Я умер вчера
Шрифт:
– Я все-таки не понимаю, – снова подал сиплый голос следователь Гмыря. – Зачем городить такой огород? Анастасия же только что рассказывала об Уланове и выразила полную уверенность в том, что он уже принял предложенную помощь. Так давайте допросим его как следует, он нам все расскажет.
Он оглушительно чихнул, высморкался, однако и на этот раз не забыл извиниться.
– Борис Витальевич, Уланов ничего не скажет, – ответила Настя, поворачиваясь к нему.
– Почему? Он ведь теперь знает всю правду, знает, что жена его по-прежнему любит и никаких любовников у нее нет. Почему ты думаешь, что он будет молчать?
– Потому что он уже попал в зависимость от Лутова, понимаете? Если вы можете понять меня правильно, то рискну сказать, что Уланов влюблен в него, как влюбляются в кумиров. Если бы у Александра Юрьевича была в голове хоть капля критического отношения
– Тогда задействуйте эту писательницу, как ее, Томилину. Вы же сами говорили, что Лутов к ней подкатывался. Она что, дала ему окончательный отказ?
– Нет, отказа как такового не было, но она ясно дала понять, что не нуждается в помощи. Борис Витальевич, Татьяну трогать нельзя.
– Почему это?
Настя бросила короткий взгляд на Стасова, который хранил молчание и с любопытством прислушивался к обсуждению, ожидая, когда очередь дойдет и до него.
– Потому что Татьяне рожать через два с небольшим месяца. Мы не можем втягивать беременную женщину в оперативные комбинации. Влад, повтори, пожалуйста, как можно ближе к тексту, чем Лутов соблазнял твою жену.
– Он обещал ей жизнь, в которой Таня сможет творить свободно и независимо и не будет чувствовать себя покинутой, одинокой и обиженной.
– Вот! – Гордеев поднял палец, призывая всех быть предельно внимательными. – Почему никто не вникает в то, что нам сейчас рассказывала Настасья? Вы что, вполуха слушаете? Повторяю для рассеянных: Лутов предлагал Татьяне Томилиной другую жизнь, в которой не будет всего того, что на сегодняшний день выбивает ее из колеи. После всего, что они ей устроили, она должна была почувствовать себя в глухом тупике, в тяжелейшем кризисе. По их представлениям, ей впору руки на себя наложить. А что установили ребята из агентства «Грант», выполняя заказ Виктории Улановой? Они установили, что заказ на статью, подписанную некой Хайкиной, был сделан человеком, имеющим контакты с руководителем какого-то благотворительного фонда поддержки людей, оказавшихся в кризисной ситуации. Ну, дети мои, вы проснетесь наконец или так и будете спать, пока мы с Настасьей тут воздух сотрясаем неизвестно для чего?
– Минутку, Виктор Алексеевич, – просипел Гмыря. – Не все у вас складно выходит. Если допустить, что все это правда, то придется признать, что преступники не очень умные люди. Вы говорите, Томилина ждет ребенка? Тогда ей должно быть совершенно наплевать и на газетные статьи, и на измены мужа. Можете поверить мне, многодетному отцу, ожидание ребенка, если он желанный и особенно если он первый, полностью переворачивает все мировоззрение женщины. Жизнь для нее настолько прекрасна, что значения не имеет ничего, кроме грядущего материнства. Неужели преступники этого не понимают? Сам факт того, что их жертва ждет ребенка, сводит на нет все их усилия.
– Он прав, – тихо сказал Стасов, глядя на Гордеева. Лицо его было бледным и напряженным. – Он абсолютно прав. И если все так серьезно, как мы думаем, то ничего еще не кончилось. Они не отступятся от Татьяны. Они не успокоятся, пока не лишат нас этого ребенка.
Юра Коротков метался по маленькому Настиному кабинету от двери к окну и обратно.
– Сколько работы псу под хвост! Это же черт знает что такое! Я в Думе три пары штанов просидел, со всем депутатским корпусом перезнакомился, собственные мозги так закомпостировал, что там уже живого места не осталось, сплошь одни дырки, и все зря! Ведь сколько раз говорено было, что политики – такие же люди, как все, и жизнь у них точно такая же, так нет: стоит какого-нибудь депутата убить, сразу крик на всю страну: ах, политическое убийство, ах, депутатов убивают! Какой кошмар! Наступление на демократию! Душат правовое государство! Правоохранительные органы расписались в своей беспомощности! Как будто если дядю Васю-слесаря убили, то это нормально, а депутата тронули – вселенская катастрофа. Пока убивают дядю Васю, милиция хорошая, а когда убили депутата – так она сразу плохая. А то, что депутата убили вовсе не по политическим мотивам, никто и предполагать не хочет. Сразу дело на контроль ставят, ежедневно по три шкуры дерут со всей бригады и еще следят, чтобы версии обязательно были с политическим уклоном. Стоит только следователю выдвинуть бытовую версию, сразу косые взгляды:
Настя сидела за своим столом и молча чертила какие-то схемы, давая Короткову возможность выпустить пар. Вода в высокой керамической кружке уже закипела, и Настя достала две чистые чашки и банку с растворимым кофе.
– Тебе наливать? – кротко спросила она, улучив паузу между двумя гневными фразами.
– Наливать, – буркнул Юра. – Вот ты мне объясни, зачем все это?
– Что – это?
Настя насыпала в чашки кофе, бросила по два кусочка сахара и налила кипяток.
– Формулируй четче, солнце мое незаходящее, а то под руинами твоих бурных эмоций уже ничего не найдешь.
Коротков внезапно остановился посреди кабинета и громко расхохотался.
– Аська, все-таки я тебя обожаю. Ты – единственный человек, который умеет справляться с моим настроением одним движением пальца. Как у тебя это получается?
Она улыбнулась и протянула ему чашку.
– По наитию. Я же тебя много лет знаю. Бери осторожнее, чашка горячая. Так что ты хотел спросить?
– Я хотел спросить, зачем эта фантастическая команда напрыгнула на нашу Танюшку?
– А ты не понял? Деньги, Юрик. Огромные деньги, которые можно делать, став единоличным издателем ее книг. После нашего вчерашнего разговора Таня позвонила своим издателям в Питер, и выяснилось, что совсем недавно к ним приходил некий журналист какой-то заштатной зауральской газеты, о которой в Питере никто и не слыхивал, и очень интересовался личностью популярной писательницы, ее тиражами и гонорарами. И пока мы в кабинете Колобка изображали новгородское вече, наш друг Коля Селуянов навел справочки. Нет такой газеты. В природе не существует. Отсюда ясно, что команда, как мы ее условно назовем, интересуется Татьяной именно как писателем. И еще один момент. Танины издатели по ее просьбе никому не говорят о том, что она работает следователем. Когда-то давно из этого секрета не делалось, но потом Таня поняла свою ошибку и с тех пор она для своих читателей просто писательница Томилина. А о том, что говорилось раньше, все уже как-то подзабыли. И наша с тобой, Юрочка, таинственная команда этого не знает. Отсюда и все их ошибки.
– Почему ты думаешь, что они не знают?
– Они бы к ней не сунулись, если бы знали. Это же очевидно. Но тут есть еще один хитрый момент. Эта команда – не мафиозная структура. И это вселяет надежду. Мафию обмануть трудно, потому что у нее всюду есть свои люди и постоянно идет утечка информации. А у нашей с тобой команды своих людей в правоохранительной системе нет. Поэтому они и про Таню не узнали. Они на нее вышли просто как на писательницу, которая может приносить доход. Попытались довести ее, что называется, «до ручки», чтобы потом взять под свое крыло, обаять, обласкать, приручить, вызвать чувство глубокой и непреходящей благодарности до самой смерти и накрепко связать с собой. В том числе и все права на все книги получить. Пожизненно.
– Ну хорошо, ты меня убедила. А Уланов? Он-то им зачем понадобился? У него что, миллионы долларов в заначке спрятаны?
– Похоже, что нет, – покачала головой Настя. – Судя по разговору с его женой, они люди состоятельные, но не настолько, чтобы ради этих денег заваривать такую сложную и многокомпонентную кашу. Тут доходы ненамного превысят расходы. Представь себе: Андреева с Бондаренко убить, человека нанять, который будет изображать киллера, охотящегося за Улановым, до этого еще разобраться с Инессой и с Готовчицем, потом убить Юлию, заказать публикации в десятке изданий… А ведь надо еще постоянно взятки давать. Что ты на меня так смотришь? Да-да, дружочек, обыкновенные банальные взятки. Меня сразу насторожило, что супругов Улановых развели в течение суток. И я попросила Мишеньку Доценко поехать в загс по их месту жительства и обаять там заведующую. Она, конечно, не призналась, что ей дали на лапу, но то, что были ходатаи, не отрицала. Причем ходатаи, как она сказала, не из властных структур, а просто пришел человек, который так просил, ну так просил, что отказать было невозможно. Это же все денег стоит, и немалых. Я допускаю, что команде не нужно каждый раз нанимать новых исполнителей, у нее есть свои штатные взломщики, штатные убийцы и даже штатные «наружники», но тогда это должна быть очень богатая организация. А она не может быть очень богатой, если гоняется за копейками. С Улановым что-то совершенно непонятное. Надо с ним разговаривать. А я не знаю как. Нужно заставить его рассказать о Лутове. А для этого нужно каким-то образом заставить его преодолеть свою личную преданность этому человеку. Есть, правда, вариант…