Я верую – Я тоже нет
Шрифт:
Сам я признаю: было бы не вполне честно утверждать, что я категорически против такой селекции. В принципе это кошмар. В то же время у меня есть Хлоя, и я совсем не хотел бы, чтобы она была инвалидом.
Ди Фалько: Я не бросаю камень и не сужу тех, кто поддерживает вмешательства, касающиеся зародышей с пороками развития, потому что, говоря откровенно, если бы я столкнулся с таким случаем, зачав ненормального ребенка, не знаю, что бы я решил.
Бегбедер: Вероятно, наука позволяет человеку двигаться к прогрессу, и нас все же восхищают достижения науки и улучшение жизни – жизни, которую ты защищаешь и которая улучшается день ото дня благодаря науке. Если Бог есть
Ди Фалько: Церковь не отвергает прогресс при сохранении уважения к достоинству человека.
Бегбедер: Завершая главу не столь серьезной темой, я хотел бы коснуться отношения Церкви к браку и супружеской верности.
Ди Фалько: Седьмая заповедь: «Не прелюбодействуй».
Бегбедер: Вот именно. В мире сексуальной свободы Писание и Церковь в этом отношении тоже совершенно устарели. Не знаю, сколько раз я должен буду прочитать «Богородице Дево» и «Отче наш», но и у самых благонравных людей понятие верности, как правило, не в почете. Оно актуально менее чем когда-либо. Я даже сомневаюсь, человечно ли это понятие. Да, человечно ли требовать от кого бы то ни было всю жизнь заниматься любовью с одной и той же особой? Это трудно, независимо от того, состоит пара в браке или нет. Супружеская верность – принцип другой эпохи, придуманный мужчинами: им нужна была уверенность в том, что они действительно являются отцами детей, которых рожают их жены. То же самое с браком: он позволял – а часто и в наши дни все еще позволяет – мужу держать жену взаперти и в полном подчинении. Одного мужчины не предусмотрели: придумав эту систему, они держат взаперти и самих себя.
Что касается верности, я, пожалуй, сторонник идей 1968 года, анархист. Думаю, что двое могут любить друг друга, уважая обоюдную свободу.
Ди Фалько: Почему же ты женился?
Бегбедер: Потому что это красиво.
Ди Фалько: Ты считаешь, что принятие обязательств перед Богом и перед мэром способствует долговечности союза?
Бегбедер: Это открытое признание в любви и одновременно восстание против индивидуализма и эгоизма в окружающем мире. Когда женятся в таком состоянии духа, как я, брак оказывается чуть ли не революцией.
Ди Фалько: Это и форма публичного заявления о своей любви, о том, что вы хотите вместе идти по жизни, готовы делить радости и испытания. Что твоя цель – не столько добиться собственного счастья, сколько способствовать счастью того или той, кого любишь. Пойду дальше, хотя тебя это может удивить: для христиан брак означает еще и заботу о призвании любимого человека – его призвании к святости. Задача трудная, но она нисколько не устарела. Прекрасный пример тому – пожилые пары, которым удалось пройти сквозь все жизненные испытания и сохранить свежесть своей любви! Не могу согласиться с тобой, когда ты разделяешь любовь и сексуальность. Для нас, христиан, одно от другого неотделимо. Любовь – это не поиски эмоций, удовольствия, а желание блага для другого и стремление сделать ради этого все. Разве моя жена будет счастлива, узнав, что я сплю с другой? Разве таким образом я укрепляю наш союз, нашу семью, нашу любовь? Церковь считает (и доказательство тому – прочные браки, христианские и нехристианские): верность может способствовать расцвету личности, вполне возможно повторить миллион раз одному и тому же человеку: «Я люблю тебя». Когда тебе удается отказаться от самого себя ради другого, в этом и состоит подлинная свобода.
Бегбедер: Разумеется, чудесно соединить двух людей, но хорошо бы и позволить им расстаться. Некие зоны сексуальности без любви возможны, в этом случае половой акт – просто приятный эпизод, незначительный и без серьезных последствий.
Ди Фалько: Как для мужчины, так и для женщины?
Бегбедер: Конечно. Свобода – одно из завоеваний 60-х годов, не следует его терять.
Ди Фалько: Я задам тебе один вопрос – пусть это всего лишь игра воображения: как бы ты отнесся к неверности твоей жены?
Бегбедер: Полагаю, можно любить женщину настолько, чтобы не возражать, если она захочет получить удовольствие в другом месте. Если бы это принесло ей счастье, я тоже был бы счастлив. Может, я легкомыслен, но, по-моему, требование верности влечет за собой фрустрацию и ревность, две разновидности страдания, которые представляются мне лишними. Любви и уважению к другому это не помешало бы.
Все усложняется именно из-за того, что Церковь требует верности, а это неизбежно порождает грех – адюльтер.
Ди Фалько: Церковь не путает верность и собственнические чувства. Я вижу такой образ: горсть песка – чем больше хочешь захватить, чем сильнее сжимаешь руку, тем меньше песка удерживаешь в кулаке.
Умение жить в любви со свободными руками – вот что укрепляет союз.
Бегбедер: О!
Ди Фалько: Я понимаю, что человек слаб, и не питаю иллюзий по поводу семейной жизни. Готовя молодых людей к вступлению в брак, я, конечно, напоминаю им об обязанности хранить верность. Как правило, они со всей искренностью откликаются на это. Однако помню одну драму: новобрачная сбежала с лучшим другом жениха через два дня после свадьбы. Брошенный юноша, считая это предательством, не сумел справиться с переживаниями и покончил с собой. Разумеется, я не сужу…
Бегбедер: А вот я сужу, и мое суждение выходит за рамки этого ужасного случая. По какому праву нам навязывают нелепые узы нерушимой верности, невыносимые для порывов сердца и плоти? Я рекомендую смотреть на брак трезво. Я женился как реалист, что не мешает мне быть романтиком. Церемония, пышность, друзья, рис, выезд в лимузине… все эти приманки для мечтательного воображения на самом деле не более чем предрассудки, которые нам внушили. Мой второй брак взволновал меня больше, чем первый.
Нас было восемь человек в мэрии Шестого округа… В твоей трагической истории невеста не смогла пренебречь буржуазными условностями. Ей сделали предложение – с кольцом, коктейлем и венчанием в перспективе… Она не устояла, а тем временем начала осознавать, что любит другого. На свадьбе ей открылась ее настоящая любовь. Я нахожу этот поступок достойным великих произведений, хотя некоторые, должно быть, кричат о грехе.
Ди Фалько: «Все благодать, даже грех», – сказал Блаженный Августин.
Бегбедер: Действительно, вначале он уклонился от правильного курса.
Ди Фалько: Внесем ясность: он хочет сказать, что грех способен привести к Богу, даже если человек от Него отвернулся, и, даже вступив на путь греха, можно обрести благодать.
Бегбедер: В самом деле, единственная польза этой заповеди – создание романических ситуаций. Воздаю должное Священному Писанию и Церкви, которые снабдили писателей баснословным капиталом: супружеской изменой. Я написал книгу «Любовь живет три года». Быть с одной, а любить другую – в такой ситуации я оказывался не раз. Сильная вещь – запретная страсть, нарушение всех табу. Определенно, любовь к запретному, тяга к адюльтеру, лучшему из всех афродизиаков, вынесены мной из католического воспитания. Чувство греха, внушаемое нам Церковью, в конечном итоге обостряет наслаждение, которое мы испытываем, нарушая запрет.