Я возьму тебя на руки
Шрифт:
— Это называется парапарез.
— Парапарез?
— Да. Это периферический паралич, при котором сохраняется определенная чувствительность парализованных конечностей.
— То есть, ты можешь их чувствовать, как раньше?
— Нет, — ответила Тома, все так же наблюдая в зеркале, как я глажу ее блестящие от крема ноги. — Это не так, как раньше. Чувства стали другими. Они стали странными, как я уже говорила… Знаешь, давай я лучше не буду об этом говорить, а?
— Почему? — посмотрел я ей в глаза, поравнявшись с Томиным взглядом. — А мне вот интересно. Продолжай. Расскажи. Я хочу узнать, что ты ощущаешь. Особенно сейчас, когда я прикасаюсь к тебе.
— Зачем это тебе, Руслан?
— Мы зашли уже слишком далеко, чтобы ты открутила педали. Я делаю тебе массаж в закрытой на ключ спальне. Ты наполовину обнажена. И я уже знаю, какого цвета на тебе трусики.
— Руслан! — возмутилась Тома.
Но я усмехнулся.
— Да ладно, я шучу. Не видел я твоего белье. Не переживай так сильно. Просто пошутил. Но… — посмотрел я снова на эти аппетитные бедра, — убрать футболку все же придется.
— Нет. Я не стану этого делать.
— Просто подними ее выше.
— Зачем?
— Не будь ребенком — мне надо растереть твои бедра.
Закончив с нижней частью ног — ниже коленей, я выпрямил спину и понял, что мне очень неудобно этим заниматься в такой позе. Надо быть постоянно согнутым. Да и говорить с Тамилой в такой позе странно.
— Почему ты остановился? — смотрела она снизу вверх.
Теперь уже я был сверху, а она — внизу. На какое-то мгновенье я ощутил, что чувствую желание. Вернее, оно уже давно со мной. С той самой минуты, когда на двери щелкнул замок и мы остались одни в ее спальне. Но теперь, когда я резко поднялся и к тазу прилила кровь…
— Мне так неудобно. Давай я уложу тебя на кровать.
— Нет, давай как было. Я не буду перебираться на кровать.
Тома говорила "нет", а по глазам читалось "да". К тому же, инициатива у меня. Решу за нее.
— Будешь.
— Не буду, — отчеканила она.
Но я подошел и нахрапом просунул руки под коленками и подхватил под лопатки.
— А! — вскрикнула Тамила, потеряв контроль над происходящим. — Что ты творишь?!
— Чш… Все нормально. Я просто возьму тебя на руки, как это уже делал в похожей ситуации.
— Я и тогда была против.
— Не была.
— Чего? — нахмурилась Тома, играя роль недотроги.
— Того. Признайся, что хотела, чтобы я взял тебя. На руки.
— Пф…
Она лежала на спине, а я смотрел на нее в полный рост. Как она вытянулась на постели. Такая красивая. Нежная. С голыми ножками. В соблазнительных бирюзовых трусиках. Они, как ни странно, отлично подчеркивали цвет ее глаз. Это было по-своему красиво. И безумно сексуально.
Взяв еще крема, я начал работать совсем высоко. Поглаживать ноги на бедрах — растирая мазь над коленками. Старался делать свою работу аккуратно и без спешки. Но делать это медленно было трудно. Мои пальцы все больше стремились к белью. Я как будто специально хотел побыстрее перейти к десерту — разогреть самые крупные мышцы. И сделать приятно не столько ей, сколько себе. Потому что ощущения были не из тривиальных, надо сказать. Я кайфовал от мысли, что делаю массаж такой красивой женщине. И она лежит на кровати, закрыв глаза.
Я продолжал и продолжал, делая все, чего меня научил тот видеоролик в интернете. В котором я смотрел на азы лечебной растирки скованных параличом ног. И постепенно терял грань между полезным и приятным. Между массажной процедурой и просто поглаживанием женского тела. Этой мягкой шелковистой кожи. Движение за движением, проход за проходом. Взгляд за взглядом.
Пока не услышал нечто похожее на шепот.
Я на секунду замер, чтобы прислушаться. Не мог понять, что это — что-то снаружи? Мне кажется, или Тома что-то шепчет под моими руками?
— Да? — спросил я тихо. — Что ты говоришь — я не расслышал…
Она открыла глаза и поманила меня пальцем. Хотела, чтобы я склонился ниже и прислушался к ее словам, сказанным настолько тихо, насколько это вообще возможно.
И я последовал просьбе. Склонился над Тамилой, чтобы уловить тот самый шепот.
И она тогда сказала:
— Я чувствую, как мне приятно. Вот что я чувствую. Благодаря тебе. Я все ощущаю. Хотя это и странно. Я не могу пошевелиться, но я чувствую, как ты проводишь по мне руками. Как ты гладишь мою кожу. Как я содрогаюсь от твоих прикосновений, — шептала она, прикрыв глаза, как будто во сне. Будто Тома не хотела себя сдерживать фактом, что все на самом деле. — Мне нравится то, что ты делаешь со мной. Это очень приятно. И я хочу, чтобы ты продолжал, не останавливаясь. — В эту минуту моя рука стала медленно и нежно подниматься выше. Все выше и выше по бедру. Пока не уперлась в футболку. Не начала ее задирать и подворачивать как ненавистную преграду. Моя ладонь уверенно двигалась вверх, пока не столкнулась с сопротивлением ее рук. Пока Тома с усилием не уперлась в нее обеими руками. — Я хочу и дальше чувствовать то, что я чувствую там. Внизу.
Тома надежно сдерживала мою руку. Я не мог продвинуться дальше, чтобы сжечь последние мосты перед безумием. И отдаться этому порыву, сломя голову. С полным погружением.
Но она закрыла глаза и облизала губы, будто предвкушая нечто особенное. Моя рука была скована, как и ее собственные. Но наши губы были свободны как никогда. И они были свободны отнюдь не для слов. А для нашего первого поцелуя.
Поэтому я склонился еще ниже. Вдыхая запах ее волос. Аромат ее кожи. Запах ее влажных и жаждущих прикосновения губ. Я хотел ее поцеловать. Очень сильно желал. И уже просто не видел причин не сделать этого в ту же секунду.
Губы коснулись ее теплых губ. Для начала — самые кончики. Поверхность раздраженной кожи. Но затем я повторил движение и позволил себе больше. Я прижался к ее рту и подарил поцелуй, который мы заслуживали оба с первой секунды знакомства. И вкус этого контакта крепко засел в моей памяти.
Это было максимально нежно и чувственно. Таких приятных губ я еще в жизни не пробовал.
Но увы.
Продолжить нам в тот вечер было не суждено.
— Мам! — раздался голос Ромки. Он стучался к нам в спальню и громко оглашал свою проблему: — Мне нужна твоя помощь, мам!
Я оторвался от женских губ. И посмотрел Томе в глаза. Так не хотелось прерываться. Останавливаться на половине пути. Хотелось продолжить. И сделать это снова. Опять вкусить ее уста, как в первый раз. Мне это очень понравилось. Хочу еще.
— Да, сынок! — отозвалась Тома, как и положено матери в таких ситуациях. Конечно, я все понимал. Дети — превыше всего. — Что там случилось?!
— Мне надо, чтобы ты помогла мне с домашкой!
— А ты сам не справишься?! Может, в интернете загуглишь?! — смотрела на меня Тамила, пока я навис над ней, не теряя надежды на близость. Может, все же обойдется, и мы продолжим?