Я выжил, начальник!
Шрифт:
– Ты когда в Чечне был?
– спросил Борис.
– В девяносто шестом, - помолчав, ответил Евгений.
– На Минутке осколок в спину поймал. Год госпиталей. Потом запил, морду охраннику в баре разбил и ментам двоим всыпал. Дали три года. Сбежал. Добавили еще два и сюда. Сейчас…
– Бежать больше не хочешь?
– перебил его Борис.
– Нет. Мать надо живой застать. Тут амнистия немного помогла, год скинули. И обещали по УДО выпустить. Поэтому работаю и не нарушаю.
– Ладно!
– кивнул Борис и поинтересовался.
– А Ломик
– Значит, отравили, - пробормотал Седых.
– Черт возьми, похоже, Вулич - сплошная проблема. И кому же так понадобилась его смерть? Заводить дело не стоит. Снова комиссии поедут одна за другой. Крысиный яд… Где его можно взять в зоне? Хотя сейчас тут можно найти все, что угодно.
– Здравствуйте, - обратился стоящий рядом с Вуличем Алин к проходившей мимо Вере.
– Здравствуйте, - ответила она.
– Добрый день, - негромко проговорил провожавший ее взглядом Борис.
– Кто это?
– Врач-терапевт.
– Это она была у вахты?
– Да.
– Человеческие глаза… Значит, не показалось. Странно, но и в зоне можно увидеть взгляд человека. Не ожидал… А она красивая… - Борис вздохнул.
– Единственная, кто действительно может называть себя медиком, - заметил Евгений.
– Муж ее, начальник медчасти, тот еще тип. Базаров про Веру Георгиевну море! Тут врач-невропатолог есть, Либертович. Так базарят, вроде любовники они. Хотя посмотришь на этого Либертовича, и сразу понятно, что она его на пушечный выстрел не подпустит. С мужем, кстати, говорят, живет хорошо. А что это ты вдруг?
– Да ничего. Просто приятно удивлен. Думал, что тюремщиками рождаются. Взгляд надменный, с долей подозрительности, но вкрадчивый голос, когда нужно что-то выяснить, однако в большинстве случаев командный тон. А тут вдруг увидел человеческий взгляд и услышал ее голос. Женщина красивая. Фигура, ноги… - Он засмеялся.
– Все, что-то меня понесло!..
– Строит из себя, - выходя из поликлиники, проворчала плотная рыжеволосая женщина.
– Ей посочувствовали, а она…
– Да хватит, Рита, - остановила ее невысокая толстушка.
– Вера вся из себя такая, - покрутила она задом, - недотрога и уж больно интеллигентная. И не боится по палатам одна ходить. Я, например, стараюсь никогда не оставаться с зэками наедине. А то кто знает, что у них на уме… Где же Вячеслав Андреевич?
– посмотрела она на дверь.
– Идет-то как, - кивнула вслед Вере плотная.
– Задницей вертит. А потом вроде кидаются на нее. Например…
– Да вам бояться этого совершенно не стоит, - перебил ее подошедший Борис.
– Даже если вы останетесь в колонии единственной женщиной, а это относится и к вам, - кивнул он второй медсестре, - ваша безопасность будет стопроцентной. А если вам укоротить юбки, произойдет массовый побег. Мужики просто не вынесут подобного зрелища!..
– Он жив!
– ударив Куста в лоб основанием ладони, процедил Исмаил.
– Вот что, суки позорные, я вас обоих раком поставлю, твари!
– Он ударил Ломика ногой в пах. Тот, скрючившись,
– Да ты что, Исмаил, - испугался Куст, - мы же ему…
– Его из больнички в изолятор потащили!
– отрезал чеченец.
– Что-то там с медсестрами у него вышло.
– Да честное слово, - усмехнулся немолодой мужчина, - ничего такого он и не говорил. Просто обеих задело, что произойдет массовый побег, если… - Не договорив, он рассмеялся.
– И придумал же такое!
– Отвернувшись в сторону, дежурный тоже улыбнулся.
– Так что ни за что вы мужика на пятнашку определили.
– Вячеслав Андреевич, - спросил дежурный, - как его состояние? Можно ему находиться…
– А вы думаете, Заева это остановит?
– перебил его фельдшер.
– Даже если нельзя. Не любит наше начальство иронии в адрес своих служащих. Но я бы не дал разрешения на помещение его в ШИЗО.
– Кто по масти?
– поинтересовался прапорщик.
– Мужик, - усмехнулся Вулич.
– Значит, к браткам не пойдешь?
– спросил контролер.
– Мне все равно, - равнодушно отозвался Борис.
– А лихо ты этих баб на место поставил, - неожиданно подмигнул ему прапорщик и, оглянувшись, сунул Борису в карман пачку «Примы». Старший сержант, посмотрев в глазок, открыл дверь камеры. Вулич вошел.
– Здорово, - кивнул он находившимся в камере штрафного изолятора заключенным.
– Привет, - ответил мужчина в наколках на голом торсе.
– Афган!
– воскликнул сидевший в углу небритый.
– Приветик! Быстро же мы с тобой в ШИЗО попали. Тебя за кой хрен?
– Да ни за что, - усмехнулся Борис.
– Растолковал двум особам разницу между ними и настоящими женщинами.
– Да откуда они здесь?
– усмехнулся сидевший у стены Котов.
– Здесь, как и везде, шкурье одно. Меня сюда сучка запихала из больнички. Глазки строила, задом виляла, а я ей и…
– Опачки! Значит, ты Кот?
– Борис шагнул к нему.
– И что дальше?
– Кот лениво поднялся.
– Слушай меня внимательно, жаба!
– сказал Борис.
– Это тебе от меня!
– Короткий удар в солнечное сплетение согнул Олега.
– Это от доктора!
– Основанием ладони он ударил его по макушке. Кот шлепнулся на бетонный пол и взвыл от боли. Дверь камеры распахнулась.
– А ну прекратить!
– крикнул капитан с повязкой дежурного.
– Вулич, на выход! Кто тебя?
– подойдя к пытавшемуся вздохнуть Котову, спросил капитан.
– Да просто поперхнулся…
Капитан вышел вслед за Борисом, и прапорщик хлопнул железной дверью.
– Вовремя менты появились, - процедил Котов.
– Я бы эту суку…
– Тормози, Кот, - остановил его небритый.
– Предъявить Афгану ты сам ничего не можешь. Ты, в натуре, в больничке косяком спорил. Конечно, Вулич зря тебя товарнул, но…
– Я ему устрою!
– прошипел Кот.
– Кому же ты так дорогу перешел?
– дав закурить Вуличу, спросил Седых.
– Без понятия, - покачал головой Борис.