Я выжил, начальник!

Бабкин Борис Николаевич

– Я тоже очень не хотел наплыва больных с отравлением, - ответил фельдшер.

– Ну, - Седых кивнул стоявшему в двери Кусту, - проходи и садись.

Тот, облизнув пересохшие губы, несмело шагнул вперед и сел на стул.

– Знаешь, - сказал начальник оперативной части, - я вот думал, что с тобой делать? Отдать Вуличу? Или…

– Нет!
– испуганно перебил его Куст.

– Чифирнешь?
– спросил капитан.

– Слушай сюда, гнида!
– Бармин подошел вплотную к сжавшемуся на стуле Ломику.
– Или колись, или я тебе такую жизнь устрою!..

–

Да не знаю я ничего, - покачал головой тот.
– Какая отрава?

– Ну вот что!
– Схватив за грудки, майор рывком поставил его на ноги.
– Тебя видели в…

– Я тут ни при чем!
– закричал Ломик.

– Так и пиши, - кивнул Седых.
– Ты думал, что это какая-то шутка, слабительное. Порошок принес Горохов. Написал? Хорошо… А где он, кстати, его взял?

– У мастера, - ответил Кустов.

– Да не при делах я!
– кричал Ломик, которого двое контролеров вытаскивали из кабинета начальника режимной части.
– Сукой буду, начальник!

– Кустов раскололся.
– В кабинет вошел Седых.
– Надо брать мастера сварщиков. Он сейчас числится кладовщиком на складе и продал крысиный яд за два самодельных браслета и выкидной нож. Его фамилия Сухариков.

– Точно?

– Вот показания.
– Седых положил на стол исписанные листки.

– Что делать будем?
– прочитав, спросил Бармин.

– На тюремный режим всю троицу. А вот возбуждать ли дело…

– Пусть прокуратура решает, - перебил его Бармин.
– Все-таки они пытались убить, так что заводим дело.

– Тоже верно, - согласился Седых.
– Тут все о комиссии из столицы говорят. Я вот и думаю, как бы нам это не подпортило…

– Наоборот. Предотвратили убийство. Разоблачили преступника из вольнонаемных, оборотня на чистую воду вывели.
– Бармин рассмеялся.

– Уж тебе ли не знать, оборотней у нас хватает, - хмыкнул Седых.

– Ну-ну!
– усмехнулся Бармин.
– Если с умом, то и не оборотень вовсе.

– А почему Котова раскручивать не стали? И сестра его сразу приехала. Ты, наверное, себе в карман чтото положил?

– Перестань, Владимир. Коньяк вместе пили.

– Заев французский пил, - усмехнулся Седых.

– Все это мелочи. А вот Вулич… черт бы его побрал! Следствие продолжается. Поэтому и надо передать это дело в руки прокуратуре. А то у нас будут неприятности. Узнает следователь, и, считай, мы крупно влипли.

– Тьфу ты! А я как-то об этом и не подумал. Действительно, могут быть неприятности. Но, как я понял, ты Горохова не расколол?

– Молчит, сучий потрох. А ты-то как Кустова кольнул?

– Да я его уверил, что он чистым будет, но пойдет со всеми вместе. Его по запарке запихают в хату к блатным. И они из него половину выбьют. Он сразу пойдет в отказ. А значит, наш договор расторгнут.

– Ты тот еще лис, - добродушно поддел его Бармин.

– А Чепурных вроде как неровно дышит в сторону Вулича, - неожиданно сменил тему капитан.

– Перестань!
– Бармин махнул рукой.
– Вот ты в ее сторону очень даже неравнодушно поглядываешь. Предупреждаю, Витька мужик спокойный, но коснется дела - физиономию

враз попортит. Он за нее кому хошь башку отвернет. Она ведь, как декабристка, с ним в глухомань поехала. Сам понимаешь, здесь не каждый мужик выдержит. Ну ладно наши бабы, на них воду возить можно. Они вполне вписываются в это дерьмо. А Чепурных - дама утонченная, да и, что говорить, красивая. Когда приехала Элеонора, зубничка, мы и то все в шоке были. Тоже баба видная. А Чепурных настоящая женщина. Так что не мути воду насчет Вулича. Он по-мужски поступил. Фельдшер же рассказал, как дело было. А Заев его от греха сунул в изолятор. Не думал, что мы найдем…

– Не поэтому, - возразил Седых, - а чтобы бабы визг не подняли. Они из зависти о Чепурных говорили. А Вулич вмешался. Все-таки есть в нем что-то особенное.

– Вот это и плохо, - пробормотал Бармин - Чувствую, попортит он нам кровь. Сам по себе живет и близко никого не подпускает. За ним глаз да глаз нужен.

– Авантюрист, - покачал головой Седых.

– «Я хотел, чтоб меня убили», - вспомнил Бармин слова Вулича.
– Короткое последнее слово. Я дважды перечитывал дело. Особенно там, где говорится о побеге. Лихо ушли. А столовая у нас возле запретки. Как только что-то в его поведении покажется подозрительным, надо его упаковывать в БУР. Я строго-настрого приказал обращать внимание на малейшие детали. Хорошо еще, реки рядом нет.

– Как здоровье?
– заглянул в открытую кормушку Вячеслав Андреевич.

– Бывает лучше, - ответил сидящий на полу под зарешеченным окном Борис.

– Вот таблетки, - фельдшер протянул лекарство, - прими.

– Спасибо.
– Борис взял три таблетки, сунул в рот и запил водой из-под крана.

– Будь здоров, - подмигнул ему фельдшер и захлопнул кормушку.

– Что-то ты, Андреевич, впервые к зэку доброжелательно настроен, - усмехнулся контролер.

– Куст! Сука!
– надрывно орал Горохов.
– Сдал, паскудина?! Я тебя, пес комолый, достану!

– Слышь, Кустик, - посмотрел на стоявшего у двери Куста сутулый детина, - выходит, ты стукач.

– Да вы чё, мужики, - испуганно забормотал тот.
– Я…

Коренастый парень, заметив кивок сидевшего в углу пожилого мужчины с выколотыми на груди тремя богатырями, поднялся и подошел к двери. Еще двое, переглянувшись, усмехнулись. Куст, увидев это, отчаянно закричал:

– Начальник!

Коренастый ударом локтя в живот согнул его и толкнул к двоим парням. Те, заломив Кусту руки, уткнули его лбом в бетонный пол и стянули с него штаны. Коренастый, встав перед дверью, загородил глазок.

– Давай, Пан, - кивнул исколотому толстяку один из парней. Тот, оскалясь, взглянул на пожилого и стянул с себя штаны.

– Собаки поганые!
– раздался громкий голос в дежурке шизо.
– Гяуры! Я вашу родню, псы, сделаю!
– Трое контролеров с трудом удерживали рвущегося Исмаила.
– Я вам, шакалы, устрою Буденновск!

Худощавый дежурный ударил его кулаком в живот.

Словно подавившись, чеченец повис на руках контролеров. Его швырнули на пол и, застегнув наручники, стали бить ногами.