Я выжил, начальник!
Шрифт:
– Если не будут задевать, я первой никогда ничего не скажу, но в обиду себя не дам. Противно, когда шепчутся и считают, что я любовница Либертовича. Я его только за это ненавижу. Помнишь, как все началось?
– Все знают, что это неправда.
– Как раз это и обиднее всего.
– Подожди, - рассмеялся Виктор, - лучше было бы, если на самом деле…
– Витя!
– Извини, я действительно несу что-то не то.
– Привет!
– Алин пожал руку Борису.
– Сейчас перекуришь.
– Он подошел к
– Я тут тебе кое-что оставил. Посылку получил и в ларьке отоварился.
– Да я не очень-то голоден. Вот если пару пачек сигарет дашь, не откажусь.
– Конечно.
– Алин достал сигареты.
– Но и поешь заодно, все-таки семь суток на воде и хлебе. Тут консервы есть, паштет, хлеб.
– Надо потолковать с Афганом, - сказал один из пяти сидевших на койках мужчин.
– А то, похоже, хрен нам, а не проценты. У меня на счету голяк, а хотел перегнать пару сотен.
– Чего толковать-то?
– усмехнулся плотный мужчина.
– Наехать, и все дела.
– Он тебе не мальчик для битья, - возразил первый, - канитель будет. Ментам только этого и надо. А у меня свиданка на подходе. Нужно перебазарить похорошему, поймет, наверное. Ну а если нет, то Баклану с его кодляком команду «фас» дадим.
– Как бы мужики не влезли, - проговорил коренастый мужчина.
– Они запросто за Афгана впрягутся. Да и Бурлак, если узнает, разбор устроит.
– Бурлак сам себе проценты берет, - сказал первый.
– И не полезет он против братвы.
– А вы заметили, - проговорил лысый толстяк, - мужики на общак стали меньше давать? Тут один из Сибири начал базар. Мол, даю на грев в изолятор, а сидел десять суток, и хоть бы бычок закинули. Надо с ним разобраться.
– Точно, - кивнул первый, - базарит много. А сам кто по жизни-то? Был бесконвойником, в шнырях. Так что на место его пора поставить.
– Слышь, Афган, - четверо мужиков подошли к Вуличу, - мы тут собрали кое-что. Ну, курева трохи, чайку и похавать немного. Не в долг.
– Благодарю, - улыбнулся Борис.
– Как дела-то?
– Нормально все, - усаживаясь, кивнул мужчина лет сорока.
– Я тут мужикам про изолятор говорил. Мы постоянно на грев давали, а я оттянул червонец, и хоть бы хрен.
– Мне тоже только мент дал, - сказал Борис.
– А блатота курит. Греть надо. Мужикам пусть редко, но перепадает. А ты зря базар начал, точно предъявят тебе.
– Да я понимаю, - хмуро согласился мужчина.
– Но хочу поскорее выйти. У меня мать больная и жена с тремя оболтусами. Совсем без отца распустились. А тут все-таки скинули два года, осталось три месяца, и я на воле. Во, - кивнул он на подошедшего с литровой банкой чифира заключенного, - отметим твой выход.
– Ну и дыра!
– хмыкнул худой загорелый мужчина.
– Но гостиница есть. Надеюсь, помните,
– подмигнул он двум парням.
– Те рассмеялись.
– Надо узнать, где эта Чепурных живет и с кем.
– Так с мужем, - напомнил один.
– Он начальник медчасти в зоне, а она…
– Может, кто еще приехал, - перебил его худощавый.
– В общем, осторожно узнайте об этой шкуре все.
– Ништяк, - кивнул второй.
– А сколько за нее получим?
– Хватит, - усмехнулся худой.
– И сразу на отдых, пару месяцев для себя поживем.
– Если кипиш будет, нам не уйти, - сказал второй парень, - положат сразу. В этих местах прокурор медведь. А хозяин вообще мразь, Заев его фамилия. Тварь голимая. Бабки есть - значит, волю купишь, а так… - Он махнул рукой.
– Менты под его…
– Уйдем мы тихо и спокойно. Начальника медчасти, ее мужика, дернут по вызову. Один кент в зоне себе кишки вскроет, - сообщил худой, - и мужа вызовут. А мы к жене занырнем, и все дела. В километре отсюда будет санитарный вертолет, там мужик под трактор попадет. В общем, все путем.
– Запомни, - обратился Граф к невысокому парню, - в двенадцать пузо вскрываешь.
– И с долгом расчет?
– спросил тот.
– Сколько раз об этом базарить?
– недовольно отозвался Граф.
– Главное - сделай все путем.
– Спасибо тебе, - кивнул парень.
– Значит, в этом доме? Спасибо, - наливая водки невысокому бородачу, повторил он.
– Это тебе спасибо, - опрокинув в рот водку, выдохнул тот.
– Жбан раскалывается, а на опохмелку ни черта нет, вчера все уделал.
– Подожди, - остановил Вулича Алин, - зачем тебе это надо?
– Уйти хочу, - пристально глядя ему в глаза, ответил Борис.
– А помочь можешь только ты. Ясно?
– Да, но что-то я не пойму, зачем надо варить четыре штыря. Точнее, наваривать на них изгиб.
– Не наваривать, - Вулич взял карандаш и стал рисовать, - а изогнуть. Концы с резьбой остаются. А сразу после входа соединения внутрь по стенке барабана с двух сторон каждый из четырех штырей поднимется вверх на сорок сантиметров, и там они снова соединятся, то есть увеличится размер перешейка, соединяющего колеса барабана. По соединенным вверху штырям набьем полоски для шеи барабана, а на нее до конца намотаем провод. Ты же видел такие?
– Брак, - кивнул Алин.
– А дальше-то что?
– Делаю дверцу в одном круге, залезаю в барабан. И все, я внутри. Барабан вместе с остальными грузится, и я выезжаю. Собаки меня не учуют.
– Во блин! Ты, в натуре, на такое пойдешь?
– Конечно. Сидеть еще семнадцать лет нет желания. Да и не просижу я. Сейчас у меня появилась цель. А просто мотать срок я не могу. Ну что, сваришь штыри?
– Выйдешь на работу, покажешь, как и что. Но надо еще провода намотать.
– А ты сможешь?