Я захватываю замок
Шрифт:
— Нет! — отчаянно завопила я.
Отец удивленно поднял на меня глаза. Пришлось быстро сочинять разумный довод.
— Мне не терпится опробовать граммофон, — добавила я как можно спокойнее.
А он вдруг, улыбнувшись, по-отечески ласково проговорил:
— Да-да, конечно… — Затем унес ящик в дом и оставил меня наедине с граммофоном.
Одну за другой извлекала я пластинки из гофрированных обложек — и слушала, слушала, слушала… Саймон прислал несколько прелюдий и фуг Баха, а также пьесы Дебюсси.
«Возлюбленной» не было.
Ко времени
За обедом я спросила отца, не лучше ли выставить подарок Саймона на обозрение через день или два, но он счел, что так Стивену будет еще тяжелее.
— Просто скажи, как ты рада радиоприемнику, ведь такую легкую вещицу можно носить с собой куда угодно. А подарок Саймона хорош, чтобы слушать пластинки.
Ход его мыслей показался мне весьма разумным. Однако в следующую минуту отец начал вертеть в руках пластинку, словно пытаясь прочесть записанное в желобке. Ну, разве может человек в здравом уме и твердой памяти читать граммофонные пластинки?!
Я постаралась сообщить Стивену неприятную новость как можно тактичнее. Сказала все, что советовал отец, и много еще чего добавила от себя.
— У твоего приемника настоящий деревянный корпус, — заливалась я соловьем, — с красивой зеркальной полировкой.
Тем не менее, глаза его потухли. Он захотел подняться в спальню взглянуть на граммофон.
Окинув взглядом это великолепие, Стивен проронил:
— Красивая вещица. — И вышел.
— Но радиоприемник в нем не очень! — не слишком убедительно прокричала я вслед.
Стивен сбежал вниз по лестнице.
Мое сердце разрывалось от жалости! Он ведь столько месяцев копил деньги!
Я бросилась следом, но на верхней ступеньке остановилась: Стивен рассматривал свой коричневый радиоприемничек. Выключив звук, совершенно убитый, он стремительно вышел в сад.
Настигла я его уже на подъемном мосту.
— Прогуляемся? — предложила я.
— Как хочешь, — не поворачивая головы, отозвался он.
Мы медленно побрели вдоль аллеи. Похожее чувство меня терзало, когда у Роуз сильно разболелся зуб; я казалась себе ужасно черствой оттого, что не могла разделить ее боль, ведь простым состраданием чужую муку не облегчить. И все же если бы передо мной стоял выбор: подарок от Саймона или спокойствие Стивена, — я бы предпочла… подарок.
Я, как ни в чем не бывало, завела разговор о радиоприемниках, старательно упирая на то, что миниатюрный приемник можно переносить из комнаты в комнату или брать на улицу (хотя, разумеется, в отсутствие Стивена намеревалась всюду таскать за собой тяжеленный граммофон, даже ценой здоровья). Видимо, я переусердствовала, так как Стивен резко меня оборвал:
— Да ничего страшного.
Я осторожно заглянула ему в лицо. Он попытался изобразить
— Стивен! — в отчаянии воскликнула я. — Твой подарок намного значительнее! Саймон ведь не откладывал месяцами деньги на граммофон — он их даже не заработал!
— Нет. Эта честь выпала мне, — тихо проговорил Стивен.
Как чудесно он сказал! Сердце защемило еще больше. Я почти жалела, что влюбилась не в Стивена, а в Саймона.
И тут он едва слышно добавил:
— Милая.
В тот же миг у меня зародилась сумасшедшая идея… С какой радости? Ума не приложу. Может, интонации его голоса всколыхнули во мне какое-то чувство? А может, при виде лиственничника в памяти всплыла давняя фантазия о нашей совместной прогулке?
Я остановилась. На лицо Стивена падал золотистый свет угасающего солнца.
— Хочешь вернуться?
— Нет, — ответила я. — Идем в рощу! Посмотрим, не цветут ли еще колокольчики?
Он — наконец-то! — удивленно посмотрел мне в глаза.
— Идем же! — повторила я.
Пробираясь сквозь молодую поросль лиственниц, я вспоминала воображенную когда-то сцену со Стивеном: «Вот сейчас и опровергну свою теорию о том, что фантазии не становятся реальностью!»
И ошиблась. Потому что реальность сильно отличалась от картины, нарисованной в мечтах. Поредевшая роща была не темной и ничуть не прохладной; вечер выдался теплый, сквозь зеленые ветви пробивались лучи заходящего солнца. Стволы деревьев отливали красным. Вместо аромата колокольчиков в воздухе витал горячий запах смолы; немногие оставшиеся цветы уже завяли, чашечки сменялись коробочками семян.
И робкого трепета в груди не чувствовалось — наоборот, душило волнение.
Стивен не произнес ни слова из того, что я для него тогда напридумывала; мы оба молчали. Путь прокладывала я, и на зеленую полянку посреди рощи тоже выбралась первой. Стивен брел следом. Я нетерпеливо обернулась. Он подходил все ближе и наконец, остановился; в его глазах застыл вопрос. Я кивнула. Он взял меня за руки и нежно поцеловал. Поцелуй на меня не подействовал, я не откликнулась на ласку. И вдруг нежность превратилась в страсть. Стивен целовал меня и целовал, а мне… да, в тот миг мне хотелось, чтобы это длилось вечно. Я не протестовала, когда он потянул платье с моего плеча, — он сам остановился.
— Нет, нет, не позволяй мне! — хрипло прошептал Стивен и оттолкнул меня с такой силой, что я, зашатавшись, попятилась. Чуть не упала. Меня вдруг обуял ужас! Не разбирая дороги, я ринулась обратно.
— Осторожней! — закричал он вслед. — Не бойся, я не стану тебя догонять!
Но я неслась напрямую, прикрывая от ветвей лицо руками. Мне хотелось скорей запереться в спальне. Вбежав в замок, я бросилась к кухонной лестнице, но в середине пути поскользнулась на ступеньке и сильно расшибла колено. Слезы хлынули сами собой; я лежала, содрогаясь от рыданий. Самое кошмарное, в глубине души я надеялась, что Стивен успеет застать меня там, увидит мое плачевное состояние…