Яблоня от яблочек
Шрифт:
Кажется, они приблизились к третьему пункту повестки дня – признаниям. Да и пора уже было: как-то незаметно дамы «уговорили» почти полбутылки коньяка под дальневосточные деликатесы и натюрмортной красоты и вкусноты южные овощи. Самая пора наступила для разговоров о девичьем, сокровенном.
– Я ведь не зря сказала, мы с тобой девушки еще молодые. К тому же одинокие. Пора подумать о паре.
– Да ну тебя! Пора коньяк убирать, а то ты прямо сейчас в службу знакомств звонить начнешь.
– А у вас тут есть? – оживилась Рая.
– Не в тайге живем!
– Вот как ты думаешь, зачем я в Артюховск нагрянула?.. На старости лет, за тридевять земель?
– Ну не знаю… Ностальгия
– Ну, какие они мне родные! Ты же знаешь, я родилась в другом городе, не в Артюховске, а учились мы с тобой в Астрахани. Но в родных местах родственников и особо близких уже и не осталось. Во-первых…
– А во-вторых? В свете тобою сказанного?.. Неужто и впрямь приехала пару искать за тридевять земель? Или на Дальнем Востоке не нашлось? Думаешь, артюховские женихи лучше качеством?
– А вот и не нашлось.
Каждому человеку дано свое дело
– Ах, общежитие! Лучшие годы моей жизни! – вроде бы свернула с темы Рая.
– Уж так-таки и лучшие? – засомневалась Зоя.
– Лучшие, – подтвердила Рая. – Самые счастливые. Я жизнь неплохую прожила, мне грех жаловаться. Муж был хороший, любящий, дети заботливые, внуки благополучные. Достаток даже более чем крепкий… ну, это сейчас.
– Но?..
– Но… Ты помнишь Олега Купцова?
– Помню, конечно! Мы все так и остались в непонятках, что тогда между вами произошло. Обе группы собирались на свадьбе гулять! А вы с Олегом молчали, как партизаны.
– Что произошло, то произошло. Не хочу ворошить прошлое. Может, как-нибудь расскажу, когда-нибудь. А если в общих чертах – все как у многих: поначалу гонор с обеих сторон, а чем больше времени уходит, тем труднее переступить через себя и первым сделать шаг навстречу. Думаешь: а почему я?! Все недоразумения с малого начинаются!
– А виноват был все же он?
– Первую половину жизни я винила Олега, потом старалась быть объективной, а в последние годы уже стала ясно понимать, что сама во всем виновата. Два молодых дурака сломали себе жизнь. Думали – впереди еще ого-го сколько!
– Разве сломали? Ты, во всяком случае? Сама говоришь – вполне благополучную жизнь прожила, муж был хороший.
– Благополучную, да. Но… без любви.
– Ну, многие так живут. Муж хороший…
– Заладила! Вот и я так жила. Не знаю, как Олег, а я свою жизнь просуществовала. Не было ни одного дня, чтобы я о нем не вспоминала. Да что там «вспоминала»? Я разве что во сне забывалась, отключалась от его в моей жизни присутствия. Все телодвижения, которые совершала в течение дня, действия какие-то, поступки – все происходило… как бы сказать… как в театре… Как будто я на сцене, изображаю свою жизнь, а он где-то рядом, невидимый в публике, смотрит на меня. Наряды выбирала, прикидывала – понравилось бы ему? И каждый божий день неосознанно ждала: вот сегодня раздастся звонок, и я услышу в трубке его голос. Типа, я тут проездом в вашем городе и совершенно случайно узнал твой адрес, вот, решил встретиться. И я понимаю, что он врет, никакой случайности, он искал меня и нашел! Или – еще лучше: выхожу со двора, а он возле дома или где-нибудь на углу стоит, ждет. И – я приехал за тобой, что мы наделали, не могу без тебя… Но не позвонил и не приехал. За всю жизнь. Даже странно, что я не свихнулась за эти годы ожидания, не заработала манию. Хотя, по большому счету это мания и есть.
– Раечка, – опасливо спросила Зоя, – может, уже чай?
– Не боись, мать, я не от коньяка раскрепостилась и в откровенность кинулась. Просто пришло время моему нарыву лопнуть.
– Боже
– «Ушла»! Муж… Вечная моя вина. Был бы он не таким порядочным – каким-нибудь алкашом, жлобом, тираном, было бы легче на это решиться. Он все понимал, хотя я никогда ему ничего не рассказывала и даже имени Олега ни разу не произнесла. Понимал и терпел. Любил. Сначала. А дети? Как я могла уйти? Они его боготворили, мальчишки! Они бы не поняли и не простили. Да и кто бы меня понял? Я не Анна Каренина, чтобы семью рушить и под поезд бросаться. Да и вообще… Потом уже просто инерция, привычка, притертость. Это только в романах от любви чахотку зарабатывают.
– Не знаю, что и сказать! Есть ведь еще и физиология…
– Да и не нужно. Что тут можно сказать? Физиология, да. Это было самое трудное. Поначалу ночей ждала, как гильотины. Потом свыклась. Даже начала что-то чувствовать.
– А он?
– Он в конце концов сам сделал попытку разрубить этот узел. Устал, надоело. Нашлась там одна – молодая и понимающая. Ушел. Это он уже в бизнесе был. Там вокруг них много вьется молодых и понимающих.
– Вернулся?
– Вернулся. Ты ведь, помню, стихи пописывала? Не пишешь? – вроде как опять съехала с темы Рая.
– Ну, когда это было! Какие стихи в мои годы? – засмущалась Зоя Васильевна. – Ну… так, иногда. Да ты ведь тоже баловалась?
– А кто у нас на филфаке не баловался? Сплошь графоманы. Но в поэты, насколько мне известно, никто так и не вышел. Я тоже уже давно не пописываю, но сейчас прочитаю тебе свое тогдашнее. Чтоб тебе понятно было, а мне меньше слов тратить.
Всю жизнь ждала тебя. Жила
Надеждою на нашу встречу.
Себе самой противореча,
Благоразумие гнала.
Все знаю – годы, расстоянья,
Иные нравы, речь, пейзажи,
Ты о моем существованьи
Не вспоминаешь, может, даже,
Ведь ни звонка и ни записки…
Наверно, прав ты: рвать – так рвать!
Но нам, в кругу родных и близких,
Век одиноко доживать.
Не знаю, что со мною станется –
Живу, как все, в душе надеясь…
С годами люди, вроде б, старятся,
А я как будто молодею.
– Райка! Ты моя дорогая!…
– Да все нормально, и все уже в прошлом, – она помолчала. – Я ведь, если честно, второго-то сына родила, чтобы успокоиться, наконец. Муж радовался – все налаживается!
– Успокоилась?
– Вроде. Перемололось. Да не смотри ты на меня с таким соболезнованием! Ну, так сложилось! Когда муж через несколько лет заболел, его молодая, любящая и понимающая очень скоро от него ушла. Он развод не оформлял, ей, стало быть, ничего не светило, зачем ей эта обуза за просто так? Он вернулся, а я приняла. Мне, не поверишь, не в тягость было за ним ухаживать, когда окончательно слег. Памперсы, пролежни, уколы, обтирания… Я свою вину искупала, причем не по принуждению, не через силу. Хотя было, конечно, тяжело. Даже нежность к нему почувствовала. Какой-то извращенный вид любви, да? Муж это понимал. Мы хорошо простились.