Ягайло - князь Литовский
Шрифт:
— Есть ли во граде князь Дмитрий? — Спросил татарин по-русски. — Мы хотим говорить с ним.
— Нет его в Москве. — Поспешили признаться молодые ратники.
Татары, отступив немного, поехали вокруг города, рассматривая подступы, ворота, бойницы и башни.
Идти на приступ в этот же день татары так и не решились. День был на исходе, кроме того, люди и лошади были измучены бешеной скачкой: никогда еще со времен Чингисхана ордынское войско не продвигалось с такой быстротой.
В этом походе хан Тохтамыш, учитывая печальный опыт Мамая, сделал ставку на стремительность и неожиданность. Свой замысел подчинения Руси Золотой
Покончив с русскими в Орде, Тохтамыш быстрым маршем повел свое войско к Москве. Ежедневно хан покрывал расстояние на многие десятки верст, останавливаясь на короткие привалы лишь ночью. Едва в степи появлялся человек, как его тут же настигали всадники из особых отрядов Тохтамыша и безжалостно убивали, не разбирая, кто он: русский или татарин. И все же нашелся человек, который предупредил Дмитрия Донского о предстоящей опасности. Это был союзник Тохтамыша князь Олег рязанский.
Едва Дмитрий узнал о приближении татарского войска, он ушел на север собирать рать. В неприступности московских стен князь настолько был уверен, что оставил в городе даже свою жену Евдокию с детьми, которым, правда, во время бунта удалось покинуть Москву. Тохтамыш удивился, когда посланные к стенам Москвы мурзы доложили, что князя в городе нет. Затем он понял, что Дмитрия кто-то известил о приближении золотоордынцев. Следовало брать Москву немедленно или уходить ни с чем, пока московский князь не вернулся с войском. Но слишком много сил и времени потратил Тохтамыш, чтобы оказаться с огромным войском у стен Москвы. Убраться к себе в Орду с пустыми руками для нового хана было равносильно гибели.
Утром 24 августа 1382 года Тохтамыш бросил свои тумены на штурм кремля. Со всех сторон навалились татары на город, посылая на ходу тучи стрел в сторону осажденных. Смертоносный дождь был настолько густым, что защитники Москвы не могли даже высунуть носа из-за каменных стен. Жертвы были огромными как на стенах города, так и внутри его от шальных стрел. Но вот железный дождь несколько ослаб: это татары в некоторых местах добежали до крепостных стен и с помощью приставных лестниц и веревок с крючьями принялись карабкаться вверх. И тут на головы им полетели камни, полилась горящая смола и кипяток, замелькали дротики, защелкали самострелы. Словно гром с ясного неба загрохотали огромные тюфяки — так назывались пушки на Руси. Впервые на русской земле при обороне Москвы получило боевое крещение огнестрельное оружие.
Первый приступ отбит. Обожженные, изрядно поредевшие, татарские тумены отхлынули назад, а на смену им пришли новые. Во время разыгравшейся борьбы один из москвичей, купец Адам, стрелой пущенной из самострела убил знатного мурзу — любимца Тохтамыша. В гневе Тохтамыш бросил на стены свои лучшие отряды, но и они не принесли успеха. Шел день за днем, приступ сменялся приступом, кровь лилась рекой с обеих сторон, но защитники Москвы по-прежнему держались стойко. Тогда Тохтамыш решил прибегнуть к хитрости.
Утром 26 августа вместо озверелых тысяч воинов к московским стенам приблизилась небольшая группа знатных татар. Среди них многие москвичи с удивлением узнали Василия и Семена — сыновей князя Дмитрия Константиновича суздальско-нижегородского.
— Что вам надо, нижегородцы?! — Закричали со стены.
— Татарский хан предлагает мириться с вами. — Ответили снизу. — Тохтамыш не с вами воевать сюда пришел, а с Дмитрием. Вы же достойны ханской милости, ибо храбро защищали свой город. Хан любит смелых да сильных людей. Ничего от вас татарский владыка не требует, только выйдете к нему навстречу с почестями и легкими дарами. Хан посмотрит ваш город и уедет к себе в Орду.
Защитники Москвы принялись совещаться. Наиболее храбрые из них нашли смерть от стрел и мечей татарских за время трехдневной осады. Оставшиеся же, со страхом взирали то на свои поредевшие ряды, то на бесчисленную рать противника, окружившую город. Предшествовавший осаде бунт привел к тому, что в городе начала остро ощущаться нехватка съестных припасов, так как все склады и лавки были разграблены.
Видя, что толпа начала склоняться к сдаче города, князь Остей и некоторые воины принялись просить защитников не слушать лживых предателей нижегородских. "Скоро придет Дмитрий Донской с войском и прогонит татар в степи, — убеждал князь Остей москвичей. — Продержитесь еще день-два, и вы будете свободны. Подумайте сами, люди московские: если бы Тохтамыш желал вам добра, то давно увел бы свои рати обратно к Итилю*. Слишком дорого обошлись хану каждодневные штурмы Москвы, чтобы он простил вас и ушел ни с чем."
Патриотов никто не слушал. Уставшие от бессонных ночей и постоянного ожидания смерти, люди бросали оружие и покидали стены. Которые из защитников еще колебались, вновь обратились к нижегородским князьям.
— А чем докажете, нижегородцы, что татары нас не обманут?
— Сам Тохтамыш-хан поклялся, что сохранит жизни всем вышедшим из ворот города. — Пообещал Семен.
— Целуйте крест, что слова ваши есть правда!.. — Кричали москвичи.
Где-то нашли большой крест, и нижегородские князья по очереди к нему приложились.
Последняя клятва согнала со стен самых стойких, и спустя некоторое время кремлевские ворота распахнулись во всю ширь. И повалили из города толпы народа. Впереди шли архимандриты, игумены и попы с крестами, а за ними бояре и лучшие мужи, а уж потом простой народ и черные люди.
Москвичи вышли в поле и принялись глазеть на обступивших их татар. Последние же спросили, кто так искусно руководил обороной города. В одном месте толпа раздвинулась, и в образовавшийся проход вышел князь Остей. Он был в доспехах, но без шлема, и редкие седые волосы развевались на ветру. Остей приблизился к татарским мурзам, и вдруг толпа ахнула и отхлынула назад. Это один из татар взмахнул кривой саблей, и отделившаяся от туловища голова литовского князя покатилась к ногам стоявших впереди толпы русских священнослужителей.
Убийство Остея послужило условным знаком для всеобщего избиения безоружных людей. Словно голодные звери набросились татары на толпу, неся смерть, не разбиравшую ни сословий, ни званий. Следом за литовским князем пали: Семен — архимандрит Спасский, архимандрит Иаков, многие игумены, попы, дьяконы, клирошане, чтецы церковные и певцы, чернецы и миряне, от юного и до старца, мужского и женского пола. И негде было обрести спасение, негде укрыться от беспощадного, разящего ордынского меча. Так дорого расплачивались москвичи за свою, ничем не оправданную, доверчивость.