Ямато. Японский императорский дом
Шрифт:
Таким образом, из Трех героев остался в живых только Окубо Тосимити, тоже происходивший из княжества Сацума и в свое время пользовавшийся покровительством Сайго Такамори. В 1862 году Тосимити стал одним из авторов идеи единения императорского двора и сёгуната, но довольно скоро пришел к выводу, что лучше будет отказаться от сёгуната совсем.
Войдя в 1868 году в состав императорского правительства, Тосимити показал себя умеренным консерватором, не спешившим, подобно Кидо Такаёси, «начинать есть рис вилкой и запивать его молоком» [125] . Некоторое время он руководил министерством финансов, а затем основал Министерство внутренних дел, которое сам и возглавил. Должность министра внутренних дел позволила Тосимити установить свою диктатуру – он пытался манипулировать императором и расставлял на ключевые должности преданных ему людей. Кончил Тосимити плохо – семеро самураев из княжества
125
Выражение, означающее полный отказ от всего японского.
Принято считать, что история все расставляет по своим местам. Сайго Такамори стал олицетворением самурайского духа и верности долгу. Попросите любого японца назвать имена трех великих самураев и среди них непременно окажется Сайго. Кидо Такаёси заслужил уважение как мудрый политик и человек, рискнувший противостоять диктаторским замашкам Окубо Тосимити. Что же касается Окубо, то при всех его недостатках, он был наиболее яркой и масштабной фигурой в постреставрационной японской политике. В шутку его иногда называют «последним японским сёгуном».
Японо-Китайская война 1894–1895 годов и Русско-Японская война 1904–1905 годов
Одним из итогов Реставрации Мэйдзи стал переход Японии от политики самоизоляции к политике внешней экспансии, что было вполне закономерно, поскольку прогресс побуждает к расширению сферы влияния. Японо-китайская война 1894–1895 годов имела целью установление японского господства над Кореей, считавшейся вассалом китайской империи Цин. В Японии Корея, находившаяся под чуждым влиянием, рассматривалась как «нож, направленный в сердце» и основной целью японской внешней политики второй половины XIX века было установление контроля над Корейским полуостровом.
В середине 1894 года, после того как по просьбе корейского правительства сюда, для подавления крестьянского восстания, прибыли цинские войска, Япония направила в Корею свою армию, при поддержке которой в корейской столице Сеуле произошел прояпонский государственный переворот, сопровождавшийся просьбой нового правительства об изгнании цинских войск с корейской земли. В апреле 1895 года война закончилась подписанием в городе Симоносеки [126] невыгодного для Китая мирного договора, по которому Япония получала остров Тайвань, острова Пэнху и Ляодунский полуостров, а также контрибуцию в триста миллионов иен и право строительства промышленных предприятий в Маньчжурии. Но в дело вмешались Россия, Германия и Франция, которым было невыгодно значительное укрепление японских позиций в Восточной Азии, и под их давлением Японии пришлось отказаться от Ляодунского полуострова. Но даже с учетом этого война оказалась выгодной для Японии, которая дала понять всем, что на азиатской политической арене появился новый игрок, притом весьма сильный.
126
Город на юго-западе острова Хонсю.
Война с Россией, начавшаяся в феврале 1904 года и закончившаяся в сентябре следующего года, принесла Японии южную часть острова Сахалин и Ляодунский полуостров, который перешел на правах аренды, и контроль над бoльшей частью Южно-Маньчжурской железной дороги, соединявшей Харбин с Порт-Артуром.
Будучи верховным главнокомандующим японской императорской армии, император Мэйдзи носил высшее воинское звание дай-гэнсуй рикукайгун тайсё (сокращенно – дай-гэнсуй), которое на западе обычно переводят как «генералиссимус» [127] . Нет точных сведений относительно того, какое именно участие принимал император Мэйдзи в принятии военных решений и планировании военных действий. Японские генералы не отражали в своих мемуарах изнанку происходящего, как это делали их западные коллеги, да и вообще мемуаристика была у них не в чести. Во-первых, о делах самурая должны рассказывать другие люди, а не он сам, чтобы не выглядеть хвастуном (хвастовство – позорнейшее из качеств, хуже него только трусость, но обычно эти качества «ходят парой»). Во-вторых, невозможно предавать огласке то, что изначально не предназначалось для посторонних ушей, даже по прошествии многих лет. Но, так или иначе, император был главной фигурой в обеих войнах, высшим руководителем и символом нации. Все важные распоряжения отпускались от имени императора, солдаты клялись ему в верности и умирали с его именем на устах. Разумеется, даже с учетом всех произошедших перемен, никто из японцев не мог ожидать от своего правителя непосредственного участия в боевых действиях, ведь божественный император, являющийся
127
«Дай-гэнсуй рикукайгун тайсё» переводится как «великий военачальник (маршал) армии и флота». «Дай-гэнсуй» – «великий военачальник».
Гэнро
Старейшинами-гэнро назвали девятерых государственных деятелей, выступавших в качестве главных, но при том – неофициальных советников императоров с 1892 по 1940 год. Некоторые историки склонны считать гэнро основателями современной Японии, но на это почетное звание претендует столько исторических личностей, что в отцах-основателях можно запутаться. Давайте обойдемся без лишней патетики и просто познакомимся с этим уникальным политическим явлением новой японской истории.
Уникальность гэнро заключается в том, что при всем своем огромном влиянии, эта категория императорских советников находилась словно бы «вне закона» – статус гэнро не определялся никакими официальными документами, но при этом гэнро могли влиять на решения правительства, действуя от имени императоров. Нет, речь не шла о возрождении сёгуната под другой личиной. Во-первых, гэнро полностью зависели от расположения императора, во-вторых, они не имели в своем распоряжении отдельной администрации-бакуфу, а, в-третьих, не могло быть и речи о передачи статуса гэнро по наследству – в новой Японии играли по новым правилам, которые кардинально отличались от старых. Если сёгуны оттесняли императоров от власти, то основой влияния гэнро было императорское доверие.
Гэнро занимались не рутинными, а глобальными политическими делами. Они предлагали императору кандидатуру премьер-министра и влияли на принятие ключевых решений, определявших направления японской политики. Всего в японской истории было семь гэнро, начиная с первого премьер-министра Ито Хиробуми и заканчивая Сайондзи Киммоти, который пребывал в большой политике с самого начала ХХ века до 1937 года. Большой заслугой Сайондзи было то, что он всячески пытался препятствовать давлению военной верхушки на японское правительство, за что едва не погиб во время путча молодых офицеров, состоявшегося 26 февраля 1936 года (об этом еще будет сказано). В 1937 году, признав свое поражение в этом противостоянии, Сайондзи покинул Тайный совет и более к политике не возвращался.
Глава 11
Период Тайсё
Принц Ёсихито
Можно без какого-либо преувеличения сказать, что на третьего сына императора Мэйдзи принца Ёсихито вся Япония взирала с надеждой. Одни надеялись на возвращение «старых добрых времен», а другие – на то, что сын продолжит дело своего отца и уверенной рукой поведет страну к светлому будущему, которое всё никак не наступало. Несмотря на все обещания, раздаваемые на самых высоких уровнях, в конце правления императора Мэйдзи простые японцы, крестьяне и наемные работники, жили не много лучше, чем их предки на закате сёгуната Токугава. Образно говоря, простой народ «хранил весь свой рис в плошке», то есть люди не имели каких-то значимых запасов, другими словами – не могли откладывать деньги, а проедали (и тратили на прочие насущные нужды) все заработанное. Вдобавок к несбывшимся надеждам, ломка традиционного уклада наносила японцам сильные моральные травмы, и далеко не все могли перестроить свое мышление на новый лад, особенно – в низах общества. Скромность, возведенная в ранг наивысшей добродетели сёгуном Ёсимунэ, укрепляла не только финансовую, но и политическую стабильность государства – когда верхи общества демонстрируют скромность, низы не так остро ощущают свою бедность.
Со временем плохое обычно забывается, а хорошее помнится долго, поэтому люди так любят вспоминать о «старых добрых временах». В сочинениях на тему «В какое время мне хотелось бы жить» многие школьники пишут о том, что для них предпочтительнее всего времена великого Оды и такое мнение возникло не на пустом месте, а было сформировано под влиянием старших, восхищающихся героизмом Нобунаги и теми высокими целями, которые он перед собой ставил. Но если абстрагироваться от личности одного из наиболее выдающихся персонажей японской истории, и спросить себя, положа руку на сердце: «Хочется ли мне жить в эпоху бесконечных войн, когда люди массово гибли, хозяйства разорялись и нигде, кроме загробного мира, нельзя было найти спокойствия?», то ответ предсказуемо будет отрицательным.