Янычары. «Великолепный век» продолжается!
Шрифт:
Михришах не отпускали эти мысли ни на миг. Это Абдул-Хамид мог оставить их с Селимом во дворце потому, что пока у султана только дочь Эсма, но что будет, если Айше и впрямь родит сына?
Потому задача Михришах не только вытащить сына из Клетки, но и внушить Абдул-Хамиду, что именно Селим достоин стать следующим султаном. Конечно, влюбленная в Селима Накшидиль будет настраивать Повелителя за племянника, но в этом тоже существовала своя опасность: султан тоже мужчина, как бы влюбленность юной француженки в младшего не вызвала ревность старшего. Михришах Султан вздохнула. Верно
Навстречу султанше к двери ее покоев вышла Далал:
– Госпожа?
Михришах усмехнулась:
– Султан забрал твою любимицу. Остается надеяться, что не зря.
– Ай вай! – В голосе старухи слышалось неподдельное горе. Неудивительно: она готовила Накшидиль для молодого красивого шехзаде Селима. А досталась девочка старому Абдул-Хамиду.
– Перестань болтать и отправляйся в гарем.
– Госпожа?
– Наверняка Накшидиль попросит, чтобы ты была рядом. Постарайся, чтобы девочка не наделала глупостей, она это может. Не понимает своей выгоды, дурочка, – вздохнула Михришах Султан.
«Да уж, тебя бы на ее место!» – мысленно усмехнулась Далал, опуская глаза. Она действительно торопилась к Накшидиль, чтобы ее подопечную не обидели в гареме.
Султанская сестра Эсме Султан оказалась дамой строгой. Она внимательно осмотрела новенькую, довольно хмыкнула и поинтересовалась по-турецки:
– Ты откуда?
Эме понимала, о чем ее спросили, но запнулась, прежде чем ответить:
– Я… из Франции.
– Почему так неуверенно? – Эсме Султан перешла на французский.
Эме даже обрадовалась: здесь действительно многие говорят по-французски. И султан, и его сестра…
– Я с Мартиники, это земля Франции, но очень далеко, возле Америки.
– Как тебя звали дома?
– Эме. Эме де Ривери.
– Это тебя Михришах Султан переименовала? Имя могла бы и оставить, была бы Эмине – «правдивая». Но Накшидиль тоже хорошо. У тебя есть служанка?
– Со мной нет.
– Молодая?
– Нет, Далал старая.
– Далал? – усмехнулась Эсме. – Знаю я твою Далал, она Михришах верно служит. Но тебе дурного не посоветует. Пусть придет. И еще двух девушек дам. Двух комнат пока хватит, потом посмотрим. За тобой будет присматривать Омер, – Эсме кивнула на евнуха. – Он отведет в комнату и покажет служанок. Можешь идти.
Евнух осторожно поинтересовался:
– Госпожа не будет осматривать Накшидиль?
– Нет, не буду. Михришах не стала бы дарить хоть в чем-то ущербную девушку, ее сын сидит в Клетке, да и она сама тоже под присмотром. Накшидиль красива, умна и здорова. Так ведь? – добавила она уже по-французски.
Эме честно призналась, что не все поняла из сказанного.
– Ты здорова?
– Да.
– Иди.
И вдруг, когда Эме была уже у двери, вдруг окликнула:
– Накшидиль…
Евнух замер, словно тень на стене. Эме шагнула назад.
– Мой брат очень хороший человек, просто судьба обошлась с ним жестоко. Сделай его счастливым…
Эме мысленно ужаснулась: слова Эсме значили, что она в гареме Абдул-Хамида не на один день.
– Да, султанша…
Две выделенные ей комнаты оказались не такими уж просторными, а ведь в них должны жить четверо. В первой комнате стояли три небольших дивана, словно охватывая с трех сторон низкий стол, почему-то закрытый ковром. Все скромно и не слишком цветасто. Это понравилось Эме, впрочем, уже привыкшей к многоцветью гаремных покоев.
Омер кивнул на дверь во вторую комнату:
– Там ваша спальня, госпожа.
«Ого, я уже госпожа?» – мысленно усмехнулась Эме. Она заглянула в открытую дверь и обнаружила там совсем маленькую комнатку с кроватью, еще одним низеньким столиком, на котором могла поместиться разве что книга, и низеньким диваном с небольшим количеством подушек на нем. Внимание девушки привлекла жаровня, стоявшая у окна, и свернутый матрас. Она уже знала, что это для служанки, которая будет находиться рядом неотлучно.
Но если в первые дни Эме этот постоянный надзор возмущал, то теперь девушка привыкла. Это не надзор, просто рядом всегда должны быть те, кто принесет, уберет, подаст, вымоет. Большинство обитательниц гарема понятия не имеют, где находится кухня или куда выносят содержимое горшков. Для этого существуют многочисленные служанки, каждая из которых отвечает за свое.
Плюс к тому специальные девушки, которые готовы вложить нужную вещь в руку, стоит ее только протянуть. Те, кто долго прожил в гареме, быстро привыкают к внимательным, незаметным волшебницам рядом и перестают воспринимать их как людей, это просто тени, услужливые и расторопные.
Эме не пришлось быть одной из таких теней, она сразу попала в разряд тех, кому прислуживают, но пока не привыкла к молчаливому присутствию помощниц.
Омер, видно, послал кого-то за Далал, потому что старуха примчалась, едва Эме успела присесть на диван.
– Вай, госпожа! Я так рада, что султан принял вас и сделал своей икбал!
– Что ты говоришь, какой икбал? Я вовсе не бывала у султана в спальне, и он обещал Михришах Султан, если мне что-то не понравится, вернуть обратно.
– Кого? – откровенно изумилась старуха.
– Что – кого?
– Вернуть кого?
– Меня.
– Куда?
– Михришах Султан.
– Ты с ума сошла? – Далал от возмущения даже забыла, что теперь не наставница, а прислуга Накшидиль. – Из головы такие глупости выброси! Вернут ее… хм, да что у Повелителя, глаз нет, что ли, такую красоту возвращать?!
Неизвестно, сколько бы Далал еще возмущалась, но вдруг сообразила, что ей пора осваиваться в новых условиях. Старуха сурово оглядела стоявших у самой двери двух девушек, которые внимательно вслушивались в незнакомый говор. Они уже поняли, что старая женщина имеет какую-то власть над этой красавицей, если может вот так строго разговаривать с той, которую Повелитель выбрал себе в икбал.