Ярче солнца

Джонс Даринда

Эрл колеблется. Оглядывает оборванку сверху донизу. Ворчит и нехотя соглашается:

– У тебя одна неделя. Потом выкину ее на улицу.

Кивнув, женщина буквально сияет, как будто ей ответили на все молитвы. А я думаю о том, знает ли она вообще человека, с которым разговаривает. Знает ли, что только что отдала собственную дочь в руки дьяволу.

Глава 9

Ее зовут Ким. Ким Миллар. Жутко застенчивая. Прячется везде,

куда может пролезть. Эрлу это только на руку. Не могу дождаться, когда ее заберут, потому что сразу после этого свалю отсюда на все четыре стороны. Как только подвернется возможность. Все время, что Ким здесь, Эрл меня пальцем не трогает. Но он в бешенстве. Прошло уже две недели, а мать Ким так и не появилась. Каждый день он грозится выбросить девчонку у ближайшего приюта.

Сейчас он ушел искать ее мать, а я тащу миску супа с лапшой к дивану, за которым любит прятаться тощая, как тростинка, Ким. Приходится согнуться в три погибели, чтобы протолкнуть миску в узкий зазор между диваном и стеной.

От супа Ким отказывается. Как всегда.

– Тебе надо поесть, – говорю я.

– Поем, когда вернется мама.

За две недели она заговорила со мной впервые. Я удивлен. Сажусь рядом с диваном.

– Может пройти много времени.

Я знаю, что Ким ест. Только так, чтобы мы с Эрлом не видели. Она ждет, пока мы не ляжем спать, потом копается по ящикам и опять прячется с едой за диваном. Даже сейчас я вижу помятую коробку от крекеров и банку из-под тушенки.

Ким отползает дальше, я начинаю есть суп. Причем громко чавкаю, и девчонка наконец сдается:

– Может быть, всего капельку…

Я протягиваю ей миску, и Ким потихоньку подползает ближе.

– Сколько тебе лет? – спрашиваю я.

Она засовывает в рот целую ложку лапши и тихо бормочет:

– Четыре с половиной.

– А мне семь и три четверти.

– Мне не нравится Эрл.

Я смеюсь:

– Мне тоже.

– Он твой папа?

– Ни хрена подобного.

Ким спокойно кивает. Явно привыкла к плохим словам. Эрл говорил мне, что ее мама проститутка, и что скорее всего они жили на улице.

– У тебя есть дом? – из любопытства интересуюсь я, потому что и сам собираюсь жить на улице.

Ким молча качает головой.

– А где ты спишь?

Она опускает голову и запихивает в рот еще одну ложку лапши.

– Твоя мама и правда умирает?

Ким кивает.

– А у тебя…

– Почему у тебя бывают приступы? – перебивает она, поднимает миску выше и пьет юшку. По подбородку стекают капли.

– Кто сказал, что у меня бывают приступы?

Сделав большой глоток, Ким опускает миску.

– Эрл. У тебя сегодня был приступ, и он сильно разозлился.

Я складываю на груди руки. Не стоило ему такое говорить. Мне нужно было увидеть Датч. Она была… расстроена. Я почувствовал. А когда пришел, она гуляла в парке с мачехой.

Датч говорит ей, что девочка, которую ищет весь город, строит замки в песочнице. Мама девочки бегает по парку, то и дело спотыкается и зовет дочку. Дениз сгорает от стыда. Она же не видит призраков, как мы. Поэтому не верит Датч и прямо на глазах у всего народа отвешивает ей пощечину.

Меня пожирает злость. Почти такая же сильная, как тогда, когда Датч затащили в ту квартиру. Все на нее орут, говорят, что она ужасный ребенок. Но она права. Девочка рядом, машет маме. Люди кретины.

К сожалению, иногда я не могу справиться со своими эмоциями и в этот раз решаю, что мачехе давно пора исчезнуть. Достаю меч, но Датч в ужасе. Качает головой и смотрит на меня умоляющими глазами. Поэтому я зачехляю меч и обиженно прячусь между деревьями, пока все продолжают на нее орать.

Появляется ее папа, но не злится на Дениз, а обнимает ее и помогает сесть в машину, как будто мачеху кто-то покалечил. Я бы мог ее покалечить, но проворонил свой шанс.

Потом он идет к Датч. Опускает голову, как будто ему стыдно, и тихо спрашивает, не знает ли она, где тело. Датч кивает и, икая от слез, рассказывает.

Когда я ушел, туда уже явился целый батальон копов. Территорию оцепили и стали по картам координировать поиски.

Я смотрю на Ким и, черт его знает почему, рассказываю правду. О Датч. О своих мечтах. О том, что знаю, попадет ли человек в ад. Но рассказываю не все. Не говорю, что ее мама уже умерла. Правда, не от болезни. Ее убил какой-то мужик и закопал где-то в Вест-Меса. Я видел этого мужика, когда однажды Эрл разрешил мне сходить в магазин. Вот почему мать Ким показалась мне знакомой. Келли стала первой жертвой того человека. И именно ее убийство приговорило его к вечности в аду.

Келли не лгала, говоря, что умирает. Я спросил, только чтобы выяснить, знает ли Ким правду. Но кое о чем ее мать все-таки соврала. Когда сказала Эрлу, что попробует найти тетку Донну. Никакую тетку Келли не собиралась искать. И не собиралась возвращаться за дочерью.

Само собой, этого я тоже Ким не говорю. Рассказываю только самое странное. Она так заинтригована, что уже сидит рядом со мной.

– А вдруг она вовсе и не мечта?

– Кто? Датч? Не может быть. Таких, как она, не бывает. Никто не может быть сделан из света.

– А я думаю, ты ошибаешься, и она настоящая. – Ким прислоняется к стене и смотрит куда-то вдаль. – Думаю, она станет красивой, сильной и поубивает всех злодеев с помощью своих суперсил.

Я тоже прислоняюсь к стене.

– Если так, то она и меня убьет.

Ким тут же выпрямляется.

– Не-а.

– Ага.

– Неправда. – Она берет меня за руку. – Ты не плохой. Ты мне суп принес.

– Ну, тогда ладно.

– Подожди. – Ким превращается в натянутую струну. – А моя… моя мама попадет в ад, когда умрет?

– Нет, - отвечаю я.

Ким снова садится поудобнее прямо у меня под боком, а я рад, что она не умеет чувствовать то, что чувствуют другие. Поэтому не знает, что я только что соврал.

Мама Ким так и не появляется. Что и понятно, раз уж она горит в аду. Но внезапно Эрл как будто и не против, что Ким здесь. А так просто он никогда не сдается. Никогда. Только если находит в ситуации выгоду. Через два дня я узнаю, какую именно выгоду он нашел в этот раз. И все мои планы по побегу полетят к чертовой матери.