Ярополк
Шрифт:
– И что же княгиня?
– Подарила вместо тысячи рабыню свою.
– Усладу!
– Верно, князь. Усладу. Но посол грозил взять дев силой, коли не дадут ему, что требует, со смирением.
Потемнело лицо у Святослава, Юнус ударил его рукою по плечу и сказал:
– Что печалуешься, князь? Собака брешет на весь мир, а покажи ей палку – она и хвост поджала. Ты радуйся славе русских дев. Русские жены как заря. Я и сам приехал к тебе с тайной надеждой просить в жены дочь Свенельда.
Пришла пора воеводе Свенельду, великому витязю, побледнеть.
– Моя дочь просватана, – сказал воевода.
– Горе мне! – крикнул Юнус, швыряя кубок на пол.
Встал Святослав,
– Видел ли ты, брат мой, дочь Свенельда?
– Нет, не видел… И не увижу, несчастный, обойденный! – воскликнул ильк гузов.
– Тогда беда не велика. Ты влюблен в молву. Молва – манок, сеть сердцу, но она всего лишь звук, речь цветная. Поставить перед тобой сорок дев, может, и не Свенельдову дочь полюбили бы глаза твои. Молва красна, а живая дева пугливая, как олениха, – что тебе цветок папоротника. В крови у нее огонь… Пей! Пусть дочь Свенельда будет счастлива. Твое счастье тебя не обойдет.
Юнус выпил кубок, но гнев сверкал в его глазах, яростно упирался он взглядом в пространство.
Вдруг вскочил на ноги один из гридней, то был юный Блуд.
– Дозволь, князь, говорить.
– Говори, – ударил кулаком по столу захмелевший, помрачневший Святослав.
– А говорить-то мне нечего. Дозволь сестру мою привести, показать твоему гостю. Мой род в Киеве не последний.
Поглядел Святослав на Юнуса, тот в стол пялится, молчит.
– Приведи сестру. Пусть чашу поднесет властелину степей. – Зверем зыркнул на Блуда: смотри, мол, коли сестра твоя не больно хороша. Однако спросил: – Как сестру зовут?
– Любовь! – ответил Блуд гордо.
Не зря, не зря погордился.
Юнус будто еж пыхтел, пока не явилась перед ним юная дева с чашею меда. Тут уже деваться было некуда. Поднял глаза, а перед ним – солнце. Зажмурился, ослеп храбрец из храбрецов, да еще струсил вдруг. Перед таким дивом показался он себе куском глины, кинутым рядом с огненным яхонтом. Маловат показался титул илька, чтоб солнцем-то владеть.
Святослав и Ольга
Княгиня ждала сына в палате, где утром принимала посла кагана. Она сидела на деревянном креслице, рядом с великолепным, долгие годы пустующим великокняжеским местом. Дремала, опустив голову на грудь, и Святослав, уже приготовивший злые слова, замер на пороге, смущенный. Он вдруг увидел: великая, всесильная, премудрая Ольга – маленькая немощная старица. И тотчас ярость ударила в голову: «Тебе ли здесь сидеть, бабе дряхлой? Ступай к своим чернохвостым, кланяйся, плачь! Твой Бог любит слезы».
Княгиня открыла глаза. Два огромных самоцвета, зелено-синие, холодные, преобразили лицо.
– Я задремала, тебя ожидаючи, князь.
– Мне принесли наконечник стрелы, устроенный по-иному. С хитростью. Летит – воет. Коли тысячу стрел пустить, от одного воя побежишь.
– Война у тебя на уме.
– Да ведь я не поп, чтоб о мире вздыхать, я – князь. Я и есть война.
– Твой отец, Игорь свет Рюрикович, войною добыл себе – смерть, жене – вдовство, сыну – сиротство, Киеву и всей Руси – опасность разорения, рабства. Чтобы спасти для тебя, наследника, великий стол сей, садилась и я, женщина, на коня… Война – топор, раны наносит быстро, а вот заживают раны всю оставшуюся жизнь. Ты торопишься на княжение, как в поход, уверенный, что побьешь отвагой, удалой силой несмелого врага.
– Ты поучить меня звала?! – дерзко крикнул Святослав.
– А кто же тебя еще поучит? Дикое поле? В поле поздно учиться, да и наука там другая. Князь не тысяцкий. Князь не войной правит – миром.
– Княжеством.
– Землей, сын мой. Пахарями, которые кормят князя и его дружину. Ремесленниками, без которых ни брони не будет, ни меча. Плотниками – как прожить без крыши над головой?..
Святослав засопел, набычил голову.
– Ты садись. Поговорим. Давно ведь не говорили… Место твое, как видишь, тебя ждет, я его не занимаю.
Святослав пыхнул, хватил себя по ляжкам ладонями, но ничего не сказал.
– Через полгода исполнится тебе двадцать один год. Ты получишь жданное. И хоть слова мои тебе как надоедливые мухи, я все же не перестану жужжать. О несмелом враге говорила… Знай, сын мой! Несмелый страшнее отчаянного. Несмелый кольцами вьется перед смелым, глядит на смелого, как на солнце, сам с виду пестренький, да на зубах-то у него яд… Ну да ладно. Мне успели донести: ты прилюдно осудил мой дар хазарскому послу. Говорят, тотчас сосватал сестру Блуда за гузского князька. Не дразни хазар, Святослав. Посол правду сказал: они нападают, как волки. Сожрать Русь не смогут, но сколько людей будет убито, сколько в рабство угнано!
– Тебе много нашептывают, но ведь и я кое-что знаю про твои тайности! – Святослав поглядел матери в глаза. – Я ведь знаю: улащивая хазарского посла, ты разрешила совершить набег на одну из окраин княжества. Тысячу дев отдать тебе прелюдно стыдно, а разорить веси, опустошить целый край, предав людей в тайном сговоре, – не зазорно. Слышал я, твой Бог уши режет грешникам… Кто без ушей-то останется за этакий сговор?
Княгиня Ольга побледнела. Она не ожидала такого. Сын и вправду стал мужем. Молчала.
– Отдай мне стол! – сказал Святослав. – Я не позволю хазарам опустошать Русскую землю.
– Хазар побить мало. – Ольга глядела на сына, как смотрят ее иконы. – Хазария должна исчезнуть. Но под каганом вся степь, горы, леса. И все племена. Отразить нашествие – много ума не надо. Побьешь бека – получишь во враги самого кагана. Ты меня осудил, а теперь поди и подумай. Вы с гузским князьком кабана запороли насмерть, по вашим ли силам зверь Итиля, Белой Вежи, Семендера? – Закрыла глаза. – Я боюсь за Русскую землю… Я так долго врачевала и собирала имение наших пращуров после ран, оставленных тебе в наследство твоим отцом.
– Я побью хазар! – топнул ногой Святослав. – Слышишь! Ты – мудрая, но дед мой – князь Рюрик [25] , во мне кровь князя Олега [26] .
Поклонился матери, пошел прочь, но вернулся:
– Мир того не стоит, чтоб за него платить народом.
Ушел, хватив дверью.
Ольга перекрестилась на икону.
– Мир – жизнь, мир дорого стоит, – опустилась на колени перед Богородицей. – Почему, Господь, не благословил женщины быть на княженье? Сядет на сие место сын мой – и люди забудут радости покоя и труда. Звенит в ушах моих от будущей гульбы мечей. Голова гудит от конского топота. Плачет сердце о сиротах, о юных вдовах. Господи! Богородица! А ведь этому быть…
25
…князь Рюрик… – по летописям, начальник варяжского военного отряда, якобы призванный ильменскими славянами вместе с братьями княжить в Новгороде; основатель династии Рюриковичей.
26
…князь Олег (?–912) – первый исторически достоверный князь Киевской Руси. Правил в Новгороде с 879 г., в Киеве с 882 г. В 907 г. совершил поход в Византию.