Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник)
Шрифт:
Вот и теперь любопытный келейник, не подпуская к Нестору никого, сам читал:
«При нем начала вера христианская плодиться и расширяться…»
Ага, это Нестор, верно, про князя Ярослава, ныне он о нем пишет, – догадался келейник.
«И собрал писцов многих, чтобы перелагали с греческого на словенский язык и письмо. И списали они книги многие, по спискам которых учатся верные люди, наслаждаясь учением Божественного гласа».
Что есть, то есть, книг при князе Ярославе переписано столько, что всех и не прочесть!
«Ярослав
– Да, – оторвался от пергамена келейник, – при князе сим многое сделано, и церкви построены, и люди обучены чтению, письму и счету, и даже свои святые на Руси появились – братьев его, смерть лютую принявших, к лику святых причислили. И даже старших дядьев своих, князей Ярополка и Олега, в междоусобицу княжью погибших, покойными уже крестили и в Десятинной рядом с князем Владимиром и княгиней Анной упокоили. Не все с этим согласны были, да только князь настоял.
Но главное – при нем мир на Земле Русской встал, с чужими воевали, а меж собой нет. В том, чтобы от врагов Руси обороняться, спору нет, но ведь столько лет и меж собой ладу не было, а хуже ничего придумать нельзя…
А Нестор все писал и писал лист за листом. Монах не знал, что совсем скоро внук князя Ярослава, сын его любимца Всеволода Владимир Мономах внесет изменения в эти записи, причем изменения очень весомые. Но не знал он и того, что через много столетий историю Руси далекие потомки будут изучать именно по его «Повестям…». А если бы знал, писал бы по-другому?
Княгиня наблюдала за мужем, его явно что-то беспокоило, иначе не смотрел бы вот так – мимо книги, которую держит перед собой. Что? Спросить или подождать, пока сам скажет? Решила подождать.
Так и есть, довольно скоро Ярослав поднял голову от книги, вздохнул и поведал Ингигерд, сидевшей у огня с рукоделием:
– В Польше снова нелады. Казимир всерьез за власть со своим дядей борется. Помогать ли?
– Помогать, – спокойно ответила княгиня, словно продолжая разговор.
– Один раз уж вмешались, помогли Оттону, только надолго ли? Снова Мешко у власти.
– Все равно помогай. Ты ведаешь, что Казимир с Добронегой дружен?
– С кем? А ты откуда знаешь?
– Мне княжны пишут из Гнезно. Хоть Мария-Добронега и чуть старше, а подружились. И родители Казимира тоже не против. Выдашь сестру за будущего короля, будет своя королева, как тут не заключить мир с нами? А там, гляди, и сестрица его подрастет, тоже уже заневестилась…
– И?..
– У нас сыновей много, взрослые.
Князь с изумлением смотрел на жену.
– Иногда мне кажется, что я давно делаю только то, что ты мне подсказываешь!
– Не все, – спокойно подняла на
Ярослав расхохотался:
– Да что я всем в Европе занимать престолы помогать буду?! Так недолго со всеми породниться, у нас с тобой детей много. Одна своя королева уже есть. Приемный сын Норвегией правит.
– Да, – отложила в сторону вышивку княгиня. – И другими детьми с правителями породнимся, вот и будет у нас тишина.
Ярославу хотелось напомнить, что родственник Болеслав разорил Киев не хуже проклятых печенегов, но не стал, подумав, что в этом разорении прежде ляхов виновны сами русские, не будь у них междоусобицы, никакой Болеслав о Киеве и не помышлял бы.
– Выдашь ли сестру, коли посватают?
– Добронегу? Да ведь она давно в Польше, с Предславой уехала…
Ему очень не хотелось ни самому вспоминать те тяжелые дни, ни напоминать о них княгине, все же с Предславой была и его первая жена Анна, а князь помнил, что женщины ревнуют даже к давно забытому прошлому. Не одни женщины, он тоже…
– Негоже девушке замуж идти без родственного благословения. И без приданого тоже не годится. Подумай о том.
– Иринушка, как же ты у меня разумна!
Ингигерд чуть улыбнулась, она постепенно привыкала к этому имени – Ирина. Раньше Ярослав всегда звал Ингигерд, а теперь они словно заново знакомились. И в их отношениях тоже многое изменилось. Шли годы, страсть постепенно отступала, но зато рождалось новое – дружба, доверие, понимание с полуслова. И Ингигерд радовалась вот этому растущему пониманию, оно трудно рождалось многими годами и было самым дорогим.
Теперь главной заботой княгини были дети, Вячеслав вон еще совсем маленький, да и Анна невелика, но уже был внук – у Владимира в Новгороде родился сын Ростислав.
Сам князь прожил уже шесть десятков лет, возраст для мужчины солидный. Многое пережил, многого достиг, но сколько еще не сделано. Ингигерд понимала заботы мужа, они давно стали ее заботами, хотелось оставить детям сильную единую Русь, хотелось научить тому, чтобы не ссорились меж собой, чтобы никогда больше не было на Руси братоубийственной войны.
Словно искупая вину перед сестрой за то, что не спас их тогда в Киеве и пришлось жить на чужбине по воле короля Болеслава, Ярослав дал согласие на брак Марии-Добронеги и Казимира Польского. И дал княжне такое приданое, что поляки писали в своих хрониках, мол, можно считать, что Польша обогатилась этой женитьбой молодого короля. Мария была ревностной католичкой, родила мужу четверых детей и, видно, была счастлива в своем браке.
Уступая просьбам зятя Казимира, Ярослав вынужден был воевать в Мазовии. Ничего хорошего из похода не получилось, но хоть потерь не было, и то ладно.