Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник)
Шрифт:
Владимир, словно стараясь загладить свою вину за поражение в войне с Византией, взялся за строительство. Это удавалось ему куда лучше, чем битвы с византийским флотом. В Новгороде строилась своя каменная София.
Ярослав же, проводив Харальда и дочь, отправился не в Киев, а в Полоцк. Там умер племянник Брячислав – противник и союзник одновременно. У него оставался маленький сын Всеслав, все ожидали, что киевский князь этим воспользуется и посадит в Полоцке кого-то из своих взрослых сыновей. Но Ярославу был не нужен мятежный Полоцк, кроме того,
Но и это было не все. После смерти Брячислава Полоцку всерьез угрожали литовцы. Ярослав разгромил их окончательно и обязал платить дань, но не себе, а все тому же Всеславу. Надо сказать, что князь-волхв позже отплатил черной монетой сыновьям Ярослава, словно забыл, что мог бы остаться без ничего еще при его жизни, после смерти попытался взять Киев, и даже не без успеха.
Со смертью отца Всеслав терял всякое право на Киев, теперь Ярослав вполне мог называть себя самовластцем Руси.
Немного погодя в Киеве снова заговорили о свадьбе. На сей раз средней дочери Анастасии. Она глянулась очередному изгнаннику, пригретому киевским князем, – претенденту на венгерский престол Андрею. Княжну замуж выдали, венгров поддержали, и Андрей стал королем, а Ярославна – королевой венгерской.
Ярослав смеялся, поглаживая себя по груди:
– Теперь я дважды королевский тесть!
– Почему дважды? Ты забываешь еще Марию-Добронегу. А еще про невесток не забудь…
Венгерский успех весьма помог Ярославу и в Византии, которая оказывалась в опасности из-за угрозы с Дуная. Император Константин предпочел мириться с становившимся очень сильным князем Руси, ромеи предложили мир. Его условия были таковы, чтобы не обидеть ни одну из сторон. Ярослав согласился, на Русь возвращался ослепленный три года назад полон, в том числе бедолага Вышата, не оставивший своих воинов в беде. Все права русских на Афоне восстановили.
Одновременно с Ярославом помирился с византийским императором и новый король половины Норвегии Харальд.
Дружина Ингвара, когда-то ушедшая отдельно от ладей Владимира и нанявшаяся в Грузии, навела знатного шума на Кавказе. Византийцы не знали наверняка, есть ли у беспокойных варягов связь с Киевом, но боялись этого. Все подталкивало императора Константина к миру с Ярославом и Харальдом.
После того как был окончательно разбит противник польского зятя Ярослава, короля Казимира Мецлав, домой вернулись и остатки польского полона, уведенного давным-давно Болеславом.
Казалось, Ярослав развязал все узлы, завязанные братоубийственной войной многие годы назад. Теперь он имел право рассказать любому, как это легко – нарушить мир, пойдя брат на брата, и как тяжело после исправить. Было бы кому рассказывать, сыновья не очень прислушивались. Как обычно, люди слушают только то, что хотят слышать, и наступают на те же грабли, что их предки, прекрасно зная, где они стоят.
Мир с Византией тоже был закреплен браком. На сей раз женился отцовский любимец Всеволод, его супругой стала дочь императора Константина Мономаха Ирина. Она принесла на Русь это имя – Мономах. Их первенец Владимир
Из сестер незамужней оставалась только Анна.
Анна
Прошли годы, подросли дети. Да непросто подросли, а выросли. Заневестилась даже младшая Анна. Ох как не хотелось Ярославу и Ингигерд даже думать о том, что придет час, когда их любимицу увезут из Киева в далекую страну. Князь пытался договориться о ее браке с германским королем Генрихом, но делал это так откровенно неохотно, что король обиделся и согласия не дал. Переговоры закончились ничем, Анна осталась до поры в родительском доме.
Конечно, она скучала, оставшись в девичьем тереме без сестер, даже перебралась к матери, но это не спасало. Девичье сердечко тосковало без любви, но не отцовской или материнской, а мужской. Анна была красива, густые золотистые волосы, которые, не желая терпеть насилия, как и их хозяйка, норовили выпутаться из косы и обрамить ее лицо своенравными завитками, пронзительной синевы глаза, нежный овал лица, лебединая шея… И при этом цепкий ум, властность и своенравность. Княжна образованна, она обучена языкам, рукодельница, как положено девице хорошего воспитания, любит книги… Очень любопытна.
А еще весела, приветлива и доброжелательна.
И все эти достоинства никому не нужны! То есть нужны, но тем, за кого Ярослав и не мыслил отдать свою любимицу. Ей ровня только король, а таковых вокруг не наблюдалось. Те, что сидели на тронах, были либо стары, либо женаты.
Ярослав и Ингигерд не раз разговаривали о судьбе младшей дочери, вздыхали, но и мать, понимавшая, что Анне пора замуж, соглашалась, что отдавать такую дочь просто кому-нибудь негоже. И чего германский император Генрих отказался?
– Дурак потому что! – коротко объяснил недалекость германца Ярослав.
– Нет, – возразила Ингигерд, – это потому, что он Анну не видел.
Но годы шли, а Анна все еще не была невестой, хотя боярин Филипп, к которому в детстве она набивалась сама, до сих пор не женился. Конечно, он и в мыслях не держал, что князь решит отдать за него свою дочь. Для этого мало награбить столько денег, сколько Харальд, нужно еще и быть королем. Или хотя бы реальным наследником престола.
В покои Ярослава, топая сапогами, влетел гонец. На него зашикали:
– Ты что, дурень! Князь такого не любит, а уж княгиня тем более. А она ныне у князя!
Тот едва выдохнул на бегу:
– А мне… к ним обоим… и нужно!
– Зачем?!
– Дело есть!
Какое дело могло быть у гонца к князю и княгине одновременно? Но остановить не успели. услышав шум, на пороге своей комнаты показался Ярослав:
– Что случилось?
– Княже, к нам гости едут!..
– И что? – чуть приподнял левую бровь Ярослав, что означало неприятное удивление. Эка невидаль гости! Да их каждый день десятками, если не сотнями в Киеве считать можно, и на княжьем дворе тоже.