Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
Шрифт:
Новгород возмутился, и августовской ночью изрубил многих варягов на Парамоновом дворище, что в Славенском конце. Известнейший двор Новгорода! Добрых пятьдесят лет Парамон торговал с немцами, готами и свеями. Несказанно разбогател. Его усадьба, обнесенная дубовым тыном, вмещала в себя десятки дворовых строений и соперничала лишь с двором посадника Константина.
Два года назад Парамон преставился, оставив сказочное богатство сыну Воропану. Но тот перестал за море ходить и ударился в гульбу. Хитрые варяги вошли к Воропану в доверие и стали его частыми гостями.
В злополучную ночь десятки викингов оказались на Парамоновом дворе. Неспроста
Разгневанные горожане лишили живота не только десятки варягов, но и разрушили гостиные дворы, в коих жили иноземные купцы.
Гости обосновались в Новгороде добротно. За заостренным в два бревна частоколом поставили теплые избы для жилья и клети для хранения товаров, покрыв срубы тесовыми кровлями.
Гостиные дворы ставились на правом берегу Волхова, близ вымолов и пристаней, выходя воротами к Торговой площади.
Еще лет пятнадцать-двадцать назад неподалеку от Славенского холма появился целый иноземный городок, напичканный Готландским, Варяжским, Свейским, Немецким гостиными дворами. Обнесенный крепким дубовым острогом, городок напоминал небольшую крепостицу, прозванную в народе «Варяжским дворищем», ибо варяги первыми поставили свой торговый двор.
К приезду Ярослава в Новгород иноземный купеческий городок настолько стал тесен, что гости пожаловали к князю.
— Дозволь, Ярослав Владимирович, нам новые гостиные дворы поставить.
Ярослав, как известно, купцам завсегда рад: и пошлина немалая в казну идет, и торговые связи крепнут.
— Место приглядели?
— Вблизи вымолов.
Гости «приглядели» самое удачное место. И пристани рядом, и торговые ряды под боком.
— Но там же кузни ремесленников.
— Всё в твоей воле, князь. Можно их и передвинуть, а мы за ценой не постоим.
Но Ярослава слова купцов не удовлетворили. Новгородцы и без того на Варяжское дворище косо смотрят. Самое выгодное место варяги отхватили. Князь Вышеслав проморгал. Он не больно-то в торговые дела вникал, да и не хотел вникать. Гораздо вникал посадник Константин. Он своей выгоды нигде не упустит. Сунули ему заморские гости мзду — и в тот же день топоры на Волхове застучали.
Новгородцы опомнились, да поздно: старосты концов и улиц в крепкой руке посадника, им тоже от варяжских купцов изрядно перепало. Одни кузнецы пошумели, но сторонников посадника на вече не перекричали.
И вот теперь иноземные купцы надумали испытать нового князя.
— Сожалею, господа честные купцы, но трогать кузнецов и другой мастеровой люд, что разместились в городе по Волхову, не дозволю.
Но купцы, уже ведая пристрастие Ярослава к торговым людям, не отступались:
— И всего-то десяток кузниц передвинуть. Волхов всех примет. Без новых же гостиных дворов Хольмгарду [241] большие убытки нести.
241
Хольмгард— так называли Новгород немцы и скандинавы, что означало высокий, неприступный город.
Купцы били по больному месту. Ярослав, как никто из русских князей, гостей боготворил, ради них он на всё пойдет.
— И кузнецы в накладе
Купцы перестарались. Последние слова покоробили Ярослава.
— Чернь? Таким словом на Руси подневольных людей и холопов называют. Ремесленник — не холоп, а свободный человек. И кузня, и изба, и земляной надел, кои навсегда закреплены за мастером, в полной его собственности. И никакой князь мастеровому человеку не указ. Так что вновь повторю: ни кузнецов, ни других ремесленников трогать не намерен.
Гости сникли. Убытками Ярослава не напугать, ведает: никуда-то купцам не деться. Новгород — не тот город, который можно и стороной обойти. Не обойдешь! Все северные и западные торговые пути в Новгород сходятся. Но как быть? Не за крепостными же стенами гостиные дворы ставить.
— А вот как, господа честные купцы. Бывал я на вашем дворище. Не спорю, тесновато, избы и клети впритык. Но коль пораскинуть мозгами, дворы ваши можно и удвоить.
Гости недоуменными глазами уставились на князя.
— Как удвоить? Сам же сказывал: впритык.
— Да очень просто, господа честные купцы. Разбирайте кровли и возводите срубы в три яруса. Верх — под жилье, а два нижних — под товары. И лесом, и плотниками помогу.
Купцы оживились. Как сами не додумались? Вот уж действительно: не ищи мудрости, ищи простоты. Да и лес Ярослав посулил. Новгородский же лес немалых денег стоит. Новгородцы сплавляют его по десяти рекам: Ловати, Полымети, Мшаге, Шелони… Древесина плотами перегонялась через Ильмень к истоку Волхова, где несколько предприимчивых артелей держали большие лесные склады, кои тянулись по берегам Волховского истока на несколько верст.
Сюда на торги приплывали княжеские и боярские тиуны, купцы и ремесленники. Кто запасался дровами, кто — деловым лесом для возведения изб, клетей, хором и всевозможных построек, кто — сухим, выдержанным под навесами лесом для различных поделок. Особую выделку и особую цену имел корабельный лес.
Плотников же в Новгороде — не занимать. Не прошло и года как поднялись над Варяжским частоколом трехъярусные гостиные дворы.
Купцы поставили себе особую церковь («божницу Варяжскую»). Ярослав от имени новгородцев заключил договор с немцами и готландцами. [242] Немецкие купцы разделялись на две гильдии — морскую и сухопутную. Как те, так и другие делились еще на зимних и летних. Зимние приезжали осенью, по последнему пути, и зимовали в Новгороде. Весной они отъезжали за море, и на смену им приплывали летние купцы.
242
Жители острова Готландв Балтийском (Варяжском) море, принадлежавшего Швеции.
Месть новгородцев была страшной. Натерпелась унижений и зла русская душа. А коль она взорвется — удержу нет. Крушит и ломит всё, что под горячую руку попадет. Угодило под нее и Варяжское дворище. Красного петуха не пустили (огонь может переметнуться и пожрать весь город), но торговые клети подчистую опустошили.
Сторожа, застигнутые врасплох, норовили остановить ожесточенную толпу, но их перелобанили дубинами и сторожа пали.
Обрели смерть и два купца. Один — из свеев, другой — из земли немецкой.