Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
Шрифт:
— Как раз собирался в сей град, Могута. Помышлял Борису и Глебу поклониться.
Ярослав Владимирович не раз бывал в Вышгороде и с каждым приездом ему все больше и больше нравился этот град. Из киевских пригородов Вышгород, стоявший на высоком, правом берегу Днепра, имел наибольшее значение. Название «Вышгород» — чисто славянское и притом довольно испущенное — это акрополь, верхний замок, кремль, детинец.
Сей град под Киевом известен с давних времен. В летописи византийского императора Константина Багрянородного о нем говорится,
Значение княжеского города осталось за Вышгородом и в позднейшее время. Владимир Святославич до крещения держал в нем один из своих дворов. Город был отменно защищен и служил убежищем для киевских князей.
Укрепления Вышгородского городища отличались необыкновенными размерами — крепостные стены тянулись на три версты. (По образцу Вышгорода подобные княжеские замки были основаны владимирскими и смоленскими князями (Боголюбово и Смядынь). Смоленское сказание так и называет Смядынь вторым Вышгородом.
Открытие мощей Бориса и Глеба еще более возвысило значение этого города, куда стали отправляться многочисленные паломники. Это не только создавало из Вышгорода религиозный центр, но и притягивало к нему и литературные силы.
О некоторых записях, относящихся к чудесам Бориса и Глеба, можно сказать утвердительно, что они были написаны в Вышгороде. Таково, например, обращение к городу, в одном памятнике ХI века, где Борис и Глеб прославляются как защитники Руси:
«Стенам твоим, Вышгород, я устроил стражу на все дни и ночи. Не уснет она и не задремлет, охраняя и утверждая отчину свою Русскую землю от супостатов и от усобной войны».
Населяли город искусные древоделы (строители деревянных зданий) и градники (строители укреплений).
Ярослав Владимирович хорошо знал обоих старост, Миронега и Ждана, довольно зажиточных людей, входивших в состав градских старцев. Именно к ним и кинулся холоп Еремка.
На другой день, в сопровождении ближних бояр и трех десятков дружинников, князь Ярослав отправился в Вышгород.
Город был взбудоражен: захвачен один из богатейших бояр земли Киевской. При Святополке он стал самым ближним боярином великого князя, и, пользуясь своим положением, вдвое расширил свои угодья. Был заносчив, похвалялся дружбой со Святополком. В Вышгороде вел себя так, как будто являлся посадником города.
Ремесленный люд враждебно относился к Путше: тот принялся влезать в дела древоделов и градников, норовя еще больше набить свою, и без того непомерную, калиту.
Мастера возмутились, пытались челом бить Святополку, но тут началась война…
Ныне все ожидали решения великого князя. Что же сотворит с боярином Правосуд? Одно дело губить злодеев в сече, другое — в мирную пору.
Гадал народ вышгородский!
А Ярослав Владимирович допрежь отправился в храм Святого Василия, где покоились тела Бориса и Глеба. Когда он подошел к домовинам, слезы выступили у него на глазах.
Долгие годы Ярослав
С той поры Ярослав вернулся в Ростов, а затем, спустя много лет, Владимир Святославич отправил его в Великий Новгород.
Ярослав приложился губами к домовинам, а затем опустился на колени. Душа его терзалась.
«Ради Христа, простите меня, братья, грешного. Простите! Ведь мог же я выбраться из Новгорода. Кинуть все неотложные дела — и выбраться, дабы встретиться с вами. Оба, оставив Ростов и Муром, находились при отце, в Киеве. Но отец приказал собирать против меня рать. Господи, но то ж моя вина, братья мои возлюбленные!..».
Добрый час простоял на коленях Ярослав Владимирович, истово молясь и прося прощения у Бориса и Глеба. Затем он поднялся и, возложив руки на домовины, произнес:
— Я отомстил за вашу страдальческую смерть. Каина и его приспешников наказал Бог. Правда, один душегуб еще остался, но ныне и его постигнет кара Господня. Вы же, братья мои возлюбленные, обретете святость за свои мучения. И того я непреложно добьюсь. Клянусь перед останками вашими!
Пока князь молился, народ кучился подле храма. Здесь же на подводе лежал связанный боярин Путша с кляпом во рту.
Ярослав Владимирович вышел на паперть. Вышгородцы поклонились великому князю в пояс. Вперед выступили старосты Миронег и Ждан. Оба — пожилые, бороды с проседью, в кафтанах из доброго сукна, с посохами в руках.
— Ждем твоего суда, великий князь, — начал Миронег. — Взят нами боярин Путша, кой братьев твоих убить способствовал. Ты дал нам свою «Правду», по коей повелел жить народу русскому, но в ней не сказано, как поступить гражданам в случае оном.
— Прости меня, народ вышгородский, за сей недочет. Не мыслил я, что брат, собрав палачей в помощники, начнет убивать своих же братьев… Развяжите и выдерните кляп у сего злодея.
И вскоре послышался хриплый, заполошный голос:
— Нет на мне вины, князь Ярослав! Не поднимал руки на твоих братьев! То — Святополк да Талец с Еловитом. Я ж не злодействовал!
Ярослав подошел к Путше и с минуту смотрел на него в упор.
— Не злодействовал?.. А видоки у тебя найдутся?
Не выдержав княжеского взгляда, боярин вильнул глазами и все также хрипло, выдавил:
— Никто того не зрел, а посему снимай с меня вину, князь Ярослав.
— На глупцов надеешься, Путша? Тщетно! Всех твоих видоков-сообщников в сече изрубили.