Ярослав Мудрый. Великий князь
Шрифт:
По медно-красной, загорелой щеке Силуяна скользнула слеза. Господи, какая отрада! Лица сыновей сияют, глаза блестят. А вот и доспехи несут из княжеской оружейной кладовой. Каждого облачают в кольчугу, водружают на голову шлем, подают меч, копье, щит и боевой топор.
Князь подходит.
Новоиспеченные воины, придерживая обеими руками обнаженные мечи, опускаются на колени.
Ярослав острием своего меча касается шлема, живота и плеч (совершает крестное знамение), а затем, как смычком, проводит мечом по мечу новобранца, словно передает тому свое ратное мастерство.
– А теперь встаньте, воины,
Счастливый Силуян смахнул со щеки другую слезу. Какими же удальцами смотрятся его сыновья!
А те, поцеловав мечи, произносят торжественные слова:
– Клянусь Господом и оружием, что буду верно служить князю и своему славному Отечеству!
Вбив мечи в нарядные сафьяновые ножны, Егорка и Томилка, трогают поводья и делают круг почета по княжескому двору.
Дружина восклицает:
– Служить во славу! Служить во славу!
А затем Ярослав, княжьи мужи и вся молодшая дружина идут в гридницу, дабы новобранцам «усы медами обмочить».
Не забыт и Силуян. Ярослав усадил его среди княжьих мужей.
Вернулся купец в свою избу разутешенный. Теперь и помирать не страшно. В избе полный достаток, сыновья стали княжескими дружинниками. Чего еще надо?..
Внуков, внуков, Силуян Егорыч!
И тут напала на купца стародавняя кручина. Весь свой век он промышлял торговлей, в знатные купцы выбился, немалым добром обзавелся, а передать дело своих рук некому. У сынов, как ни уговаривал, не лежала к торговле душа, о воинской славе грезили. Ныне в добрых молодцев вымахали, пора им и жен подыскать. А чего? Дело доброе. Внуки появятся, глядишь, кто-то из них и по торговой части пойдет. Так что рано тебе помирать, Силуян Егорыч. Жить да жить надо!
Глава 11
Подготовка к войне
Великий князь Владимир Святославич, изведав, что Ярослав склонил Новгородское вече к отказу дани стольному граду, был настолько разгневан, что, ни дня не медля, приказал воеводе Вышате готовить войско для выступления на ослушника.
– Кличь и дровосеков. Пусть поправляют дороги и наводят мосты. И дабы борзо! Я хочу раздавить Ярослава, как клопа!
Великий князь проговорил эти слова с яростным запалом, но задыхаясь. В последние недели он стал крепко недужить. Лекари, таясь бояр, между собой сокрушенно толковали:
– Плох стал наш великий князь. Грудная жаба его гложет.
Все чаще Владимир Святославич хотел видеть близ себя своего любимого сына Бориса, кой вновь, по вызову отца, прибыл в стольный град из Ростова Великого.
Борис, как и многие из сыновей Владимира, в свои юношеские годы вымахал в рослого отрока и уже обладал мужской силой, показывая свою удаль в ратных игрищах, но нравом слыл чересчур мягким и покладистым. Он нежно любил отца, а тот отвечал ему взаимностью.
– Один ты меня понимаешь, Борис. Правда, и брат твой Глеб, что сидит в Муроме, мне по нраву. Он, как и ты, надежной опорой мне будет. А вот Ярослав, – продолжал Владимир Святославич, – как кость в горле. На родного отца руку поднял. Честолюбец!
– Да ты так не переживай, тятенька, – старался успокоить отца Борис. – Недужен ты. Всё уладится. Ярослав вгорячах так поступил. Он одумается.
– Худо ты ведаешь Ярослава. Этот книжник мне еще из Ростова даней не высылал. Сижу-де за лесами
К хворому и раздраженному отцу всё чаще стала заходить дочь Предслава. Была она среднего роста, вся светлая и ясная, в голубом, вышитом серебром сарафане; на голове – легкий изящный венец, а за спиной – длинная роскошная русая коса ниже пояса.
Хороша была Предслава, недаром польский король Болеслав на нее зарился, но Владимир Святославич решительно отказал ляху, помышляя выдать дочь за более дружественного чужеземного правителя.
Нежна и ласкова была Предслава. Вот и сейчас она поцеловала в щеку отца и молвила:
– Я напишу брату письмо, тятенька. Он же у нас разумный.
– Чересчур разумный. Быть войне!
Вовсю готовился к предстоящему сражению и Ярослав, но на душе его было сумрачно. Ни на врага он собирает войско, а на родного отца, коего когда-то он так возненавидел, что перестал поминать его имя. С годами ненависть его поулеглась, но жестокий поступок великого князя он никогда не запамятует. Уж слишком глубокую душевную рану нанес ему родитель! До смерти будут жить в его сердце Березиня и сын Святослав.
Отец как бы для него раздвоился. В одном Ярослав видел великого блудника, «Соломона в женолюбии», в другом – умного, порой жестокого правителя и воина, способного цепко держать в руках великую державу.
При Владимире Русь основательно окрепла. Византийская империя и Европа считали за честь породниться с великим русским князем. Киевская Русь богата, обширна и едина, она не страдает междоусобицами, укрепляется с каждым годом, прирастая всё новыми землями и городами.
И вдруг стало известно, что Владимир Креститель собирает на сына свое мощное войско и уже расчищает дороги и мостит мосты к Новгороду.
Ярослав еще надеялся, что отец не пойдет на него войной из-за дани. Но упование рухнуло.
Дело оказалось не только в дани. Завещав Борису престол, великий князь надумал убрать с дороги младшего сына не только Святополка, но и Ярослава, решив показать, именно показать всем княжествам, что ни одно из них не смеет выходить из-под его властной руки. Никто не должен оспорить завещание государя Русской державы.
Правда, за старших сыновей был обычай, однако же закона о престолонаследии не существовало.
Владимир Святославич сам землю собирал, и слово его могло явиться законом.
Но так ли уж справедлив его закон, поставленный с головы на ноги? Вовсе не справедлив. Старшие братья, в угоду младшему, вышвырнуты за борт. Стародавний обычай напрочь отвергнут. Но такая внезапная ломка не истечет безболезненно. Он, Ярослав, не одобрит грубейшую оплошку отца и дань ему не повезет.
Новгороду, хотя бы временно, необходимо оставить дань для себя. Город под боком у западных и северных стран, кои отлично ведают о значении для Руси Новгорода и давно вынашивают планы нанести ему ощутимый урон. Город же не выдержит мощной осады. Старый дубовый Детинец его не спасет. Новгород надо обнести водяным рвом и земляным валом, на коем соорудить сильную крепость, и лучше всего из камня. На это понадобятся огромные деньги.