Ярость (Сборник)
Шрифт:
Все теперь стало на свое место. Мягкая мебель, отсутствие дверей, окна, которые не открывались, игрушки.
Палата в больнице для умалишенных.
Чтобы помочь им и вылечить их.
Шокотерапия.
Хэлисон встал и пошел к открытой двери.
— Хэлисон! — позвал он.
Его шаги замерли в передней. Тихонько доносился его голос.
— Хэлисон в прошлом. Зан, зан, зан, а я должен найти Хэлисона, чтобы Хэлисон снова стал цельным. Хэлисон, зан, зан, зан…
В окна заглянули первые лучи солнца. Наступало утро четверга.
РАБОТА
Когда Денни Хольт зашел в диспетчерскую, его вызвали к телефону. Звонок не обрадовал Денни. В такую дождливую ночь подцепить пассажира ничего не стоит, а теперь гони машину на площадь Колумба.
— Еще чего, — сказал он в трубку. — Почему именно я? Пошлите кого-нибудь другого; пассажир не догадается о замене. Я ведь сейчас далеко — в Гринвич-вилледж.
— Он просил вас, Хольт. Сказал фамилию и номер машины. Может, приятель какой. Ждет у памятника — в черном пальто, с тростью.
— Кто он такой?
— Я почем знаю. Он не назвался. Не задерживайтесь.
Хольт в огорчении повесил трубку и вернулся в свое такси. Вода капала с козырька его фуражки, полосовала ветровое стекло. Сквозь дождевой заслон он едва видел слабо освещенные подъезды, слышалась музыка пиано-автоматов. Сидеть бы где-нибудь в тепле эдакой ночью. Хольт прикинул, не заскочить ли в «Погребок» выпить рюмку виски. Эх, была не была! Он дал газ и в подавленном настроении свернул на Гринвич-авеню.
В пелене дождя улицы казались мрачными и темными, как ущелья, а ведь нью-йоркцы не обращают внимания на сигналы светофоров, и в наши дни проще простого сшибить пешехода. Хольт вел машину к окраине, не слушая криков «такси». Мостовая была мокрая и скользкая. А шины поизносились.
Сырость и холод пронизывали до костей. Дребезжание мотора не вселяло бодрости. Того и гляди, эта рухлядь развалится на части. И тогда-, впрочем, найти работу нетрудно, но Денни не имел охоты изнурять себя. Оборонные заводы — еще чего!
Совсем загрустив, он медленно объехал площадь Колумба, высматривая своего пассажира. Вот и он — одинокая неподвижная фигура под дождем. Пешеходы сновали через улицу, увертываясь от троллейбусов и автомобилей.
Хольт затормозил и открыл дверцу. Человек подошел. Зонта у него не было. В руке он держал трость, на черном пальто поблескивала вода. Бесформенная шляпа с опущенными полями защищала от дождя голову; черные пронизывающие глаза испытующе смотрели на Хольта.
Человек был стар — на редкость стар. Глубокие морщины, обвисшая жирными складками кожа скрадывали черты лица.
— Деннис Хольт? — спросил он резко.
— Так точно, дружище. Скорей в машину и сушитесь.
Старик подчинился.
— Куда? — спросил Хольт.
— А? Поезжайте через парк.
— В сторону Гарлема?
— Как… да, да.
Пожав плечами, Хольт повернул к Центральному парку. «Тронутый. И никогда я его не видел». Он посмотрел на пассажира в зеркальце. Тот внимательно изучал фотографию Хольта и записанный на карточке номер. Видимо успокоившись, откинулся назад и достал из кармана «Таймс».
— Дать свет, мистер?
— Свет? Да, благодарю.
Но свет горел недолго. Один взгляд в газету — и старик выключил плафон, устроился поудобнее и посмотрел на ручные часы.
— Который час? — спросил он.
— Около семи.
— Семи. И сегодня 10 января 1943 года?
Хольт промолчал. Пассажир повернулся и стал глядеть назад, в темноту. Потом наклонился вперед и снова заговорил:
— Хотите заработать тысячу долларов?
— Это что — шутка?
— Нет, не шутка, — ответил старик, и Хольт вдруг заметил, что у него странное произношение — согласные мягко сливаются, как в испанском языке. — Деньги при мне — в вашей валюте. Сопряжено с некоторым риском, так что я не переплачиваю.
Хольт, не отрываясь, смотрел вперед.
— Ну?
— Мне нужен телохранитель, вот и все. Меня намереваются устранить, а может, даже убить.
— На меня не рассчитывайте, — отозвался Хольт. — Я отвезу вас в полицейский участок. Вот куда вам нужно, мистер.
Что-то мягко шлепнулось на переднее сиденье. Хольт опустил взгляд и почувствовал, как у него напряглась спина. Держа руль одной рукой, он поднял другой пачку банкнот и полистал. Тысяча монет — целая тысяча.
От них исходил какой-то затхлый запах.
Старик сказал:
— Поверьте, Денни, мне требуется только ваша помощь. Я не могу рассказать вам сути дела — вы подумаете, что я лишился рассудка, — но я заплачу вам эти деньги за услугу, которую вы окажете мне сегодня ночью.
— Включая убийство? — набрался смелости Хольт. — Откуда вы разведали, что меня зовут Денни? Я вас отроду не видел.
— Я справлялся… знаю о вас многое. Потому-то я и выбрал вас. Ничего противозаконного в этой работе нет. Если сочтете, что я ввел вас в заблуждение, вы вольны в любую минуту отступиться и деньги оставить себе.
Хольт задумался. Чудно… но заманчиво. И, собственно, ни к чему не обязывает. А тысяча монет…
— Ладно, выкладывайте. Что надо делать?
— Я пытаюсь скрыться от своих врагов. И мне нужна ваша помощь. Вы молоды, сильны, — сказал старик.
— Кто-то хочет убрать вас с дороги?
— Убрать меня… о! Вряд ли до этого дойдет. Убийство не исключено, но только как последнее средство. Они меня выследили. Я их видел. Кажется, сбил со следа. За нами не едут машины?…
— Не похоже, — сказал Хольт.
Молчание. Старик снова посмотрел назад.
Хольт криво усмехнулся.
— Хотите улизнуть, так Центральный парк — неподходящее место. Мне легче потерять ваших дружков там, где большое движение. О'кей, мистер, согласен. Но я оставляю за собой право выйти из игры, если почую неладное.
— Прекрасно, Денни.
Хольт свернул влево, к 72-й улице.
— Вы меня знаете, а я вас нет. И с чего вы вздумали наводить обо мне справки? Вы сыщик?
— Нет. Моя фамилия Смит.
— Ясно.