Ярость стрелка Шарпа
Шрифт:
— Можете спускаться, парни! — крикнул Шарп. Все шло легко. Не слишком ли легко? Впрочем, пятнадцать сотен гиней кого угодно могут заставить забыть об осторожности, а отец Монсени наверняка еще пытался объяснить учиненный в соборе разгром. Двоих часовых разоружили. В подвале Харпер обнаружил двух спавших учеников. Их выгнали наверх и посадили в угол. Из крохотной комнатушки вытащили сонного сочинителя.
Шарп подозвал Харриса.
— Скажи этому проходимцу, что у него есть две минуты, чтобы отдать мне письма.
Бенито Чавес пронзительно вскрикнул, когда Харрис приставил штык к его горлу. Пока стрелок, поставив сочинителя к стенке, пытался получить от него вразумительный ответ, Шарп обошел комнату. Дверь, которая предположительно могла выходить на улицу, была наспех заложена кирпичами, тогда как другая, во двор, оказалась запертой на три здоровенные железные задвижки.
— Сержант, всю бумагу со склада — сюда. Слэттери, возьми одну газету и сбереги. Остальные разбросай по полу.— Он указал на сложенные у стены стопки последнего выпуска.— И мне нужны снаряды.
Снаряды Шарп положил на станину пресса и хорошенько прижал плитой. Потом затолкал между ними смятые комки бумаги, чтобы пламя перекинулось с нее на запалы.
— Пусть Перкинс приведет сюда Нуньеса.
Едва спустившись, хозяин типографии понял, что собирается сделать англичанин, и жалобно запричитал.
— Скажи ему, чтоб заткнулся,— обратился к Харрису Шарп.
— Сэр, вот письма. — Харрис протянул сверток. Шарп засунул его в карман.— И он говорит, что есть еще.
— Еще? Ну так добудь их!
Харрис ткнул пальцем в Чавеса, который пытался раскурить сигару.
— Нет, сэр, он говорит, что письма, должно быть, у девушки. И еще просит попить.
На столе рядом с картами стояла ополовиненная бутылка бренди, и Шарп протянул ее писателю, который тут же жадно присосался к горлышку. Между тем Хэгман окропил разбросанные по полу газеты и бумагу лампадным маслом и бренди. Две оставшиеся дымовые бомбы уже лежали возле задней двери, готовые заполнить помещение дымом и предотвратить попытки потушить пожар. Огонь, как предполагал Шарп, должен был выжечь все внутри. Свинцовые буквы, аккуратно разложенные по ящикам, расплавятся, снаряды уничтожат пресс, а деревянные лестницы помогут пожару распространиться вверх. Каменные стены должны удержать пламя внутри, а когда огонь прорвется через крышу, его потушит дождь.
Можно было бы, конечно, просто забрать письма, но Шарп подозревал, что их могли скопировать, и тогда печатный станок продолжит распространять ложь. Нет, уж лучше уничтожить все.
— Выкинь их отсюда,— сказал он Харперу, кивая в сторону пленников.
— Выкинуть, сэр?
— Да. Всех. Выгони в задний двор. И запри двери.
Испанцев выгнали во двор, двери заперли на засовы, и Шарп отправил своих людей вверх. Сам же, отойдя к лестнице, поджег свечкой бумажку и бросил на пол. Поначалу она едва тлела, но потом огонь перекинулся на листки, пропитанные бренди и лампадным маслом, и разбежался с поразительной быстротой. Преследуемый дымом, капитан помчался по лестнице.
— Через люк на крышу! — крикнул он.
Шарп выбрался на крышу последним. Дым уже заполнял спальню. Потом стены содрогнулись от двух последовавших один за другим взрывов. Из люка полыхнуло жаром. За первыми снарядами разорвались остальные. Газета «Эль-Коррео де Кадис» прекратила свое существование. Шарп захлопнул крышку и побежал за остальными к пустующей церкви.
— Хорошо поработали, парни,— сказал он, когда все собрались внизу.— Сейчас возвращаемся в посольство.
Где-то уже звонил церковный колокол, призывая горожан тушить пожар. Значит, на улицах будет суета, а в суете на британцев никто не обратит внимания.
— Спрячьте оружие,— сказал он и повел свой маленький отряд через двор.
Голова звенела от боли, дождь хлестал по спине, но на душе было легко от сознания хорошо сделанной работы. Письма в кармане, типография уничтожена, оставалось только разобраться с девицей, но это, размышлял Шарп, будет уже полегче.
Он отодвинул тяжелые засовы и потянул массивные створки ворот, собираясь выглянуть и осмотреться, но не успели они раздвинуться и на полдюйма, как кто-то рванул их с такой силой, что Шарп отшатнулся и едва не упал на Харпера. Какие-то люди навалились на ворота, распахнули их и хлынули во двор. Это были солдаты. Захлопали ставни, в окнах ближайших домов появились фонари, и в их свете капитан увидел голубые мундиры, белые ремни перевязей и полдюжины штыков. В руке седьмого зажегся фонарь. За спиной солдата стоял офицер в синем мундире, перепоясанном желтым кушаком. Офицер резко выкрикнул какой-то приказ, которого Шарп не понял. Впрочем, что означали штыки, было ясно и без слов. Он отступил, бросив через плечо:
— Не сопротивляться.
Испанский офицер прорычал что-то в адрес Шарпа, но слишком быстро.
— Делаем то, что они требуют.— Капитан уже прикинул шансы и решил, что они не очень хороши. Оружие у его людей было спрятано под одеждой, а испанские солдаты держались уверенно и, похоже, знали свое дело неплохо. Офицер заговорил снова.
— Хочет, чтобы мы зашли в часовню,— перевел Харрис.
Два испанца прошли первыми, наверное, для того, чтобы убедиться, что задержанные не достанут оружия. Напасть на этих двоих, свалить, запереться в часовне и драться? Мысль мелькнула, но Шарп тут же отбросил ее. Вырваться из часовни не удастся, будут потери, а о политических последствиях не стоило и говорить.
— Жаль, парни, что так вышло,— сказал он, потому что ничего другого сказать не мог.
Они отошли к ступенькам алтаря. Испанцы выстроились напротив — настороженные, хмурые, готовые по первой команде открыть огонь. Правда, Шарп сильно сомневался, что у них это получится. Дождь был сильный, и даже самый лучший замок не может защитить порох от воды.
— Если кто спустит курок, атакуем,— сказал он,— но не раньше.
Командовал испанцами молодой, лет двадцати с небольшим, офицер. Высокий, с широким, умным лицом и твердым подбородком. Судя по покрою и материалу, из которого был сшит его промокший до нитки мундир, происходил он из небедной семьи. Офицер выпалил очередной вопрос, и Шарп только пожал плечами.
— Мы прятались здесь от дождя, сеньор,— ответил он по-английски.
Снова вопрос.
— Мы прятались от дождя,— повторил Шарп.
— У них порох отсырел,— сказал негромко Харпер.
— Знаю. Но я не хочу никого убивать.
Теперь, в свете фонаря, спрятать оружие было уже невозможно. Испанец резко бросил какое-то приказание.
— Требует, чтобы мы положили оружие на пол,— перевел Харрис.
— Кладите,— сказал Шарп. Положение складывалось незавидное, все они могли оказаться в испанской тюрьме, и в таком случае нужно было во что бы то ни стало уничтожить письма. Но только не здесь. Он наклонился, чтобы положить саблю.— Мы всего лишь прятались от дождя.