Ярость стрелка Шарпа
Шрифт:
— Да пусть бы уматывали. Меньше лишних ртов.
— А вот британцев он не останавливает.
— Это вы мне тоже говорили, и я обещал помочь. На кой черт вам понадобился приказ от этого болвана Муна?
— В моей армии, капитан, человек не может просто делать то, что ему хочется. На все необходим приказ. Теперь у вас есть приказ. Так что вы можете с чистым сердцем перевести меня через реку, а потом уж я найду свою армию.
— А у вас есть приказ? — спросил Шарп.
— У меня? — удивился Гальяна. Над гладью залива разлетелся глухой звук выстрела — это напомнила о себе одна из тех мощных французских мортир, что стояли на Трокадеро. Шарп повернулся, чтобы посмотреть, куда упадет снаряд, но взрыва так и не дождался.— У меня приказа нет,— признался испанец.
— Тогда почему вы уходите?
— Потому что французов нужно разбить,— с неожиданной горячностью ответил Гальяна.— Испания должна освободиться! Сама! Мы должны драться! Я не могу сейчас ходить на танцы, как ваш бригадир. Генерал Лапена ненавидел моего отца и ненавидит меня, он не хочет, чтобы я получил возможность проявить себя в бою. Вот почему меня оставили в городе. Только я не собираюсь здесь отсиживаться. Я пойду сражаться за Испанию-Торжественность последних слов смягчила очевидная искренность чувства.
Облачко дыма от пролетевшего снаряда проплыло над заливом и растворилось где-то над болотами. Шарп попытался поставить себя на место испанца. Смог бы он с такой же страстью заявить о готовности сражаться и отдать жизнь за Британию? Пожалуй, нет. Шарп дрался, потому что это хорошо у него получалось, а еще потому, что чувствовал долг перед своими людьми. Вряд ли они обрадуются приказу. Да и кому захочется расставаться со ставшими знакомыми тавернами Сан-Фернандо и отправляться туда, где стреляют? Тем не менее приказ есть приказ.
— Я…— начал он и вдруг замолчал.
— Что?
— Ничего.— Шарп уже собрался было сказать, что не может заставить солдат заниматься не своим делом.
В конце концов они выполнили задание и имеют полное право вернуться в полк, который сейчас в сотнях миль отсюда. Сам Шарп пошел бы с Гальяной, если бы знал, что встретится с Вандалом, но то было личное. Вот только как объяснить все испанцу? В любом случае, в чужой армии ему делать нечего. Пожалуй, он переведет Гальяну через мост, но если не обнаружит там союзной армии, то вернется с парнями назад. У испанца есть лошадь, и ему будет легче отыскать своих, чем пешим стрелкам.— Так вы рассказали Муну о своем желании драться?
— Я сказал, что хочу присоединиться к армии генерала Лапены и что, если со мной будут британцы, Сайас не посмеет меня остановить.
— И он просто так взял и написал приказ? — недоверчиво спросил Шарп.
— Не просто,— признался Гальяна.— Ему нужно было кое-что от меня, и он согласился удовлетворить мою просьбу.
— Ему было от вас что-то нужно,— задумчиво повторил Шарп и улыбнулся, поняв вдруг, что именно.— Вы представили его вдове, не так ли?
— Вы не ошиблись.
— Бригадир — человек богатый. Очень богатый.
Шарп швырнул еще один камешек. Что ж, Катерина
сумеет обобрать его до нитки.
Генерала Лапену сэр Томас застал в нехарактерном для него бодром настроении. Для штаб-квартиры испанский командующий выбрал деревенский домик, а поскольку день выдался солнечный и двор был защищен от северного ветра самим домом, Лапена распорядился накрыть стол на чистом воздухе. Вместе с ним сидели три адъютанта и плененный у Вехера французский майор. Перед ними стояли блюда с хлебом, фасолью и бобами, сыром и ветчиной, а также каменный кувшин красного вина.
— Сэр Томас! — обрадованно воскликнул Лапена.— Не желаете ли присоединиться? — Генерал знал, что шотландец говорит на испанском, но предпочитал французский — в конце концов, именно на этом языке общаются европейские джентльмены.
— Кониль! — Сэр Томас был настолько зол, что не стал утруждать себя любезностями. Спешившись, он бросил поводья ординарцу.— Вы хотите идти на Кониль? — Вопрос прозвучал как обвинение.
— А, Кониль! — Лапена щелкнул пальцами, подзывая слугу, и сделал знак принести из дома еще один стул.— У меня есть сержант из Кониля. Любит рассказывать, как там ловят сардин.
— Почему Кониль? Вам сардин захотелось?
Испанец грустно посмотрел на сэра Томаса.
— Вы уже познакомились с капитаном Бруаром? — Француз, сдавшийся под честное слово и сохранивший таким образом за собой право носить саблю, был худощав, высок и имел умное лицо с немного водянистыми глазами, прятавшимися за толстыми стеклами очков. Поднявшись из-за стола, он вежливо поклонился британскому генералу.
Сэр Томас как будто и не заметил пленного.
— Может быть, вы объясните мне, какова цель этого марша? — спросил он, опершись обеими руками на стол и наклоняясь вперед.
— А вот и курица! — воскликнул Лапена, увидев идущую из дома женщину с жареной птицей на тарелке.— Гарей, будьте любезны.
— Позвольте мне, ваше превосходительство,— вмешался Бруар.
— Разумеется, капитан. Мы все будем вам весьма признательны.— С этими словами Лапена церемонно передал французу нож и длинную вилку.
— Мы наняли корабли,— прорычал сэр Томас, намеренно не замечая, что для него принесли стул.— Мы ждали, пока соберется флот. Потом ждали попутного ветра. Мы отправились на юг и высадились у Тарифы, потому что это давало нам возможность выйти неприятелю в тыл. И теперь мы идем к Конилю? Объясните, зачем нам вообще нужен был флот? Ведь можно было просто перейти Санкти-Петри и идти к Конилю напрямик! Мы не потеряли бы столько времени и не гоняли бы впустую корабли!
Адъютанты Лапена, хотя и смотрели на шотландца с нескрываемым возмущением, молчали. Бруар, сделав вид, что ничего не слышит, полностью сосредоточился на разделке курицы, демонстрируя при этом достойную восхищения ловкость — кусочки у него получались идеальные.
— Ситуация меняется,— туманно заметил Лапена.
— И что же изменилось? — резко спросил сэр Томас.
Лапена вздохнул и сделал жест в сторону адъютанта,
который пусть и не сразу, но все же понял, что командующий просит карту. Блюда сдвинули, карту расстелили на столе, и сэр Томас сразу заметил, что она гораздо подробнее тех, которыми снабдили его союзники.