Ярость возмездия
Шрифт:
– Вы не знаете, что произошло с теми подростками, что были похищены за последние полгода? Их родители внесли выкуп, а в результате все заложники погибли.
– Ну, во-первых, у вас нет никаких доказательств, что все эти полгода детей похищала одна и та же банда. Во-вторых, с похитителями наверняка можно договориться. Просто те, кто пострадал, не смогли правильно построить разговор, обговорить условия сделки.
Каштанов достал из кармана несколько снимков, на которых были запечатлены изуродованные трупы подростков, разложил их на столе
– Родители этих несчастных думали точно так же, как и вы, Максим Львович. Я не просто так пригласил в помощники Павла Алексеевича. Он очень хорошо знает главаря банды. Лучше, чем кто-либо другой.
– А вы разве вышли на главаря? – удивленно спросил Гронский.
– Мы же работаем, Максим Львович.
– И кто он?
– Человек, сообщивший о похищении сына и выставивший условия, представился вам Казбеком, так?
– Да! И по акценту он либо чеченец, либо дагестанец, в общем, кавказец.
– Ну, сейчас изменить голос не составляет труда, но главарь банды вас не обманул, его действительно зовут Казбек. А точнее, Казбек Караханов, по кличке Шерхан, в прошлом полевой командир незаконного формирования, на совести которого сотни невинных жизней. Впрочем, я оговорился, не на совести, а на счету. Что такое совесть, ни Караханов, ни его подельники никогда не знали.
В разговор вступил полковник Карасев:
– Как ты это определил, Леонид?
Каштанов объяснил начальнику УВД, каким образом он вышел на Шерхана.
– Ясно.
– С этим и мне ясно, – кивнул Гронский, – но я не понял, почему господин Одинцов знает этого Шерхана лучше, чем кто-либо другой?
– Потому, Максим Львович, – ответил Павел, – что именно у Шерхана я провел в плену год, а затем несколько лет, командуя группой спецназа, охотился за ним по всему Кавказу.
– Хорошо же охотились, что Караханов спокойно творит беспредел в Москве, – криво усмехнулся Гронский.
– А вот чтобы судить, хорошо или плохо мы охотились за ним, – повысил голос Одинцов, – вам, Максим Львович, следовало бы не в Москве бизнесом заниматься, а с нами по горам полазать. Поучаствовать в засадах, в штурмах, в преследованиях. А то вы, кто в стороне были, когда другие воевали, мастера в своих кабинетах ярлыки вешать.
– Ну-ну, успокойся, Павел, – взял за руку друга Каштанов.
– Да я спокоен, Леня.
– Нет, Павел Алексеевич, вы раздражены, – не унимался Гронский, – вы не ожидали здесь увидеть свою бывшую жену и сейчас злитесь, что она вышла замуж за другого.
– Все! Дальше беседуйте без меня, – резко поднялся Одинцов.
– Ты уходишь?
– Да. На улицу, выслушивать бред господина Гронского у меня нет никакого желания.
– Но ты в деле? Или уедешь домой?
– Я, Леня, в команде. И сделаю все, что скажешь ты, но не господин Гронский. В общем, я на улице.
– Конечно, ступайте, поговорите с бывшей женой, я разрешаю, – снова усмехнулся Гронский.
– А мне твое разрешение,
Одинцов вышел из кабинета, спустился в холл, прошел на улицу и полной грудью вдохнул чистого воздуха.
– Паш? – раздался со спины голос Галины.
– Это ты? – обернулся Павел.
– Нам надо поговорить.
– О чем, Галя? Ну о чем нам с тобой разговаривать? Вспоминать прошлое? Смысл? Если считаешь себя виноватой, то выбрось это из головы. У меня нет к тебе никаких претензий.
– Если бы я знала, если бы хоть весточку подал, что жив, я обязательно дождалась бы тебя.
– Прекрати. Это пустой разговор.
– Ты поругался с Гронским?
– Какое это имеет значение? Для меня что есть Гронский, что нет, все равно. Не пойму, и на черта он держит столько охраны? Куда ни глянь, везде мордовороты. А пацана защитить не смогли. Как мог телохранитель твоего сына допустить, чтобы его усыпили, как щенка в ветеринарной лечебнице?
– Ну не рви мне душу. Я вторые сутки уснуть не могу, места себе не нахожу.
– Это в таком-то огромном особняке?
– Зачем ты так?
– Как, Галя? У меня такое впечатление, что Гронский больше за свою шкуру боится, нежели за семью. Ведь вы наверняка знали, что в Москве за последние полгода произошло несколько похищений детей богатых родителей. Почему твой муж не усилил охрану? Почему назначил телохранителем дилетанта? На спецов денег пожалел? А спец, Галя, не допустил бы похищения. Сам погиб бы, но выкрасть пацана не дал.
– Ты хочешь сделать мне больно?
– Извини, что-то нервы стали пошаливать.
– Ты женат? – неожиданно спросила Галина.
– Женат, – солгал Одинцов, – и у меня все в порядке.
– Я рада. Но, по-моему, ты сказал неправду.
– Галь! Оставь меня! Иди домой.
– Да, я уйду, я понимаю, что ты считаешь меня изворотливой сукой, которая выскочила замуж по расчету, не дождавшись, пока пройдет год после гибели мужа. В чем-то ты прав. Возможно, ты винишь меня и в смерти Дарьи Петровны, ведь я оставила ее одну. Но тогда, Паша, в те страшные дни, недели, месяцы, поверь, я ни о чем не думала. Меня словно…
– Хватит, Галь, сколько раз повторять, я ни в чем тебя не виню и ты ни в чем не виновата.
– Не хочешь говорить со мной. Но, ради бога, скажи только одно – вы спасете сына?
– Если честно, не знаю. Зацепимся за Шерхана, тогда спасем.
– Шерхана? Кто это такой? – удивленно посмотрела Галина на Одинцова.
– Тот, у кого я был в плену и кто организовал похищение твоего сына.
– Что может помешать зацепиться за него?
– Не что, а кто! Твой благоверный. Если он откажется от услуг Каштанова – это частный детектив, – то шансов на спасение Эдуарда не будет. Я хорошо знаю повадки Шерхана. Он переиграет Гронского, как мальчишку. А твой муж намерен ввязаться в игру с Шерханом. По крайней мере, при мне он обдумывал именно этот вариант.