Ярость
Шрифт:
— Чаще всего — тучки.
— Я понимаю, это тогда, когда они ведут себя нехорошо. А что делают папа с мамой, когда ведут себя нехорошо?
— Кричат.
— А как тогда чувствуешь себя ты?
— Я злюсь.
— И что т делаешь?
— Я не кричу, потому что кричать нельзя. Я должен быть вежливым и вести себя тихо.
— А что случается, когда ты все же не выдерживаешь и ве ведешь себя тихо?
— Тогда меня наказывают.
Мальчишка посмурнел. Он опустил голову, сполз со стульчика на ковер и начал
— Мне можно сесть рядом с тобой? — мягким тоном спросила Аделя.
Мальчик кивнул, и психолог уселась рядом с ним.
— Тебе нужно сделать ноги в бантик, — маленький Петр показал взрослой тете, как садятся по-турецки.
Аделя села в соответствии с его указаниями.
— Очень хорошо, — похвалил ее парнишка.
— Никто ведь не любит, когда его наказывают, правда?
Мальчик согласно кивнул.
— А вот скажи мне, какие наказания ты не любишь более всего?
В техническом помещении все затаили дыхание.
Маленький Петр взял лист бумаги и начал что-то рисовать на нем карандашами. Аделя взяла желтый карандаш и пририсовала на его рисунке солнце.
— Я не люблю быть самому, — в конце концов буркнул малыш.
— А что это означает, что ты сам?
— Я должен быть в своей комнате, и мама, и я не могу выходить. Это когда меня наказали.
— Я не поняла. Ты хочешь мне сказать, что когда тебя наказывают, ты должен сидеть в комнате вместе с мамой?
Мальчишка недовольно засопел из-за того, что взрослая тетя не понимает его слов.
— Ты ничего не понимаешь. Когда наказывают, я должен сидеть в комнате сам.
Шацкий стиснул кулаки. Умоляю, просил он про себя, пускай эта ниточка хоть к чему-нибудь приведет. Пускай даст мне какой-нибудь рычаг, чтобы я мог прижать жену Наймана и выдавить из нее правду.
— Я затем и спрашиваю, чтобы понять. Мне просто было интересно, а где была тогда мама.
— Дома, — пацан пожал плечами, продолжая увлеченно рисовать.
Шацкий подумал, что все дети, похоже, одинаковы. Маленькая Хеля тоже всегда называла их большую комнату «домом».
— Но если ее наказали, она тоже сидит в своей комнате. Но в ее комнате есть телевизор, а в моей — нет. И я не могу смотреть сказки про то, как Франклин боится темноты.[111]
— А почему мама наказана?
— Это когда папа дает ей тучку.
— И что тогда происходит?
— Она должна сидеть у себя в комнате, я же говорю.
— А что тогда делаешь ты?
— Играюсь с папой.
— А как вы играетесь?
— Тебе нравится? — малыш показал Аделе рисунок: обычный детский рисунок, никаких черных дыр или багровых туч, никаких тебе мужчин с огромными членами или страшными рожами, которых обычно рисовали жертвы педофилии и домашнего насилия — семейство на фоне дома, оранжевые облачка, желтое солнце.
— Красиво! Мне очень нравятся облака цвета orange.
— Так
— Ну, я ведь тоже знаю английский язык. Могу даже сказать: blue.
— Это синий! А в кино есть такой попугай блю, так он тоже весь синий.
Шацкий вознес глаза к потолку. Боже, дай мне силы не разорвать этого болтливого короеда.
11:47:18:пульсация.
— Я знаю это кино. Это ведь «Рио», правда?
— Ну да, «Рио». Я с папой в кино ходил.
Потому что мама получила тучку, подумал Шацкий и глянул на вдову Наймана.
Та, казалось, расспросами ребенка совершенно не была обеспокоена.
— А ты мне расскажешь, как еще играешься с папой?
— Мы читаем книжечки про Элмера.
— Про слова в клеточку?
— И про Вимбура.[112] Вимбур тоже в клеточку, только не цветную.
— А что вы еще делаете?
— Человечков из пластилина. Или сказки смотрим. Только когда идут новости, сказки я смотреть не могу.
— А что ты любишь больше всего?
— Когда еду с папой в бассейн на велосипеде, а папа шутит, включает ускорители и устраивает быстрый рейд.
— А есть какие-нибудь игры с папой, которые тебе не нравятся?
— Папа классный, — убежденно заявил маленький Петр.
Аделя глянула в сторону зеркала. В ее взгляде было: мы понапрасну теряем время.
Нормальный мальчишка, нормальная семья. Конечно, родители как-то странно общаются, но это еше не патология, опять же, может пацан неправильно воспринимает их ссоры. И говорит, что маму наказали, кгда разъяренная женщина закрывается у себя в комнате.
— А мама ходит с вами в бассейн?
— Мама не любит мочиться.
Техник у компьютера тихо фыркнул и тут же глянул на них, извиняясь.
— А часто ее наказывают, что ей нужно сидеть в своей комнате?
— Не знаю.
Рисовал он все более размашисто. Шацкий помнил, как оно бывает с маленькими детьми, и знал, что это восе не признак стресса. Просто малыш не может сконцентрироваться на чем-то, удержать внимания, его несет.
— Будем уже заканчивать, хорошо? — Аделя безошибочно разгадала язык тела мальчика. Еще только три вопроса про маму и папу, и можешь бежать. Договорились?
— Согласен, — очень серьезно ответил тот.
— А получает ли мама какие-нибудь другие наказания, кроме сидения в комнате, как ты?
— Когда она ведет себя совсем нехорошо, ей надо идти на чердак. Там телевизора нет.
Шацкий с Берутом обменялись взглядами. Как можно быстрее провести обыск.
— А как там, на чердаке?
— Там воняет и пыль.
Нехорошо, подумал Шацкий. Если бы там было по-настоящему паршиво, пацану не разрешили бы туда пойти.
— А тебя не посылают в наказание на чердак?