Ясень
Шрифт:
Я думала, что страшно было вчера — а теперь увидела, что вчера была все-таки битва. Сегодня началась резня. Но мне некогда было чувствовать ни вину, ни правоту: ни свою, ни чужую. Успевала только — вовремя стереть кровь, чтобы меч не скользил в руке. Кто-то прикрывал меня; кого-то я спасала, ударив врага в спину. Все время хотелось пить. Сквозь личину шлема внутрь то и дело летели стальные крошки; воздух пах горелым железом.
К полудню войска расползлись, оставляя убитых. Фрост потерял не меньше нашего, может, даже больше. Но
Дорога на Сарт нам по-прежнему была заказана, но Прислужники уже не осмеливались наступать на пятки. Разосланные на поиски Керин конные отряды доносили, что Фрост держится в половине дневного перехода от нас. Худо было то, что след он взял накрепко.
И ничего о сестре!
Так мы шли, пока дорогу на Ясень не заступила тяжелая конница под значками Фроста.
Велем взял за горло разведчиков. Те клялись и божились, что невозможно упрятать следы стольких всадников: пусть и мешки коням на ноги одевают и под хвосты подвешивают, пусть и заметают следы срубленными ветками, но за большим конным войском всегда вытоптана земля.
Если только Незримые не провели своими путями…
Кажется, теперь все свои беды мы будем объяснять присутствием Незримых. А бед этих довольно. Путь на Ясень закрыт. Сарт уже далеко. Сзади и справа Фрост. Слева Багны. Впереди озеро Ярь и Мертвый лес. Из всех зол надо выбрать меньшее. И быстро.
Сейчас, как никогда, нам была нужна Золотоглазая.
Глава 21
— Отдайте мне ее, — сказал Мэннор.
Горт, развалясь в кресле, окинул его насмешливым взглядом:
— Тебе? А ты уверен, что сумеешь ее удержать?
— Вы обещали. Вы клялись.
— Шибко грамотен, торгаш! Кто кому продал ее, а? И я ведь не обсчитываю тебя на товаре… Бери!
Кожаный кошель с деньгами звякнул о пол у ног Мэннора.
— Этого тебе должно хватить. И не вздумай требовать большего!
С минуту Мэннор, будто недоумевая, смотрел вниз, на кошель. Потом выпрямился.
— Будь ты проклят, изменник, — выдохнул он. — Тебе недолго жить!
Горт сделал незаметный знак рукой, и тут же один из стражников, подскочив, ударил Мэннора по голове. Горт склонился над упавшим.
— Вывезти отсюда и бросить в лесу, — распорядился он.
Стражники подняли тело, понесли к выходу, но рыцарь задержал их и снял с шеи Мэннора оберег с белым камнем. С любопытством осмотрел, сунул за пазуху и махнул рукой. Стражники выволокли бесчувственное тело во двор, перевалили через круп коня, вскочили в седла и погнали вскачь. Они остановились почти у реки, на старой вырубке, заросшей березняком и бурьяном. Один спрыгнул на землю и стащил Мэннора.
— Тяжел, проклятый, — кнехт грубо выругался. — Может, прикончить?
— Нет! — отозвался второй. — Сразу не велели убить — значит, этот должен живым остаться.
— Ага…
— Ага! Не знаю, какой у хозяина тут расчет, но
— Понял, — согласился первый мрачно. — Пусть валяется. Поехали, а то к ужину опоздаем.
Он толкнул ногой неподвижное тело и вскочил в седло. Стук копыт вскоре истаял вдали. Было тихо, только качались желтые стебли. Потом пошел дождь. Холодные капли заставили Мэннора очнуться. Он лежал, глядя в блеклое небо, исчерченное бурьяном. Потом сел, опираясь руками о землю, чувствуя вязкий вкус крови на языке.
— Что я наделал, — пробормотал он. — Что же я такое наделал…
Под каплями вздрагивали жухлые листья. Человек встал, пошатываясь, и пошел вперед, к дороге — неуверенно, будто только учился ходить. Бурьян хрустел, приминаясь, под ногами.
Раннор стоял у двери, на своем обычном месте, и благословлял — в который раз — темноту, скрывавшую его лицо. Кроме того, он прислушивался к дыханию Горта. Он ждал, когда это дыхание станет ровным и неторопливым. Это означало бы, что хозяин заснул. Тогда можно было бы взять из-под подушки ключи от подземелья.
Горт их никому не доверял. Третью ночь Раннор ждал удобного случая и не мог дождаться. Слишком беспокойно спал Горт. Вот и сегодня никак не мог заснуть, ворочался в перинах. Потом вдруг затих, и Раннор уже сделал шаг вперед, когда рыцарь громко вздохнул и сел в постели.
— Илло, — позвал он хриплым шепотом.
— Тут.
— Помоги одеться.
Пока Раннор натягивал на Горта рубаху, тот шарил рукой под подушкой. Вытащил ключи.
— Я должен ее заставить, — бормотал он, засовывая ногу в сапог. — Должен… Пусть признает… Все равно не заснуть…
Он коротко велел Раннору:
— За мной.
Лестницы казались бесконечными. Горт шел, стараясь ступать бесшумно. Раннор присвечивал ему походней. Два раза они прошли мимо неподвижных молчаливых часовых и, наконец, очутились перед знакомой дверью. Горт сам отпер ее. Скрежетнули петли. Должно быть, этот скрежет разбудил Керин. Когда они вошли, она села и подняла голову, пламя походни вспыхнуло в золотых глазах. Горт остановился перед пленницей, заложив руки за спину. Раннор воткнул походню в гнездо и стал в темноте за спиной хозяина.
Керин смотрела на рыцаря. А Раннора — будто не замечала. За все эти дни ни разу не взглянула на него.
— Я пришел не допрашивать, — сказал Горт. — Хотел поговорить с тобой с глазу на глаз. На равных.
Да, усмехнулся про себя Раннор, это разговор на равных — измученной пленницы и страдающего бессонницей тюремщика.
Керин молчала.
— Я долго думал о тебе, — продолжал Горт. — Я никогда не мог тебя понять. Помнишь, тогда, в Вотеле, мы говорили о цели борьбы? Помнишь, ты убеждала меня, что нельзя вести за собой слепых? Что надо снять повязку с глаз? Неужели ты и сейчас так думаешь? Неужели считаешь, что тебе это удалось?