Ят
Шрифт:
Глава 32. По госпиталю
К реаниматологу стояла живая очередь. Главврач покосился на неё, но ничего не сказал и прошествовал мимо, скрываясь за дверью с табличкой: «Искусственные болезни цивилизации».
Мы просочились следом.
Главврач оглянулся на нас, осматривая больных, и заметил, как бы читая лекцию с кафедры:
– Что интересно: цивилизации приходят и уходят, а болезни остаются: археохирургические раскопки показали, что и цивилизации шумеров, и цивилизации этрусков были свойственны
– Я слышал, что этруски – это предки русских, – робко заметил Том.
– А мне кажется – потомки, – вставил я. – И произошло их название от презрительного выражения окрестных народов: эти русские… или просто эт'русски… А потом произошла инверсия времени, они позабыли технику и технологию, а вдобавок провалились в какую-то дыру во времени. А шумеры…
– Шумеры, шумеры… Наделали шуму без меры. Дело не в национальной принадлежности, – холодно поморзился главврач, – иначе всё списалось бы на особенности национального характера, а ими мы занимаемся. Но я отвлёкся. Идя по пути техногенной цивилизации, человек теряет всё человеческое, уподобляется винтику, а если винтик вставлен в государственную машину, то процесс идёт намного быстрее.
– А как не превратиться? – решил выяснить Том. Но главврач был непреклонен:
– А не превращаться!
– Тяжело. В окружении машин и внутри машины…
– Да. Тяжело. Но возможно. Для этого всего-навсего нужно любой приказ, любую команду – особенно самые идиотские – выполнять обдуманно. Прежде всего – обдуманно. Не бросаться на выполнение ни о чём не размышляя, а сначала пропустить через мыслительный аппарат, через разум. Всё следует выполнять с точки зрения разума. Самую несусветную глупость осмысливать, а тем более давать ей оценку. Тогда вы переводите глупость в совершенно иную плоскость мышления, резко ослабляя её влияние на себя. Если вы и превратитесь в винтик, то во всяком случае – в разумный винтик.
– Большое спасибо, – сказал Том, – при необходимости я так и сделаю.
В следующую тщательно закрытую дверь, бронированную и оснащённую пуленепробиваемым стеклом, не вошёл никто. Сквозь стекло слабо виднелось, как внутри комнаты мечется тщедушнейший человечек.
Его рвало хамством, и ошмётки разлетались по палате – видимо, специально приспособленной для подобного: в ней ничего не было лишнего, только пол, потолок и стены – всё. Но по лицу главного врача было видно, что он с удовольствием обошёлся бы и без них.
– Чтобы ни за что не зацепиллось, – пояснил главврач.
Санитары в усиленных защитных спецкостюмах стояли наготове с брандспойтами, готовые при первой же команде смыть всю гадость в канализацию.
– А что подаётся в брандспойты? – спросил Том.
– Раствор мужества в решительности, – ответил один из врачей. – Уничтожает начисто. Без остатка.
В соседнюю палату тоже никто не вошёл – видимо, из-за отсутствия необходимости:
– Будете отращивать волосы? Или что на нём растёт?
– Нет, что вы! Ему тысячи лет. За это время не только волосы, зубы должны выпасть. Однако зубы пока на месте. Диоген его пытался воспитывать.
– Тот, что в бочке?
– Тот самый.
– А если его совсем того?..
– Всё нужно. В разумных пределах, разумеется. Здоровый цинизм необходим.
– Здоровый цинизм, здоровое самолюбие, здоровое самомнение, – добавил один из врачей.
– А где взять здоровые?
– Чем мы и занимаемся: делаем больное здоровым.
– Для того и лечите?
– Для того и лечим.
– Доктор, а как правильно: цинизм или ценизм? – спросил Том.
– Иногда это одно и то же: грань между «е» и «и» довольно зыбкая. Что же касается вашего вопроса… чтобы лучше ценить что-то, нужен ценизм, чтобы бороться с цунами – цунизм. А у нас обычный цинизм, который во времена Диогена назывался кинизм, а после изобретения братьев Люмьер, дабы не возникало связи с кинематографом, его переименовали в цинизм. Добавили немного цинка и циркульно обвели вокруг пальца. Вот и сверкает лысиной.
Проходя мимо приоткрытой двери с надписью «Операционная», в которую опять-таки никто не вошёл, мы с Томом по собственной инициативе заглянули внутрь.
Операционная светилась пустотой и чистотой, лишь один-единственный хирург нарушал своим присутствием её стерильность. Он развлекался тем, что метал скальпели. Сметал их со стола и бросал в цель: подвешенную на стене мишень в виде грандиозной почки – берёзовой, как наиболее полезной для здоровья.
– Чтобы не разучиться ими пользоваться, – пояснил он, заметив нас.
В следующей палате нам повстречалось нездоровое, кашляющее любопытство. Его лечили, пичкая пилюлями и микстурами. Из носа у него текло.
– Чьё это? – спросил я.
– Да так, одной особы, – уклончиво ответил доктор. – Она принесла его к нам и оставила. А сама гуляет в садике.
– А симптомы какие?
– Симпатичные, – пошутила дежурная палаты, глядя на Тома, – все Томы – симпатичные. А если серьёзно… длинный-предлинный нос. Оно суёт его всюду, а там сквозняки. Отсюда и простуда. И прищемить ещё могут!
– Ему прописали ижицу – три раза в день по столовой ложке, – пояснил врач.
– Ижицу или лужицу? – уточнил Том.
– В лужице оно уже побывало, почему и простудилось.
Выйдя из палаты, мы шарахнулись в сторону и побелели.
Навстречу нам шла бледная-бледная, аж до посинения, немочь.
– Что с ней?
– Сама по себе всегда была такая.
– А как её лечат? – поинтересовался Том.
– Комплексное питание, витамины, – пожал плечами врач. – Иногда приходится прибегать к хирургическому вмешательству.