Яжмаг. Трилогия
Шрифт:
– Не-э… – проблеял несчастный чёрт. Есть ситуации, когда даже нечисть не рискнёт врать. – Он знал, что это запрещено. Но яжмаг просто умыл руки, позволяя своему питомцу жрать мою ногу! Знаете, как больно было? А он его не остановил!
– Демон, проявивший подобную самостоятельность, должен был быть наказан хозяином, – выкрикнул палач, в очередной раз получающий моральную плюху.
– Демон? Да. Но не хозяин демона, – мгновенно парировала Гилла. – Итак, господа Хранители, никому не удалось доказать, что Ярослав ибн Гауда Мценский действовал по нашей наводке и в наших целях. У нашей стороны также нет к нему
– Вы свободны, – проскрипела троица Хранителей нашего города.
– Я не задержана, чтобы быть свободной. И не в вашей власти ограничивать моё присутствие здесь. – В глазах черноволосой красавицы вдруг сверкнули всполохи адского пламени. – Любой суд над яжмагом вправе рассматриваться обеими сторонами, таков Свод правил.
Чумной Доктор вскинул топор. На секунду зависла очень взрывоопасная пауза. Но уже в следующее мгновение все вынужденно признали правоту гориллы. Тьма всегда имеет право быть рядом со Светом, как и наоборот. Иначе весь существующий мир теряет сами основы своего существования. Страшный топор палача осторожно ткнулся лезвием в пол, Гилла стёрла улыбку с лица, став вдруг максимально серьёзной.
А минутой позже кто-то разнёс входные двери в особняке братьев Брусницыных. Если это не моя банда, то, чоткий Сотона, я уже и не знаю, что предположить? В большой зал въехала та самая чёрная карета, но управляла лошадьми Белая Невесточка, а связанный собственным же кнутом кучер в капюшоне, натянутом до плеч, послушным сусликом сидел рядом на облучке. Белое круглое личико Геленджик казалось особенно бледным – это опасный признак того, что она ох-как-не-в-настроении…
– Кавалерию вызывали? – Из распахнувшейся дверцы выпрыгнула правнучка архангела, наряженная в ярко-красную черкеску с серебряными газырями, синие легинсы, сапожки и маленькую каракулевую папаху.
Костюмчик, конечно, карнавальный, но ей оно шло. Следом показались сумрачный Гэндальф и самодовольно облизывающийся Фамильяр. Я прищёлкнул каблуками, вытянулся, отсалютовал им всем двумя пальцами к виску на манер сербских офицеров. Кто хоть на минуту сомневался, что они за мной приедут?! Хотя, конечно, угнать чёрную карету вместе с кучером и грозными, лохматыми фризами и въехать на ней прямо в зал суда – это круто…
– Приветствую высокий совет Хранителей сего северного города. – Печальный (потому что трезвый) призрак вышел вперёд, поклонился, сняв шляпу, и вновь выпрямился, задрав подбородок. – Внемлите же просьбе старика, отпустите этого человека! И в чём бы ни была его вина, мнимая или явная, возьмите меня вместо него…
– Вы просите невозможного.
– Ярослав хороший! – Нонна в три прыжка встала рядом, закрывая меня спиной и шепча: – Ничего не бойтесь! Они вас не тронут, они же на стороне Света и Добра!
– Я вас умоляю. – Мне оставалось только поправить на блондинке папаху чуть-чуть набекрень, так смешнее.
– Те, у кого есть капля власти, подвержены незримой страсти, – веско добавил котодемон, вырастая до крупной рыси. – И тайный смысл этой страсти – чтоб не отдать ни капли власти!
– А я… я тогда всё дедушке расскажу!
– Его судьбу решим не мы, – тут же опомнились Хранители, и Гилла с чёртом
Собственно, вот тут и у меня не было каких-то особых протестов. Что плохого может сделать зеркало? Сама троица в капюшонах регулярно там появляется, и ничего. Не затянет же, в конце концов, оно в себя мою душу? Или таки затянет?! Честное слово, уже самому интересно до икоты…
Хранители сложили руки перед грудью и что-то запели тягучими фальшивыми голосами. Воспроизвести текст я не смог бы: во-первых, оно не рифмовано, во-вторых, даже не латынь, а, кажется, шумерско-аккадское наречие, ну и, в-третьих, просто не успел, потому что на матовом стекле стал проявляться какой-то чёрный полупрофиль.
Я не сразу узнал его, хотя по факту портрет, конечно, был известный. Наверное, вы тоже помните средневековую гравюру, изображающую длинноволосого кудрявого мужчину лет двадцати пяти – тридцати, в смешной шапке с пером и богатых одеждах?
У него были глубоко посаженные глаза, густые брови, толстая нижняя губа, кривой орлиный нос и выразительные усы. Господарь (а не князь или граф) земель горной Валахии (части современной Румынии) Владислав Дракула, то есть «дракон», потомок древнего рода. Человек, ставший легендой при жизни, а уж после смерти оживший на страницах сотен книг, в десятках экранизаций и театральных постановок, в тысячах мифов и сказок.
Разумеется, все они в той или иной мере грешили чрезмерным богатством вымысла, но трепетно поддерживали друг друга в одном: Влад Дракула является вампиром, он пьёт кровь, и он бессмертен! Так вот именно он сейчас и смотрел на меня глаза в глаза.
– В чём обвиняют этого смертного?
Я было собрался с духом, чтоб ответить, но не получилось даже разомкнуть губы. Неведомая доселе сила словно заморозила кровь в моих жилах, из ноздрей вырвалось едва различимое облачко пара. Практически все, кто в тот момент был в зале, невольно отступили на шаг назад, и только бесстрашная (слабоумие и отвага!) Нонна ринулась в бой:
– Отпустите его, дяденька Дракула!
Влад не удостоил её даже взглядом. Слово женщины в его времени не имело практически никакого хоть сколько-нибудь значимого веса. Я впервые не услышал стук сердца в своей груди…
– Хозяин мой хоть и придурок, но обломал немало турок!
– Подробнее…
И, прежде чем хоть кто-то понял, какую игру затеял Фамильяр, дыхание вернулось ко мне. А мой кот с театральным пылом расписывал, как я украл у турецкого принца невесту, нагло подсунув ему пластмассовый женский манекен, наряженный в белое платье, посрамив таким образом весь джинний султанат Порты от Босфора до Анталии.
Дракула хохотал так, что тряслась рама зеркала!
Чумной Доктор в порыве отчаяния затушил факел, бронзовые городовой и фотограф открыто посмеивались за его спиной. Гэндальф важно кивал, оглаживая бороду, подтверждая, что он также во всём этом участвовал. Правда, не ради обламывания матримониальных планов турок, а чисто из желания помочь другу. Это тоже имело вес.