Яжмаг. Трилогия

Белянин Андрей Олегович

Тело в доспехах джинсовой ткани.

На фоне стены, крашенной мелом,

Не пляшут в белом никакие цыгане…

…На секунду один из гитаристов бросил на меня пылающий взгляд, и вот тут я узнал его. Изумрудно-зелёные, словно волны Адриатики, жгучие глаза, самые белые зубы на свете, смуглая кожа, орлиный нос с трепещущими ноздрями. Настоящий

красавец-мачо! Но при более пристальном взгляде можно разглядеть и маленькие рожки, прячущиеся в чёрных, набриолиненных кудрях.

– Лусон, – не сразу вспомнил я, поскольку редко приходилось сталкиваться с такими типами. Хотя чаще всего они даже не пытаются так уж активно скрываться.

Память услужливо раскрыла нужную страничку в «Краткой классификации европейской нечисти», королевство Испания, точнее, вечно пытающаяся отделиться мятежная Каталония. И вновь прочитанное (да, моя память работает именно так!) ни капли не радовало.

Его зовут «слуга дьявола», или же «чёрт из Лусона», это настоящий испанец, но не человек, а воспитанник католической школы нечисти. Не спрашивайте, откуда я знаю, что в католических школах Европы учатся черти, читайте первоисточники! Сейчас всё открыто.

У нас в изысканном Санкт-Петербурге кого только нет, и подобные субъекты не всегда самые опасные. Просто они заставляют людей петь и танцевать до упаду, выворачивая потом кошельки для музыкантов, а желудки на мостовую. Жизненная энергия человека по струнам уходит в гитару лусонского чёрта, недаром на Пиренеях её называют «скрипкой Ада». Ну вот почему я не замечал его здесь раньше?

– Буэнос диас, амиго! – подмигнул мне второй гитарист, не нечисть, наш парень, но от этого не легче. – Ты привёл настоящую беллу, грациас!

– Да чоткий Сотона, вы её не получите! Я не позвол… – Через секунду мой мир взорвался, даже не дав мне закончить патетическую речь.

Разноцветные осколки поплыли перед глазами в ритме весёлого, хаотического хоровода, пол качнулся, и стол жёстко сконтактировал с моим лицом. Ножки стула вытянулись, оплели мои щиколотки, намертво привязав меня к месту, так же как подлокотники браслетами зафиксировали запястья. Бутылка покачнулась и упала, дорогое вино щедрой струёй полилось на пол.

Нонна вдохновенно пела новую песню, даже не глядя в мою сторону, ей явно нравился собственный новый образ. Обслуживавший нас официант впихнул мне крахмальную салфетку в зубы, склонился к уху и вежливо прошептал:

– Просто не вмешивайтесь.

Моя девушка продолжала петь, ей и в голову не приходило, что через какие-нибудь два-три часа она рухнет без дыхания на этой же сцене. И любой профессиональный врач банально диагностирует инфаркт от переутомления. Никто даже не подумает на скромного музыканта благородной толедской внешности, высосавшего из неё жизненные силы в свою дьявольскую гитару.

Минус работы яжмагом – так это то, что правильно поставленный удар по затылку отключает тебя точно так же, как и любого обычного человека. Это надо принять как данность, сцепить зубы и не заморачиваться. Плюс же в том, что даже со связанными руками и кляпом во рту я способен мысленно позвать на помощь.

– Синий, ты у меня в долгу… – Мне с трудом удалось зафиксировать в памяти картину происходящего, положить

её в «сжатую папку» в своём кельтском амулете и жёстким усилием воли отправить всё адресату. Надеюсь, он достаточно трезв.

Его ответ не заставил себя долго ждать.

– Ярик, брателло, извини, пьян-с. В гавань!

Да что ж такое происходит? Как ты мог, сволочь?! Особенно когда мне так нужна твоя помощь, драный ты сукин кот скульптурного отделения!

– Сам прибыть не могу-с. Но… если там есть звери, то…

Огромная бычья голова, висящая на деревянном щите, вдруг захлопала длинными ресницами. Расширенные ноздри вздрогнули, выпуская облачко пара. После чего щит сорвался со стены, и могучие рога зависли перед обалдевшими музыкантами. Мелодия оборвалась на самой возвышенной ноте, прощальным писком четвёртой гитарной струны.

Чудесным образом оживший бык вдруг обрёл мускулистое, призрачное тело, потом взревел самым натуральным образом, его глаза налились кровью, и он пошёл в атаку, помня в лицо всех свидетелей своего позорного висения на стене в качестве набитого опилками трофея. Вы не представляете, насколько может быть цепкой звериная память…

Коварного чёрта из Лусона отбросило одним взмахом рогов за барную стойку. Весьма небюджетные вина рухнули на кафельный пол, брызги и осколки долетали аж до сцены. Отборная испанская ругань перемешивалась со стонами и проклятиями в адрес нашего Министерства иностранных дел. Думаю, Лаврову и Захаровой неслабо икалось в тот момент.

– Prokliatie! Skolko mojno? Kak je dostala vasha agressivnaia politika! Gde novie sankcii Evropu, kyda smotrit Brussel?! Tut nashih biut!!!

«Ага, сейчас ещё и Шойгу на разборки подтянется», – мстительно подумал я, прожёвывая тканевую салфетку.

Его русский товарищ (коллаборационист!) по дуэту храбро расколотил дорогущую гитару о твердокаменный череп быка. Чем вызвал у животного лишь удвоенную ярость! Неуловимый взгляду удар рогов откинул гитариста на двух официантов – звон посуды, крики, рёв, мат, электрические искры, топот копыт, и немногочисленная публика рванулась к выходу.

Только после этого Нонна пришла в себя и, довершая общую панику, немножечко взвизгнула. Этого хватило, чтоб с потолка попадали все люстры, в помещении погас свет, а признавший своё поражение стул тут же выпустил меня на свободу. Я встал, поправил одежду, стряхнул с рукава пару крошек, демонстративно раздолбав вторую гитару об пол, и выплюнул комок салфетки прямо под ноги нашего остолбеневшего официанта.

– Паэлью и тапасы мы возьмём с собой. Обед за ваш счёт. Общий ремонт заведения тоже. Впредь рекомендую думать о том, кого берёте на работу и с кем из клиентов не стоит связываться.

– А вы кто? – заискивающе спросил он.

– Яжмаг!

– Конечно. Разумеется. Сию минуту! Пожалуйста, не засовывайте мне ничего в…

– Поздно. Ты ударил меня сзади. Посмотри на этот подсвечник. Второй раз тебе его покажет проктолог. И то, если вытащит!

Мы покинули разгромленный ресторанчик под нескончаемый вой предательского официанта, с высоко поднятыми головами и большим пакетом в руках. Увлёкшийся бык продолжал со скуки громить что осталось, и у меня не было ни малейшего желания звонить Фиме Синему, чтоб он угомонил животное. Пусть сам решит, когда хватит. Всё-таки звериная магия моего приятеля по-прежнему сильна. И даже если яжмаг – скучающая пьянь на окраине Тосно, не стоит обижать его друзей…