Языческий лорд
Шрифт:
— Собираешься всё тут сжечь?
— Сено намокнет, — сказал я, — но сложи его достаточно густо, чтобы кое-что осталось сухим. И сожги надвратную башню, кузницу и конюшни. Сожги всё!
Мой кузен не собирался сдавать Беббанбург, потому что без крепости он был никем. Он превратился бы всего лишь в сакса, затерянного на территории датчан. Ему бы пришлось стать викингом или присягнуть на верность Эдуарду Уэссекскому.
Но в Беббанбурге он был королем всех земель, что мог объехать за день, и богачом.
Он стоил жизни двух сыновей, а как заявил Элфрик, он всегда мог наплодить еще. Кузен сохранит свою крепость, но я сожгу всё, что сумею.
И мы вывели лошадей из конюшни и выпустили их пастись за пределами крепости, а потом подожгли двор. Кузен не сделал попытки остановить нас, он лишь наблюдал с высоких внутренних укреплений, а когда дым смешался с дождем, мы вернулись на Полуночник.
Мы прошли до него по воде, забрав с собой Ингульфрид с сыном, и взобрались через низкие борта. Кузен мог бы послать за нами погоню на своих длинных боевых кораблях, и я хотел их сжечь, но дерево пропиталось влагой, так что Финан взял своих людей, и они перерезали веревки, удерживающие мачты, а потом пробили огромные дыры в корпусах топорами.
Оба корабля опустились на глинистое дно гавани, и я приказал своим людям сесть на весла Полуночника. По-прежнему шел дождь, но пламя от горящих строений было высоким и ярким, а дым вздымался вверх, к низким тучам одного с ним цвета.
Ветер стих, хотя море было еще неспокойно, а волны с белой пеной разбивались у входа в неглубокую гавань. Мы гребли в сторону этого белого хаоса, и вода плескалась у высокого носа Полуночника, а мой кузен со своими воинами смотрели с высоты, как наш корабль вышел в открытое море.
Мы зашли далеко в море, миновав острова, и там, среди бушующих волн, поставили парус и повернули к югу.
Так мы покинули Беббанбург.
Часть третья
Слухи о войне
Глава шестая
Я отплыл на юг, чтобы убедить моего кузена, что возвращаюсь на юг Британии, но как только от дыма горящего Беббанбурга остался лишь темный след на фоне серых облаков, повернул на восток.
Я не знал, куда мне направиться.
На севере лежала Шотландия, населенная дикарями, только и ждавшими возможности прирезать сакса. За ней находились поселения норвежцев. Здесь жил мрачный народ, носящий вонючий мех морских котиков, которые устраивали лежбища на их скалистых островах. Как и скотты, эти люди были скорее склоны убить, чем проявить гостеприимство.
К югу лежали саксонские земли, но христиане наверняка сделали все, чтобы мне были не рады в Уэссексе или Мерсии, и я не видел для себя будущего в Восточной Англии, так что повернул в сторону одиноких Фризских островов.
Я не знал, куда еще можно направиться.
Большим соблазном было взять предложенное кузеном золото. Золото никогда не бывает лишним. На него можно нанять людей, купить корабли, лошадей и оружие. Но инстинкт подсказал оставить мальчишку при себе.
Я подозвал его к себе, когда мы плыли на восток, подгоняемые быстрым северным ветром, который дул уверенно и постоянно.
— Как тебя зовут? — спросил я его.
Он озадаченно оглянулся на мать, смотревшую на нас с тревогой.
— Меня зовут Утред, — ответил он.
— Нет, — сказал я, — Тебя зовут Осберт.
— Я — Утред, — храбро настаивал он.
Я с силой ударил его ладонью. Боль пронзила мою руку, а в ушах Утреда, вероятно, зазвенело, поскольку он, пошатываясь, чуть не упал за борт, но Финан поймал и вытащил бедолагу обратно. Его мать закричала, но я проигнорировал ее.
— Твое имя — Осберт, — повторил я, и на этот раз он ничего не ответил, лишь уставился на меня со слезами и упрямством в глазах. — Как тебя зовут? — вновь задал я вопрос. Он молча смотрел на меня. Я прочитал на его упрямом лице желание пойти мне наперекор и потому занес руку для нового удара.
— Осберт, — пробормотал он.
— Не слышу!
— Осберт, — сказал он громче
— Все слышали! — прокричал я команде. — Этого мальчика зовут Осберт!
Его мать, взглянув на меня, открыла рот, чтобы возразить, но тут же его закрыла, не проронив ни слова.
— Мое имя Утред, — объяснил я мальчишке, — и моего сына зовут Утред, а значит больно много Утредов собралось в этой лодке, так что теперь ты Осберт. Возвращайся к своей матери.
Финан присел в своей обычной позе рядом со мной на рулевой площадке. Волны все не унимались, и дул довольно сильный ветер, но не каждую волну венчал белый гребень, а ветер был укрощен.
Дождь прекратился, и в тучах показались просветы, через которые солнце освещало участки моря. Финан уставился на воду.
— Мы могли считать золотые монеты, — заметил он, — а вместо этого охраняем женщину и ребенка.
— Не ребенка, — сказал я, — почти мужчину.
— Кем бы он ни был, он стоит золота.
— Думаешь, я должен отдать его?
— Это ты мне скажи, господин.
Я думал об этом. Я держал парня из-за своего предчувствия, но по прежнему не знал, зачем именно это делаю.
— Для остального мира, — произнес я, — он наследник Беббанбурга и поэтому представляет собой ценность.
— Так и есть.
— Не только для своего отца, — продолжил я, — но и для его врагов.
— А кто они?
— Наверно, датчане, — ответил я неопределенно, так как до сих пор не был уверен, зачем мне нужен этот мальчик.