Йога, смерть и учение Карлоса Кастанеды
Шрифт:
Хоть время варения и равно времени задержки на первой стадии, однако освобождение от гнёта несделанного – не выверенный кулинарный рецепт. Срок готовности этого блюда не может быть известен заранее. И гарантий на успех вам никто не даст. К примеру, в возрасте 4–6 лет я получил какое-то мощное впечатление, связанное с компьютерными играми. С тех пор прошло уже лет 30, но разобраться с этим несделанным я не могу и по сию пору.
Каждый год с начала лета и до осени мной овладевает состояние, подобное состоянию наркомана, которого лишили дозы. По иронии судьбы, эти расстройства связаны с игрой под названием Diablo («Дьявол») [6] . Я чувствую сильное эмоциональное возбуждение, которое быстро превращается в конкретные образы. Например, образы красивых доспехов, которые я
6
Компьютерная игра жанра Action/RPG (1996). Выполнена в стиле «тёмного фэнтези». Игроку предлагается в одиночку отправиться в подземелья города Тристрам, населённые демонами. Продвигаясь по уровням подземелья (всего их 16), игрок попадает в ад, где он должен найти и убить Дьявола.
Однако в нагрузку к доспехам я получаю резкий упадок сил. Моя воля становится вялой, а ощущения притупляются. Я «отключаюсь» от самого себя и от мира и больше не чувствую изменений, бесконечным потоком льющихся на нас в каждую минуту жизни. При этом смутная тревога человека, бездарно растратившего то малое время, которое ему отпущено, растёт пропорционально промежутку, который я провёл в компьютерном мире. И эхо от «принятой дозы» остаётся на несколько часов, а то и на пару дней.
Во всей этой схеме есть ключевой момент выбора. В этот момент ты можешь либо последовать за влекущей силой зависимости, либо же, удержавшись на стадии смутного чувства, заняться чем-то другим (к примеру, продолжать вести нормальную повседневную жизнь). И основание для выбора второго пути даёт мне только одно – память о свободе. Без знания о том, что она существует, без личного опыта свободы, который я испытал когда-то, моя участь давно стала бы незавидной судьбой наркомана, медленно умирающего перед экраном монитора.
По теории сегментов энергетического тела, речь о которой у нас впереди, компьютерные игры влияют на горловой центр – верхнюю часть передней пластины кокона. Они деформируют его, «сковывают льдом» или «выедают пласт» изнутри этой зоны энергетического тела. Из-за этой деформации я множество раз заболевал ОРВИ.
Игры похожи на кастанедовские «растения силы». Это коварные, опасные, мощные источники впечатлений. Конечно, нет вещей, которые были бы плохи или хороши сами по себе. Плохими или хорошими вещи делают люди, их использующие.
Игры, как и психотропные вещества, – не зло. Они – сильный, а значит, опасный инструмент вроде змеиного яда, которым можно убить, а можно и вылечить. Я знаю это на собственном опыте, поскольку в жизни бывали периоды, когда игры давали эффект, противоположный тому, о котором я говорил выше. Однако культуры работы с этим инструментом, как и с психотропными веществами, у нас почти нет.
Итак, как вы видите, нет необходимости искать экзотические приключения в дальних странах или уходить в монастырь. Ведь главное и единственное в своём роде приключение – лабиринт собственной души и загадка собственной жизни – всегда при нас.
«Наверное, если бы я мог как-то развязать все узы своих дел и проблем, каким-то образом абстрагироваться от тех условий, в которых живу и действую, мне было бы легче проникнуть в твой мир, – задумчиво проговорил я. – Или, может, если бы я отправился к тебе жить в дикую пустыню. А сейчас я одной ногой стою в одном мире, второй – в другом, и в итоге от меня нет никакого проку ни здесь, ни там.
Дон Хуан долго на меня смотрел.
– Вот он – твой мир, – произнес он, кивнув на людную улицу за окном. – Ты – человек этого мира. И там, в этом мире, – твои охотничьи угодья. Невозможно уйти от «делания» своего мира. И воину остается только одно – превратить свой мир в свои охотничьи угодья. Воин – охотник, и как охотник он знает: мир создан для того, чтобы его использовали. И воин использует каждую частицу мира. Воин подобен пирату – он берёт всё, что хочет, и использует так, как считает нужным, и в этом он не признает никаких запретов и ограничений. Но, в отличие от пирата, воин не чувствует себя оскорблённым и не возражает, если кто-то или что-то берёт и использует его самого» [7] .
7
К. Кастанеда. Учение дона Хуана. Отдельная реальность. Путешествие в Икстлан. С. 669.
Вертикальное время
Между жизнью человека в привилегированный момент и его жизнью в несделанном лежит пропасть. Это два полюса, две абсолютных противоположности. «Живое» и «мёртвое» – вот какие слова приходят на ум, когда о них думаешь.
Не имеет ли Иисус Христос в виду именно их, когда возвещает нам о воскрешении из мёртвых? Не говорит ли он о прыжке из жизни в несделанном в жизнь с максимальным присутствием? Ведь чувства человека, попавшего в привилегированный момент, как две капли воды похожи на чувства воскресшего. Вот она – настоящая жизнь, а рядом – другая, обыденная, без чувства и мысли.
Но тогда выходит, что вечная жизнь не есть бесконечное деление жизни во времени. Вечная жизнь есть сумма вневременных моментов, то есть моментов предельного присутствия. Более того, эти высокие слова описывают одну из практических ситуаций нормальной повседневной жизни. Ситуаций, которым все мы так или иначе бываем сопричастны.
При некотором стечении обстоятельств время прекращает существовать, а интенсивность наших переживаний бесконечно возрастает. И тогда – в отличие от обыденной жизни – мы становимся чем-то неопределённым. Чем-то, у чего нет заранее заданных свойств.
В нашей же повседневной жизни мы не присутствуем, однако точно знаем, кто мы такие, откуда пришли, куда и зачем движемся. Знаем, что можем, а чего нет. И тратим существенную часть своих сил на то, чтобы длить это знание.
И не только Иисус говорит об этом. В начале одного из классических трактатов о хатха-йоге – «Гхеранда самхита» – его автор как будто бы ведёт речь о переселении души. Применим, однако, здесь наше рассуждение о моментах вневременной жизни. Тогда, возможно, истинный смысл слов мудреца Гхеранды откроется нам.
«Однажды пришёл Чанда Капали в место отшельничества мудреца Гхеранды и склонился перед ним с почтением. Чанда сказал:
– О наивысший среди йогинов! О Учитель Йоги! Я хотел бы услышать теперь о йоге тела, которая ведёт к познанию истины (Таттва-Джнана).
Гхеранда ответил:
– Это очень хорошо, о сильнорукий, что ты спрашиваешь меня об этом. Я сообщу тебе, сын мой. Слушай внимательно.
Нет уз, равных узам Майи; нет силы выше, чем Йога; нет друга лучше, чем мудрость; нет врага хуже, чем эгоизм (Ахамкара).
Изучая азбуку, можно познать все науки; так же овладением этой йогой достигается познание истины.
Тела живых существ возникают из добрых и злых дел; из этих же дел возникает судьба (Карма), и это всегда идёт по кругу, как колодезное колесо.
Точно так же, как кувшин колодезного колеса ходит вверх и вниз, движимый силой быка (вращающего колодезное колесо), так и душа, движимая силой судьбы (Кармы), проходит через рождения и смерти.
Постоянно разрушается тело, как распадается в воде необожжённый кувшин. Обожги тело в огне Йоги и так соверши его очищение» [8] .
8
Путь Шивы. Антология древнеиндийских классических текстов. – Киев: Экслибрис, 1994.
А в конце говорится:
«Итак, о Чанда, я рассказал тебе о труднодостижимом высоком Самадхи. Кто знает это, тот никогда не родится снова в этом мире».
Разберем же теперь отдельные фразы мудреца Гхеранды.
«Нет уз, равных узам Майи» – означает, что для человека его личное несделанное есть самая страшная из всех тюрем. Обычная интерпретация этих слов звучит иначе – примерно так: «Мир – это иллюзия (которая зовется Майа)». Однако одно другому никак не противоречит. Ведь несделанное – причина, а мир – следствие. Мир есть инструмент, созданный для работы с несделанным, и подробнее об этом мы поговорим в следующей главе.