Йошкин дом
Шрифт:
Гнедличек решил сменить тему.
— Скажите, коллега Тормозняк, — начал он, — вы просмотрели те документы, которые я передал вам вчера?
Тормозняк как раз разворачивал вторую мармеладину, поэтому ответил не сразу. Вырвилга успел проехать три светофора и встать на четвертом.
— Нет еще, коллега Гнедличек, — вежливо отзвался Тормозняк. — Сегодня просмотрю.
— Договорились, — согласился Гнедличек и откинулся назад, утомленный разговором.
Тут же образовалась пробка. Вырвилга постоял в ней какое—то время, тихо выругался и поехал в переулок. В переулке как раз развернули строительство бассейна,
Дальше дорога была разрыта, объезда Вырвилга на знал и остановился посмотреть на карте. Пока смотрели карту, мотор заглох, и пришлось заводиться заново, что долго не получалось, потом получилось. Дьелдоу затошнило, но он сдержался. Дальше часть пути была перекрыта из—за демонстрации многодетных отцов—одиночек — любителей пива. Дальше пришлось долго стоять на светофоре, пока Тормозняк не обратил внимание коллег на то, что светофор сломан, и красным светом горит всегда.
Дальше поперек дороги спала корова. Вырвилга прищурился, дернул губой, аккуратно заглушил двигатель и откинулся назад.
— Ну, хорошо, коллеги, — доброжелательно сказал он. — Сознаваться будем, или выгоняю по одному? Чья работа?
Гнедличек индифферентно смотрел в окно. Тормозняк развернул очередную мармеладину. Дьелдоу сидел с лицом убийцы.
— Вообще—то, коллега Вырвига нам всем туда сегодня не очень хочется, — осторожно заметил Гнедличек.
— Можно подумать, нам обычно туда очень хочется, — процедил Дьелдоу.
— Но сегодня мы вчера сдаем проект — пояснил Гнедличек.
— То есть это вы? — неудивленно уточнил Вырвига для порядка.
— Боюсь, я, — сознался Гнедличек, шурша сумками на выход. — Простите, коллеги. Я был готов ко многому, но, видимо, недооценил сам себя. С таким нежеланием работать мне сегодня никуда не попасть.
Гнедличек вышел, помахав рукой, и в машине стало свободнее. Тормозняк поднял бровь и задумался. Дьелдоу качнул правой ногой.
После третьего сломанного светофора и очередной пробки на Вводном канале Вырвилга обернулся к пассажирам.
— Похоже, я был несправедлив к коллеге Гнедличку. Ворожил явно не только он: наши дела по—прежнему из рук вон плохи. Лучше сами признавайтесь, кто тут старается, потому что вы же видите — такими темпами нам все равно на работу не попасть.
— Я не уверен, — вяло отозвался Дьелдоу, — я сегодня с утра не проверялся, но, похоже, это я. Мне казалось, что боль в животе пройдет, но она по проходит.
В таком состоянии я не могу ничего сделать, мое нежелание работать сильнее меня.
— Лечитесь, — буркнул Вырвилга вслед вышедшему и дал газ.
Дело пошло веселей. Доехали до Восстанной, повернули на маршала Нытика, обогнули телегу с заснувшей в ней лошадью (Вырвилга покосился на невозмутимого Тормозняка, но ничего не сказал), подкатили к улице Левой Парковой и Национальной Коммунальной и узрели ограждение. По Национальной Коммунальной ехал кортеж премьер—министра.
— Коллега Тормозняк, — мягко обратился Вырвилга, вам не кажется, что…
— Кажется, — спокойно согласился Тормозняк, — мне здесь выходить или подбросите до имени Большого Взрыва?
— Здесь, — с ненавистью процедил изнемогший Вырвилга, а то нам до имени Большого Взрыва придется ехать еще два часа. Как раз рабочий день закончится.
Опустевшая машина рванула с места. Вырвилга сидел за рулем и со страстью ругался вслух.
— Дармоеды… Наемники… Невропаты… Одну неделю поработать не могут без истерик… Если тебе так на работу не хочется, ну сиди дома, ну скажи, что больной, ну скажи, что умер, зачем других людей подводить? И никто не виноват, главное, ни к кому не придерешься, они же не нарочно, им просто не хочется, у них просто нет сил, а то, что от их «не хочется» я лично за целый день никуда не попаду, так это их волнует не больше той заснувшей лошади… оп…
Дорогу перегородил сплошной поток грузовиков. Из каждого грузовика что—то торчало: то уши, то хобот, то грива, то шея. Городской зоопарк переезжал на новое место.
Вырвилга протер глаза и дважды ущипнул себя за локоть. Потом с подозрением прислушался к своим эмоциям: на работу, конечно, не хотелось, но не до такой же степени! Обычное такое «не хотелось» — две пробки максимум, час дороги вместо сорока минут, к этому он давно привык. Но зоопарк?
— Простите, коллега полицейский как вы полагаете, это надолго? — спросил Вырвилга у гарцующего неподалеку.
— Понятия не имею, коллега водитель, думаю часа на четыре, — вежливо ответил полицейский.
Вырвилга посмотрел на часы и застонал. На работу можно было уже не идти. Он развернул машину и поехал домой.
До дома доехалось быстро. Все заснувшие лошади проснулись, все умершие коровы ожили, все пробки
рассосались. Вырвилга запер машину и пешком поднялся на четвертый этаж. Его встретил запах яблочных пирожных и свежего кофе.
— Наконец—то, — весело сказала мама из кухни, — я уже заждалась.
— Мама, — прошептал Вырвилга, — так это все ты?
— Конечно я, — невозмутимо отозвалась мама из кухни, — кто же еще. Ты так давно не был дома, я уже
забыла, как ты выглядишь. Целыми днями эта работа, работа, работа, сколько можно. С матерью видишься
полчаса в день перед сном, ешь на ходу, похудел, под глазами круги. Я недовольна, Вырвичек, и очень беспокоюсь. Садись поешь, и мы обсудим, к какому доктору тебе стоит сходить в первую очередь.
Теплые яблочные пирожные были украшены взбитыми сливками и кусочками яблочных цукатов. Кофе мама варила по старому турецкому рецепту. Над столом стоял букет астр и запах осени и свободы.
— Мама, — спросил Вырвилга, отваливаясь от стола, — мама, ты что—то делала специально, или все как обычно?
— Все, как обычно, конечно, когда это я что—то делала специально, — пожала плечами мама.
— Но ведь я сам вполне хотел попасть на работу! — воскликнул Вырвилга.
— А я не хотела, чтобы ты туда попал, — кивнула мама. — Видимо, я не хотела сильнее, чем ты хотел.
— Видимо, — буркнул Вырвилга и пошел мыть руки.
УЛИЦА 03