Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов
Шрифт:
Мы вновь отошли от берега, уставшие почти до точки апатии. Наша вода уже давно закончилась. Последней было около пинты отвратительной жидкости, которую мы отфильтровали через кусок марли из аптечки. Муки жажды напали на нас с удвоенной силой, и я чувствовал, что мы должны сделать высадку на следующий день, невзирая на любые опасности. Тянулась ночь. Мы очень устали. Мы жаждали наступления дня. 10 мая, когда, наконец, рассвело, ветра практически не было, но началось сильное перекрёстное волнение. Мы медленно продвигались к берегу. Около 8 часов утра ветер вновь стал северо-западным и угрожал ещё одним ударом стихии. Тем временем мы заметили большую бухту, которая, по моему мнению, должно быть была заливом Кинг Хаакон Бэй и я решил, что мы должны высадиться в ней. Мы направили лодку в сторону залива и шли, пока не посвежел ветер. Вскоре мы прошли мимо едва видимых рифов по обе стороны от нас. Величественные ледники спускались повсюду к морю и делали высадку невозможной. Море разбивалось о прибрежные рифы и грохотало напротив берега. Около полудня мы увидели линию зубчатых, словно почерневшие зубы, скал, которые, казалось, преграждали вход в залив. Внутри него была сравнительно спокойная вода, которая простиралась на восемь или девять миль до изголовья. Вскоре показался вход в залив и мы направились в него. Но судьба распорядилась иначе. Ветер поменялся и задул с востока, прямо из залива. Мы видели дальнейший путь, но не могли даже приблизиться к нему. Весь день мы самоотверженно бросались вперёд и вперёд, пять раз
Следующей нашей задачей было достать и перенести на берег снаряжение, а также скинуть за борт балласт для того, чтобы мы смогли вытащить лодку. Мы перенесли продукты и вещи выше уровня моря и выбросили мешки с песком и валуны, которые стали нам почти родными. Затем мы попытались вытянуть пустую лодку на берег и поняли, насколько мы стали слабы. Наших совместных усилий было недостаточно, чтобы вытащить Джеймс Кэрд подальше от воды. Время от времени мы все вместе дёргали его, но безрезультатно. Я видел, что прежде чем вытащить лодку, было необходимо поесть и отдохнуть. Мы быстро сделали из тяжёлых валунов своеобразный отбойник и оставили дежурного, что бы следил за Джеймс Кэрд. Затем я послал Крина в левую сторону бухты, где ещё на подходе приблизительно в тридцати ярдах заметил небольшую пещеру. Он не мог много разглядеть в темноте, но сообщил, что место определённо подходит в качестве какого-никакого укрытия. Мы перенесли туда спальники и вместо пещеры нашли лишь углубление в скале с галечным дном, покатым под приличным углом к морю. Там мы приготовили горячую пищу, и когда с едой была покончено, я распорядился всем спать. Время было около 8 часов вечера, а сам взялся первым дежурить рядом с Джеймс Кэрд, который был ещё на плаву в бурлящей полосе прибоя.
Удерживать в темноте Джеймс Кэрд от соударения со скалами было очень неудобно. Лодке грозили серьёзные удары, если позволить ей подняться на волнах, которые проникали в бухту. Я нашёл для ног, которые были в плохом состоянии из-за холода, сырости и недостатка физических упражнений, в качестве опоры плоский камень и в течение ближайших нескольких часов трудился, чтобы удержать Джеймс Кэрд у пляжа. Периодически я бросался к бурлящей воде. Затем, когда волна отступала, я позволял лодке отойти на альпийской верёвке так, чтобы избежать резкого рывка. Крепкий фалинь ушёл вместе с плавучим якорем. Джеймс Кэрд смутно виднелся в бухте, где высокие чёрные утёсы делали темноту почти непроницаемой, поэтому напряжение внимания было очень сильным. По прошествии нескольких часов я обнаружил, что моё желание спать стало непреодолимым и в час ночи позвал Крина. Я слышал его стоны, когда он спотыкался об острые камни по пути вниз на пляж. Пока он брал верёвку, Джеймс Кэрд немного отдрейфовал и мы пережили несколько весьма неприятных минут. К счастью, тот пошёл по направлению к устью бухты и мы поймали его целым и невредимым. Потеря или разрушение лодки на данном этапе было бы очень серьёзной проблемой, поскольку у нас, по всей видимости, не было возможности покинуть эту бухту, кроме как морем. Скалы и ледники вокруг не предполагали лёгкого пути к изголовью залива. Я назначил почасовые дежурства на оставшуюся часть ночи, а затем занял место Крина среди спящих и немного поспал до рассвета.
Рано утром (11 Мая) начался отлив, и после восхода солнца появилась возможность вытащить лодку на берег, но прежде мы посвятили себя выполнению другой задачи — поесть. Мы всё ещё были очень слабы. Затем мы сняли с лодки все верхние надстройки и вытащили всё, что только было можно. Потом подождали Байроновского «девятого вала», и когда тот приподнял Джеймс Кэрд, то с большими усилиями стали подтаскивать его к берегу. Дюйм за дюймом мы передвигали его до тех пор, пока не добрались до границы травы и не удостоверились, что лодка была выше ватерлинии. Высота прилива была около пяти футов, и весенние приливы могли дойти только до края травы. Завершив эту работу и избавившись от нашей главной головной боли, мы стали свободны, чтобы обследовать окружавшую нас местность и планировать следующий этап. День был солнечный и ясный.
Кинг Хаакон Бэй представляет собой восьмимильный залив, вдающийся в побережье Южной Джорджии в восточном направлении. Мы отметили, что его северная и южная стороны сформированы из крутых горных хребтов, прорезаемых могучими ледниками, выходами гигантского ледяного покрова внутренней части острова. Было очевидно, что эти ледники и обрывистые склоны гор преграждали нам путь вглубь суши из устья залива. Поэтому мы должны были доплыть до его изголовья. Вихревые облака и кольца тумана ограничивали видимость вглубь залива, когда мы в него входили, но отблески снежных склонов давали надежду на то, что оттуда можно будет начать сухопутное путешествие. Несколько участков грубой, кочковатой, покрытой травой земли, усеянной небольшими карстовыми озёрцами, лежали между ледниками у подножия гор, прорезанных глубокими шрамами осыпных кулуаров. Несколько величественных пиков и скал просматривались на фоне ледяного царства, отражаясь от сверкающих вод залива.
Наша маленькая бухта лежала внутри южного мыса залива Кинг Хаакон Бэй. Узкий разрыв в скалах, которые в этом месте были около ста футов высотой, являлся входом в бухту. Скалы продолжались внутри бухты с каждой стороны и сливались в холм, который спускался крутым склоном к каменистому пляжу. Склон, покрытый плотнокустовой травой, не был ровным. Он выполаживался в двух местах небольшими заболоченными террасами, усеянными замёрзшими лужами и пересохшими ручейками. Наша пещера была нишей в скале в левом конце пляжа. В этом месте скалы утёса подрезались, а выброшенная волнами галька образовала крутой склон, который мы спрямили, вытащив камни изнутри наружу. Затем мы сделали черновой пол, засыпав его сухостоем травы и придав ему удобную для наших спальных мешков форму. Вода стекала вниз по поверхности скалы и образовала длинные сосульки, которые свисали перед пещерой на длину около
Пока обустраивался лагерь, я и Крин поднялись по травяному склону позади пляжа на вершину мыса. Там, к нашей великой радости, мы обнаружили гнёзда альбатросов с птенцами. Неоперившиеся птенцы были толстыми и коренастыми, и мы без колебаний решили, что им суждено умереть в столь раннем возрасте. Нашим самым главным поводом для беспокойства на данном этапе был недостаток топлива. У нас были пайки на десять с небольшим дней и теперь мы знали, что кроме этого могли разжиться ещё и птицей, но если мы хотели иметь горячее питание, то обязаны были найти и топливо. Его привезённые с собой оставшиеся запасы были очень маленькими и, казалось целесообразным, сохранить их для использования в ожидавшем нас пешем путешествии. Морской слон или тюлень обеспечили бы нас как топливом, так и пищей, но мы никого в округе пока не видели. Утром мы разожгли в пещере огонь из дерева от обшивки палубы лодки и, несмотря на едкий дым от сырых палок, разъедавший наши и так воспалённые глаза, тепло и перспектива горячей пищи были достаточной компенсацией за это. Крин был за кока в тот день, и я предложил ему одеть очки, которые он случайно захватил с собой. Очки сильно помогли ему, когда он склонялся над огнём и мешал тушёное мясо. Что за мясо это было!!! Молодые альбатросы весили приблизительно по четырнадцать фунтов каждый, а после свежевания и разделки, как мы прикинули, не менее шести. На шесть человек приготовили четыре птицы вместе с бовриловским соусом для густоты. Их мякоть была белой и сочной, а не полностью сформировавшиеся кости практически таяли во ртах. Это был памятный обед. Когда мы наелись до отвала, то подсушили на углях костра табак и, довольные, закурили. Мы попытались подсушить нашу одежду, которая была пропитана солёной водой, но это не увенчалось успехом. Мы не могли позволить себе жечь костёр кроме как для приготовления пищи до тех пор, пока не найдутся жир или плавник.
Заключительный этап путешествия ещё предстояло предпринять. Я понимал, что состояние партии в целом, а в частности Макниша и Винсента, не позволит нам выйти в море, кроме разве что крайней необходимости. Наша лодка, помимо этого, была теперь без палубы, а я сомневался в стабильности погоды на острове. Мы находились в 150 милях от китобойной станции Стрёмнесс на морском побережье. Альтернативой морскому пути был вариант попытаться пересечь остров. Если мы не сможем этого сделать, то должны были обеспечить себя достаточным количеством продовольствия и топлива, чтобы продержаться зиму, но о такой перспективе нечего было и думать. На Элефанте двадцать два человека ожидали спасения, принести которое могли только мы. Их положение было ещё хуже, чем наше. Мы должны были поднажать. Но несколько дней должны были пройти, прежде чем наши силы в достаточной степени восстановятся, чтобы позволить нам догрести или пройти под парусом последние девять миль до изголовья залива. За это время мы могли бы сделать кое-какие приготовления, высушить одежду, воспользовавшись каждой крупицей тепла огня, который жгли для приготовления пищи. Той ночью мы легли спать рано, и я помню, что мне снилась гигантская волна, а также проснувшихся спутников, кричащих мне что-то, когда я смотрел наполовину закрытыми глазами на возвышающуюся скалу на противоположной стороне бухты. Незадолго до полуночи внезапно начался северо-восточный шторм с дождём и мокрым снегом. Он согнал в бухту часть ледниковых обломков и в 2 часа ночи (12 мая) наша маленькая гавань была наполнена льдом, который колыхался на волнах и выталкивался на пляж. Но у нас под ногами была твёрдая земля и мы могли смотреть на это без особого беспокойства. На рассвете пошёл дождь, температура была, пожалуй, самой высокой за последние многие месяцы. Сосульки, свисающие над нашей пещерой, таяли и ручейками стекали вниз, и мы были вынуждены быстро пересекать вход, чтобы не попасть под упавшую глыбу льда. Один такой кусок весом в пятнадцать или двадцать фунтов рухнул вниз, когда мы завтракали. Ещё мы обнаружили, что ночью снизу спального мешка Уорсли образовалась большая дыра. Уорсли проснулся от жжения в ногах и спросил соседей, всё ли в порядке с его спальным мешком, те посмотрели, но не увидели ничего особенного. У нас всех были поверхностно обморожены ноги, и это вызывало болезненное жжение конечностей до тех пор, пока со временем не слезала кожа. Уорсли подумал, что жар в ногах вызван обморожением и, оставшись в мешке, завалился спать дальше. Когда утром он проснулся, то обнаружил, что трава, которую мы положили на пол пещеры, затлела от уголька и прожгла большую дыру в спальном мешке под его ногами. Сами ноги, к счастью, не пострадали.
Наша команда провела спокойный день, приводя в порядок одежду и снаряжение, перебирая припасы, кушая и отдыхая. Несколько молодых альбатросов нашли свой благородный конец в нашем котелке. Птицы гнездились на небольшом плато справа от нашего пляжа. Ранее мы обнаружили, что когда высаживались с лодки в ночь на 10 Мая, то потеряли руль. Джеймс Кэрд сильно ударился кормой, когда мы выбирались на берег, и, по всей видимости, тогда руль и сбило. Тщательные обыски пляжа и скал в пределах нашей досягаемости ничего не дали. Это была очень серьёзная потеря, даже если путешествие к началу залива будет проходить в хорошую погоду. В сумерках лёд в бухте вставал дыбом и вылезал на берег. Он дошёл практически до гряды камней у края травы, где лежал Джеймс Кэрд. Некоторые из кусков льда вытолкнуло практически ко входу в нашу пещеру. Его фрагменты валялись всего в двух футах от Винсента, который лежал ниже всех, и всего в четырёх футах от кострища. Днём Крин и Маккарти принесли ещё шесть молодых альбатросов, так что мы были хорошо обеспечены свежей пищей. Температура воздуха этой ночью, вероятно, была не ниже 38 или 40 градусов (+5 °C), и нам стало даже неуютно в своих тесных спальниках от столь непривычного тепла. Наши чувства по отношению к соседям в этом плане варьировались. Когда температура была ниже 20 градусов, то мы старались прижаться как можно ближе друг к другу, но стоило температуре повыситься на несколько градусов, как тепло другого человека переставало быть благом. Лёд и волны угрожающе шумели всю ночь, но я слышал их только сквозь сон.
Утром в субботу 13 мая бухта всё ещё была полна льда, но уже во второй половине дня его отнесло отливом. А затем произошла удивительнейшая вещь. Приплыл руль, во всей огромной Атлантике, среди побережий двух континентов он выбрал в качестве места для приюта нашу бухту. Не веря своим глазам, мы наблюдали за тем, как он приближался, движимый капризным влиянием ветра и волн. Он подходил всё ближе и ближе, пока мы ждали на берегу с вёслами в руках и, в итоге, смогли его подхватить. Это, конечно, было невероятно! Стоял солнечный и ясный день, одежда подсыхала, силы возвращались. Бегущая среди травы и камней вода ласкала слух. Мы отнесли наши одеяла на вершину холма и попытались высушить их на ветру тремястами футами выше уровня моря. Во второй половине дня мы стали готовить Джеймс Кэрд к переходу к изголовью Кинг Хаакон Бэй. Полуденные наблюдения показали широту 54,10:47° ЮШ, но если верить немецкой карте, широта должна была быть 54,12° ЮШ. Вероятно, наблюдения Уорсли были более точны. Этой ночью мы поддерживали огонь до тех пор, пока не легли спать, ещё днём, лазая по скалам над бухтой, я увидел у подножья утёса выброшенный волнами разбитый шпангоут. Мы достали его, спустившись с обрыва и, таким образом, запаслись топливом и могли позволить себе жечь фрагменты палубы Джеймс Кэрда более свободно.