Югославская война
Шрифт:
Не осталась в стороне ЮНА, и когда был получен приказ СИВ (савезно извршно вече — союзное исполнительное вече, союзное правительство) Югославии на «закрытие» югославской границы с Австрией и Италией, то командование 5-ой военной области ЮНА во главе с генералом Конрадом Колншеком (словенцем) и начальником штаба Добрашином Прашчевичем (сербом) послало на столь важную миссию всего тысячу девятьсот военнослужащих, многие из которых имели лишь половину положенного боекомплекта на свои автоматы, при этом не был указан порядок содействия с шедшими в этой же колонне 471 сотрудником союзного МВД и 270 таможенниками. Было очевидно, что столь малые силы, идя колонной по автодороге, были обречены на потери, как при преодолении баррикад, так и в засадах, что и произошло на самом деле, приведя к гибели почти полусотни солдат и офицеров. Выступившая 27 июля колонна в 1990 военнослужащих ЮНА, 400 милиционеров и 270 таможенников была тем самым обречена на поражение, и в первый же день имела десяток погибших. Тогда же был сбит югославский вертолет МИ-8 под Любляной. То же самое происходило и с силами Мариборского и Люблянского корпусов, осажденных с началом боевых действий в своих казармах, а так же с пограничными караулами ЮНА.Словенское руководство определило своими главными театрами боевых действий граничную полосу и главные города — Марибор и Любляну. Несколько подразделений ЮНА было блокированно на дорогах и на границе был захвачен, а попросту сдался 65 пограничный батальон. Вышедшие на помощь две роты(танковая и механизированная) 4 танковой бригады (из Ястребовского), под Бретаном были остановленны не только огнем ПТРК, но и минными полями, а бывший на марше 580 дивизион ЗА попал в засаду потеряв 12 человек убитыми и 15 раненных.
Между тем командование 5-ой военной области обладало в Хорватии на границе со Словенией еще тремя корпусами — Риечким (Риекским), Загребачким (Загребским) и Вараждинским, могущими без особых затруднений выделить пару десятков тысяч военнослужащих с несколькими сотнями бронемашин для операции в Словении. Для этого, не было необходимости разрабатывать много планов, ибо самим планом развертывания ЮНА с началом войны упор был дан с семидесятых годов западному направлению, и эти три корпуса должны были остановить в Словении предполагаемого агрессора.
Большинство генералов ЮНА, в том число и командующий ЮНА генерал Велько Кадиевич были за решительные действия, но, однако, на деле мало кто из них сделал что-либо хотя бы в относительном
В конце концов силы ЮНА, конечно, смогли занять абсолютное большинство объектов на границе, но к 4 июля почти вся Словения оказалась под полной властью сепаратистов, смогших, используя «агрессию» ЮНА, военным путем подчинить весь народ, и это было их несомненной победой. Если бы командование ЮНА хотело победы, оно бы нанесло главный удар по опорным точкам сепаратистов, используя как вертолетные и парашютные десанты, так и действия разведывательно-диверсионных групп, в том числе действующих в неприятельской среде. Конечно, общая обученность ЮНА оказалось низкой, но даже срочнослужащие солдаты, имей четкий приказ на разгром неприятеля, смогли бы разгромить неподготовленные и слабо вооруженные словенские силы. В конце концов, даже имея большие ограничения по применению оружия, данного им командованием, силы ЮНА выполнили за двое суток поставленную боевую задачу и вышли на границу, с которой, однако, приказом сверху были вскоре выведены. Все это было следствием предательства в военно-политическом верху и негодности существовавшей организации внешней и внутренней обороны Югославии, а военную науку эта короткая и «странная» война не обогатила.
По существу, не было особой нужды в выдвижении вышеупомянутой колонны, когда воздушным путем в казармы ЮНА в Словении могло быть переброшено достаточно бойцов, в том числе из военнослужащих, добровольно выразивших желание отправиться в Словению. Одним из немногих положительных примеров была оборона военного аэродрома Бырник, который защитило несколько десятков парашютистов из 63 парашютной бригады во главе с будущим замом комбрига Гораном Остоичем (погиб в 1998 году на Косово и Метохии в засаде албанских сепаратистов) .
История с колонной ЮНА, введенной в Словению, послужила лишь созданию пропагандистской картины агрессии ЮНА, и поэтому-то и тянулось время до провозглашения независимости Словении, да и само начало боевых действий было в Генштабе зарегистрировано лишь вечером 27 июня, то есть после полусуток боев в Словении. За все это одного Колншека не, обвинишь, ибо не, меньшая пассивность была и в самом Генштабе, в наинадежной военной области (Белградской армии) , хотя и в ней командующим был македонец, генерал Александр Спирковский и начальник штаба, хорват генерал подполковник Андрия Симич. Пассивность была всеобщей, но отнюдь не случайной, ибо именно повиновение без рассуждений и протестов и было возведено в принцип военной организации ЮНА, отштамповавшей десятки беспринципных бюрократов в генеральских мундирах, готовых стерпеть любое предательство сверху, при этом подавляя любое сопротивление такому предательству внизу. План здесь был беспроигрышен, ибо сверху подавлялась всякая независимая инициатива в интересах власти, в которой давно и прочно обосновались противники собственного государства. Не случайно, добровольцев, желавших воевать в рядах ЮНА в Словении, ждало холодное отношение командиров их частей, а тем более военных одсеков (военкоматов) Минобороны. Примеры храбрости военнослужащих ЮНА преуменьшались либо замалчивались. Лишь один случай такой храбрости был более-менее достаточно оценен — случай майора Тепича, взорвавшего вместе с собой склад боеприпасов в Бедевике, не оставив его словенским силам.Лишь этот майор единственный за всю кровопролитную югославскую войну, был провозглашен «народным героем».Партизанская же армия ТИТО имела 1322 таких героя, а сам Тито был «трижды» героем .
Внезапно, за несколько дней, армия, уверявшая общество в своей мощи,оказалась опозоренной в войне с многократно более слабым противником.Это послужило немаловажным фактором в новой «хорватской» компании ЮНА. В Словении ЮНА была еще сильна и боевого духа у ее солдат было еще вполне достаточно дабы двинуться на неприятеля, а там уже заговорила бы «фронтовая логика» и до размышления времени бы не было. Так, например, в конце июня по всей Югославии прошла весть о том, как водник (подофицер) Драгомир Груйович вследствие измены офицеров словенцев взял на себя командование обороной большого склада ГСМ в поселке Мокроного в Словении, и всерьез пригрозив взорвать его, добился не только снятия осады словенских сил, но и открытия прохода танково-механизированной колонне, зажатой словенцами в Кыршко.
Так что боевого духа в ЮНА тогда хватало,но другое дело, почему главной задачей,оказалось освобождение дорог,а не разгром противника? Здесь танковые взводы и роты часто не имели, поддержки пехоты, тогда как на границе караулы ЮНА часто не имели поддержки ни артиллерии, ни авиации.Югославская власть и ее генералы просто сдали свою армию. Так от танковой бригады, стоявшей в Вырхники, вышел лишь один батальон, а техника двух танковых батальонов и одного артдивизиона САУ «Гвоздик — 2С1» (122 мм) остались словенцам. Причем, за всю войну эта бригада выпустила по неприятелю всего около двух десятков снарядов. Были сданы словенцам учебный инженерный полк, некоторые подразделения 350 полка ПВО, пограничный батальон и некоторые другие подразделения. Так что словенцы только бронемашин получили свыше 100 единиц (танки Т-55, М-84, БМП М-80, БТР М-60) В итоге, несмотря на отдельные успехи (захват десантниками 63-й парашютной бригады ЮНА аэродрома Бырника вместе с 20 винтомоторными самолетами «Крагуй»), словенская кампания закончилась для ЮНА крахом, и она уходила под насмешки славонцев, бросая и технику, и оружие.
Начало гражданской войны в Хорватии. Исторические предпосылки. Идеология и политика. Первые межнациональные столкновения. Стратегия ЮНА.
Хотя формально югославская война началась в Словении, главным ее очагом стала Хорватия. Здесь прошла граница между католическим миром, частью которого были хорваты, и православным миром, частью которого были сербы. Ничем другим эти народы не отличались, тем более что многие хорваты Далмации и Славонии, и практически все хорваты Герцеговины были окатоличенными сербами. Однако религии послужив созданию культуры, но главное психологии породили куда более глубокий раздел между единокровными народами нежели между хорватами и итальянцами или между сербами и греками. Естественно вражда возникла не сама по себе, а в ходе долгой подготовки с религиозно-политических верхов и то как раз хорватских, причем наиагрессивную роль сыграл Ватикан, нередко в ущерб хорватским интересам. Ведь хорватский политический верх сотнями лет подавлялся сначала венгерской, а затем и австрийской властью и сил для борьбы еще и с сербами не имел. К тому же сербы здесь, в общем-то, никогда под хорватской властью не жили, ибо владевшая этими землями Австрия на краинских сербов опиралась как на военную силу. Последние, организованные по территориальному принципу в роты, батальоны, полки и «генералаты» составляли большинство в «военной границе» защищавшую Австрию от турок (зачастую тех же сербов,но перешедших в ислам). «Военная граница» не только защищала Австрию, но и составляла важнейшую часть австрийской армии. Местная хорватская аристократия почти не имела связи с автономными сербскими обществами, в которых абсолютное большинство людей жило на селе под управлением австрийских офицеров, во многом тоже сербов, и сербских православных священников. Правда, в большей части Славонии,Срема, Баната, Бачки и Бараньи военная организация была отменена в середине XVIII века, но в Бании, Далмации, Лике и Кордуне, да и в части вышеперечисленных областей военное устройство было оставлено до второй половины XIX века, то есть до введения всеобщей воинской повинности. После отмены «военной границы» и включения «краин» в состав хорватских и венгерских земель межнациональная рознь начала расти, в особенности между сербами и хорватами, и вскоре появилось шовинистическое движение «франковцев» (по их основателю Франку) , вооруженных учением хорватского философа Старчевича о неполноценности «византийских» варваров-сербов и готовых сербский вопрос «решать топором». Было использовано неприятельство между Австро-Венгрией и тогдашней Сербией, и вскоре последовали первые сербские погромы, а во время первой мировой войны и концлагеря и карательные экспедиции против сербов, в которых многие хорваты, в том числе тогдашний австрийский подофицер Йосип Броз Тито, проявили немало усердия. После короткого братства в королевской Югославии последовала Вторая мировая война, в которой Югославия распалась как карточный домик.На ее теле по воле Германии и Италии возникла Независна держава Хорватска (Независимое Государство Хорватия), в которой к власти было приведено движение усташей (наследников Франковцев) , хотя усташский «поглавник» (вождь) Анте Павелич до войны большим политическим влиянием в Хорватии не обладал. НДХ включило в себя большую часть территории современных Хорватии, Боснии и Герцеговины, Воеводины и стала решать сербский вопрос по принципу: «треть сербов уничтожить, треть изгнать, треть перекрестить». Все это вызвало протесты многих хорватских политиков и даже немецкого командования, однако Гитлер раздраженный иррациональностью сербских верхов пошедших против Германии (как потом выяснилось, ради интересов британского правительства) не захотел остановить Павелича. В итоге НДХ сразу же стали потрясать восстания сербов, часть которых ушла в четническое движения Драже Михайловича, подчиненного королевскому правительству Югославии в изгнании (в Лондоне), часть в местные, четнические независимые отряды, а часть ушла в партизаны коммунистического движения Йосипа Броза Тито. Все это привело к смерти сотни тысяч сербов, абсолютное большинство которых погибло не от рук иностранных оккупантов, а от хорвато-мусульманских войск НДХ (в первую очередь в лагерях НДХ в самом крупном из которых — Ясеновце — погибло несколько сот тысяч сербов собиравшихся усташами по всем селам и городам НДХ) но и в междоусобной войне четников и партизан. Многие сербские области в Хорватии, особенно в Лике, Бании, Кордуна и в соседней Босанской Краине стали главной опорой партизан, которые в Бихаче учредили свое правительство, а в Дырваре находился их военный штаб. В то же время здесь были сильны и четники с центром на горном массиве Динара, а местная Динарская четническая дивизия священника Момчило Джуича успела в своей значительной части уйти на Запад, избежав в отличие от других четников, выдачи британскими «союзниками» партизанам и составила весьма влиятельную силу в сербской эмиграции. В новой Югославии социалистическая республика Хорватия получила Восточную Славонию, Баранью, Западный Срем, Лику, Кордун и Далмацию и любое предложение о получении теми местными общинами где сербы составляли большинство автономии, сходной автономиям Воеводины и Косово в Сербии, союзной властью (а то и самими же «хорватскими» сербами во власти) жестоко пресекались. В то же время хорватские сербы в большом числе присутствовали в ЮНА, в которой достигали высоких чинов. Высокие чины своих земляков в какой-то мере дали хорватским сербам большие надежды в начале межнациональных столкновений в Хорватии, тем более, что и глава республики Сербия Слободан Милошевич выступил тогда в роли защитника всех сербов Югославии, а свою «антибюрократическую революцию» увенчал национальными лозунгами. Ознаменовало эту революцию выступление Милошевича в 1989 году на Газиместане (поле под Приштиной) по поводу празднования шестисот лет случившейся здесь Косовской битвы. Перед примерно милионом сербов, съехавшихся сюда со всей Югославии, Милошевич выступил как национальный вождь, чем значительно усилил свои позиции в борьбе за власть в югославском руководстве. В Хорватии появился схожий национальный вождь — Франьо Туджман, бывший партизанский офицер армии Тито и бывший генерал милиции, а одновременно и бывший диссидент, ставший во главе новосозданной ХДЗ (Хорватска демократска заедница — Хорватский демократический Союз). Местные сербы, которых в пятимиллионной Хорватии было около миллиона (пару сот тысяч их в документах указывало свою национальность не как сербскую, а как «югославскую», что было специфичностью социалистической Югославии, наиболее популярной как раз среди сербов) встали в своем большинстве на сторону Милошевича. В Сербии, правда ситуация была несколько иная, и здесь и во время войны, были нередки антиправительственные демонстрации и белградские демонстрации 9 марта 1991 переросли в массовые беспорядки, едва не обрушившие Милошевича, выведшего тогда на улицы ЮНА.. Однако, в общем плане существовало довольно четкое противостояние между правящим слоем Сербии и правящим слоем Хорватии. Тут даже усташская эмиграция играла вторичную роль, а четническая эмиграция вообще никаким влиянием на политическом верху Сербии не пользовалась. Национальная символика и фразеология, конечно, значили немало, но прежде всего для народа, тогда как для власти, еще вчера коммунистической, это было не столь весомо. Немаловажно, конечно, было то, что дядя последнего югославского президента хорвата Стипе Месяча был Марко Месяч, командующий войсками НДХ на Восточном фронте, а позднее из советского плена вместе со многими своими однополчанами перешедший в армию Тито. Но все же это было тоже было не столь важно, ибо отдельные личности не могли бы без серьезных оснований повести за собой весь государственный аппарат, а ведь именно это и произошло в конце восьмидесятых годов. Введение многопартийности тоже не оправдание, ибо в новых партиях главную роль продолжали играть деятели старой власти, и даже единственный некоммунистический оппозиционный, вождь Алия Изетбегович в своей партии СДА был окружен большим количеством коммунистических функционеров. В сербской среде Хорватии возник СДС (српска демократска странка — сербская демократическая партия), созданной 17.02.1990 Йованом Рашковичем, известным нейропсихиатром. В том же году он вместе с Йованом Опачичем,способствовал созданию СДС Боснии и Герцеговины на майском конгрессе в Дырваре и выдвижению его главой еще одного нейропсихиатра Радована Караджича.Однако Рашкович не желал войны, а лишь сербской автономии в Хорватии, оставшейся бы частью Югославии и отделения его партии появились по всей Хорватии,вплоть до Риеки и Загреба. Рашкович считал, что нужно ограничиться культурной автономией для сербов Хорватии, так как не верил в успех сербского державного строительства и широко известна его констатация «сербы-„луд“ (это слово имеет широкое значение от психопатии до смелости) народ». СДС Рашковича победила в большинстве сербских общин Хорватии на первых многопартийных выборах апреля-мая 1990 года. В хорватских общинах, естественно, победила ХДЗ, и тогда ни странка демократских промена (партия демократических перемен) хорвата Ивицы Рачана, ни Хрватска странка социалиста (хорватская партия социалистов) серба Боро Микелича не смогли составить серьезную конкуренцию СДС и ХДЗ. В начавшейся же борьбе последних двух партий началось и территориальное деление, а центром сербской политики стал Книн городок недалеко от Задра. После того как 25 июня на «соборе» в Сербе перед двумя сотнями тысяч сербов провозглашается «сербское» национальное вече с Миланом Бабичем во главе, по рекомендации Йована Рашковича, в Книне 27 июня 1990 года создается союз общин Северной Далмации и Лики во главе с Миланом Бабиче. Но тут вступили в дело верхи Сербии и конечно ее ДБ для которых СДС оказался наиболее удобным оружием в установлении своего влияния в тех областях Хорватии, а потом и Боснии и Герцеговины в которых ими было запланированно создание сербских автономных областей — САО (српска аутономна област). Пока Рашкович ездил в Америку его соратник Бабич, человек куда более опытный в политике (ибо Бабич занимал высокий пост в партаппарате Хорватии) объявил о создании собственной партии — СДС Краины. Рашковича быстро задвинули в угол его же ученики и соратники и в 1992 году он умер. Милан Бабич на 19 августа заказывает референдум о судьбе сербских земель в Хорватии который с поддержкой Милошевиче проводится и по Сербии,и тогда появилось «краишников» куда больше нежели их оказалось при мобилизации. События развивались быстро. Уже 3 июля этого же года милиция в Книне отказывается признать «усташские» символы, вводимые ХДЗ по всей Хорватии, а 5 июля начинается открытое сербской восстание в Книне, в котором главную роль играли СДС и местная милиция. Их же силами был остановлен хорватский поход тогдашнего министра МВД Иосипа Больковца на Книн. Когда в ответ на это 17 августа хорватская милиция идет разоружать сербскую милицию. Последняя открывает свои склады для местных сербов и местный милицейский генерал Милан Мартич, раздавая местным сербам оружие стал своеобразным вождем «балван-революции» (балван — бревно, каких тогда немало использовалось в строительстве баррикад сельскими сербскими стражами, созданными милицией) провозгласив: «Братья сербы! Пришло время защищаться оружием! Становитесь за ним в очередь!». Милан Бабич этого же числа вводит военное положение и после референдума, на котором большинство высказалось за автономию, 30 сентября эта автономия провозглашается, а 21 декабря утверждается ее статус САО (сербская автономная область) — Краина с центром в Книне. 26 декабря официально провозглашена решениями общин Книн, Дони Лапац, Грачац, Обровац, Бенковац, Кореница, Двор-на-Уне, Войнич, то есть, почти всей Книнской Краины. 4 января САО Краины создает собственное управление внутренних дел, тогда как хорватская власть, всех милиционеров, подчинившиеся ей, увольняет. Так как руководители сербов Книнской Краины были прямо связаны с официальным Белградом, то Книнский корпус (командующий генерал Шпиро Николич и его заместитель полковник Ратко Младич) ЮНА поддержала эту сербскую революцию и вскоре по схожему рецепту возникли САО Западной Словении под управлением СНВ во главе с бывшим диссидентом Велько Джакулой и САО Восточной Словении Барании и Западного Срема под управлением СНВ во главе с Гораном Хаджичем. Однако, здесь обстановка была посложнее, ибо среда была куда более интернациональной, чем в САО Краины и не было одной большой сербской территории. Еще 2 марта 1991 года в Западной Славонии, в Пакраце хорватская милиция, переименованная уже в полицию захватила местный СУП, в котором было в тот день всего два десятка милиционеров, почти одних сербов. По прибывшим войскам ЮНА из хорватского БТР открывается огонь и начинается настоящий бой. Схожий сценарий повторился и в Плитвицах, где хорватская специальная милиция 30 марта захватывает местное здание милиции, силой разгоняет собравшихся сербов, а потом начинает двухдневный бой с сербской милицией. ЮНА тогда оказалась в двусмысленном положении, ибо с одной стороны должна была одинаково относится к сербам и хорватам, а с другой стороны как раз хорватские силы рассматривали ЮНА неприятелем и было очевидно что Хорватия готовится к войне против ЮНА. Уже в октябре-ноябре 1990 года из Венгрии было ввезенно предприятием «Астра» десять грузовиков(компании «Чазматурс») с грузом оружия и только 12 и 20 октября 1990 года сбыло ввезенно 18-ю тысяч автоматов Калашникова. Это, как и другое закупаемое по всем каналам (в особености усташской эмиграции) оружие послужило вооружению растущей в числе милиции, чей резервный состав пополнялся под руководством функционеров ХДЗ. К весне этот состав вырос до тридцати с лишним тысяч и было начато создание армии — Збор народной гарды (Корпус народной гвардии). Обещания хорватской стороны о сдаче 20 000 стволов стрелкового оружия (хотя ЮНА оценивала их число в 60 000) обернулись сдачей одной тысячи. Более того, генерал ЮНА Мартин Шпегель был снят военной безопасностью ЮНА на пленку в момент переговоров о закупке оружия для хорватских войск. Судебный процес против группы генерала Шпегеля обернулся массовыми демонстрациями 7 апреля в Загребе и здание военного суда где оно шло было осажденно десятками тысяч хорватов. После призывов Туджмана к народу выступить против ЮНА, его сторонники линчевали в Сплите одного солдата военной полиции ЮНА, вытащив его из бронетранспортера, а также тяжело ранили другого военного полицейского (притом, что оба полицейских были македонцы).
К тому времени в Хорватии практически уже шла война, между сербами и хорватами, чье фактическое начало наступило в боях за Борово Село. Это сербское селение стало целью нападения хорватских сил из Вуковара, где к власти пришел ХДЗ. Положение для местных сербов складывалось тяжелое и помощи от ЮНА они могли не дождаться. Все же местное сербское руководство, в первую очередь глава ТО Вукашин Шошковчанин само обратилось к ряду оппозиционных партий СНО и СРС с просьбой о присылке добровольцев, что для тех времен было шагом революционным. Для тогдашнего общества сознание о каких — то добровольцах, воюющих вне рядов ЮНА и милиции с хорватскими силами под сербским национальными знаменем, оказалось шоком, но именно это и послужило одним из важнейших факторов в подъеме сербского, национального движения. Власть в Белграде, поспешила отказаться от добровольцев, а министр МВД Сербии назвал их авантюристами, но на деле поддержка от власти, а точнее от спецслужб, была. Так, добровольческий отряд «Стара Србия», собранный в Нише под командованием Бранислава Вакича, был снабжен формой, питанием и транспортом местным градоначальником Миле Иличем, одним из ведущих тогда людей. СПС (Социалистическая партия Сербии) , созданной Слободаном Милошевичем из республиканской, организации СКЮ (Союз коммунистов Югославии) в Сербии, и естественно, бывшей партией власти.