Юхан Салу и его друзья
Шрифт:
Возвращающегося кларнетиста оркестр встречает в довольно приподнятом настроении.
— Если так дальше пойдет, то Юхан станет чемпионом в беге на длинные дистанции, — говорит Яан Туртс.
Камарик того же мнения. А Большой Вольперт просит Юхана не забывать товарищей, когда достигнет славы.
Юхан делает вид, будто не слышит. Пусть дразнят. Он мрачно дышит на озябшие руки и решает впредь осторожнее обращаться с кларнетом.
— Три, четыре! — опять считает Большой Вольперт.
На этот раз игра совсем не клеится. Таммекянд уже заранее нервничает и берет на две ноты выше,
От этого настроение у Юхана начинает улучшаться. Когда оркестранты снова забираются на подоконник, Юхан тихонько подкрадывается к контрабасу и передвигает красную нитку много выше положенного. Последствия таковы, что вскоре и Туртс отправляется мерить окружность здания.
К концу репетиции вокруг школы образуется крепко утрамбованная дорожка. Музыканты расходятся по домам усталые, как крестьяне после полевых работ. До вальса они так и не добрались.
В четверг, после уроков, друзья впятером снова собираются на репетицию. Слух об оркестре у восьмиклассников прошел по всей школе. Поэтому на балконе собрались слушать музыку девочки, а в дверях зала толпятся ребята из отряда Криймвярта. Музыканты рассаживаются на сцене, многозначительно подмигивая друг другу. Между прочим, отряд Криймвярта на смотре художественной самодеятельности выступает с коллективной декламацией. Но разве можно какую-то декламацию сравнить с оркестром? Большой Вольперт убежден, что почетная грамота наверняка достанется музыкантам.
— Начали! Три, четыре! — как всегда, говорит Большой Вольперт.
Юхан и Пауль упражнялись дома, поэтому сначала все идет довольно гладко. Два раза у Юхана «си» получается чисто. Возможно, получилось бы и в третий раз. Но в этот момент отворяется дверь балкона, и входит Марта Йыесаар послушать веселую мелодию. Но два дела — все-таки два дела, и с ними одновременно Юхан не справляется. Пока он смотрит на Марту, кларнет предоставлен сам себе.
Опять Юхан должен первым обежать вокруг школы. В его отсутствие Большой Вольперт рассказывает анекдот. Он знает их неимоверное количество. Когда у отца, заведующего кооперативом, гости, Большой Вольперт сидит в своей комнате тихо, как мышь в норе, и записывает веселые истории, что рассказывают за стенкой. Записывает отдельными словами, чтобы потом легко было вспомнить. Этот анекдот у него в тетради записан так: «Мышь в шкафу. Кот у шкафа. Собака лает».
— Однажды кот сидел у шкафа и думал, — начинает Вольперт. — «В шкафу сидит мышь. Она вылезет, и я ее съем». А в шкафу сидела мышь и думала: «У шкафа сидит кот. Сейчас вылезать нельзя, а то он меня съест». Так думала мышь довольно долго. Вдруг на кухне залаяла собака. «Теперь-то кот испугался и удрал», — подумала мышь, обрадовалась, вылезла из шкафа и попала прямо коту в когти. Больше мышь ни о чем не могла думать. А кот погладил усы и сказал: «Как полезно знать хоть один иностранный язык!»
Когда Юхан возвращается, на сцене и на балконе все смеются. Услышав хохот, Юхан сразу мрачнеет. Ему кажется, что смеются над ним. Если где-нибудь смеются, Юхану всегда кажется, что это над ним. Таммекянд тоже сидит угрюмый. Он всю жизнь ненавидел иностранные языки.
Нечего удивляться тому, что мелодию ведут теперь двое угрюмых молодых людей. Она волочится, как веревка за возом. Юхан наконец додумался, как без особого труда обойти опасную ноту «си». Он косится на Большого Вольперта за роялем и берет «си» на октаву ниже.
Странно, руководитель почему-то не замечает своеволия кларнетиста. Время от времени он перестает играть и выходит на середину зала.
— Абсолютно бесчувственно, — сообщает он, возвращаясь. — Не эффектно.
Хотя у Юхана Салу и Пауля Таммекянда настроение поправилось и они играют весьма бодро, Большой Вольперт не меняет своего мнения. Джазовый оркестр должен быть эффектным. А то нет смысла выступать.
Следующая репетиция полностью уходит на создание эффекта. Сам Вольперт иногда скользит рукой по всем клавишам рояля. Хитрость, конечно, невелика, но от рояля большего не возьмешь. Длинный Туртс крутит на ножке контрабас. Всякий раз, когда открывается для этого возможность. А барабанщик подбрасывает в воздух палочки.
У тех, кто играет на трубе, тоже имеется эффектный прием. По окончании высокой ноты они резким движением отстраняют от себя трубу. Таммекянду на высоких нотах играть не приходится. Но не все ли равно — и он может резко отдернуть трубу.
Единственный музыкант, который завидует другим, это Юхан. Для кларнетиста руководитель не может придумать никаких эффектных приемов. Вот если бы кларнетист играл еще и на саксофоне, то другое дело, — можно было бы менять инструменты. Тогда перед Юханом стояла бы специальная подставка. Чем скорее и с большего расстояния он бросил бы на нее кларнет, тем сильнее эффект. Но у Юхана Салу нет саксофона. Поэтому он смотрит, что делают остальные, и не забывает брать «си» октавой ниже.
А остальные уже вошли в азарт.
— Эффект должен быть! — поддакивает Камарик руководителю оркестра и так подбрасывает палочки, что с потолка сыплется известка.
А Туртс волчком вертит контрабас.
В день смотра художественной самодеятельности оркестр заблаговременно размещается на сцене. Большой Вольперт уверен в победе, уверен и Камарик. Туртсу же некогда высказывать личное мнение, потому что у контрабаса вдруг потерялась ножка.
Так как никакой палочки под рукой нет, длинный музыкант старается приладить сине-красный карандаш, взятый напрокат у Юхана.
Единственный, кто сомневается в успехе, — это Юхан Салу. У него какое-то нехорошее предчувствие. Что-то вертится в голове, Юхан пытается вспомнить и не может.
И вот с треском раздвигают занавес.
— «Сюита на темы оперетт»! — объявляет конферансье.
— Три, четыре! — считает Большой Вольперт, как на репетициях, только шепотом.
И остальные музыканты делают все так, как на репетициях. Юхан оставляет все высокие «си» на произвол судьбы и ограничивается «си» на октаву ниже. Таммекянд то и дело отрывает от губ трубу. Камарик с ловкостью жонглера подбрасывает барабанные палочки, а Большой Вольперт промахивает по всем клавишам, будто косит сено на лугу.