Юлий Цезарь. Жрец Юпитера

Грант Майкл

Родственник Цезаря, Луций Юлий Цезарь, предложил закон, согласно которому римское гражданство предлагалось всем латинским (полупривилегированным) и другим городам, которые не приняли участия в восстании; а позже другой закон заполнил пробелы. Теоретически человек мог теперь, оставаясь лояльным жителем своего собственного города, быть также гражданином великого суверенного государства. Римские владения в Италии не были объединены, но статусом гражданина Рима были объединены сами итальянцы. На практике же положение оставалось неудовлетворительным. Это было в значительной степени вызвано тем, что в конце 80-х годов, и особенно в правление Суллы, одна гражданская война следовала за другой. Казалось, полуостров погрузился во мрак. Началась нескончаемая череда массовых убийств, запретов, конфискаций, насильственного расселения отставных солдат в отдалённые районы. Эти разрушительные события привели к пугающим потерям почти всюду, особенно в Этрурии и Центральной Италии. Рим постоянно притягивал мощный поток обездоленных и озлобленных людей, представляющих серьёзную опасность для государства. Среди них было много поселенцев, и неудивительно. Время шло, и бывшие солдаты, так и не сумевшие стать хорошими крестьянами, часто разорялись,

поскольку ущерб, нанесённый их собственности, или истощение почвы не позволяли им конкурировать с рабским трудом и дешёвым зерном из провинций. Недовольство росло по всей Италии, а в Риме обанкротившиеся недобросовестные аристократы всегда были готовы использовать эти невзгоды в своих интересах. Среди этих людей не было никого более отчаянного или опасного, чем Катилина, который был к тому же крайне озлоблен из-за постоянного крушения своих планов.

Катилина ввёл в действие план насильственного захвата консульской власти. Как только Красса известили об этом, он и Цезарь порвали с Каталиной, хотя, возможно, фактически они сделали это несколько раньше. Они даже передали информацию о заговоре консулу Цицерону. Это, вероятно, не стало для него неожиданностью, — он был хорошо осведомлен обо всём происходящем благодаря любовнице одного из заговорщиков. Но этот шаг продемонстрировал разрыв Красса и Цезаря с Катилиной, хотя враги Цезаря среди консерваторов, особенно Катулл, утверждали, что серьёзные долги Цезаря со всей очевидностью свидетельствуют об обратном. Красс гневно обвинил Цицерона в том, что он распускает слухи о том, будто и он, Красс, также вовлечён в заговор. Последовательные фазы этой мелодрамы представлены в несравненных красочных речах Цицерона, которые передают нам поток его самовосхвалений в связи с подавлением заговора. Наконец сенат издал чрезвычайный декрет, направленный против Каталины, но он успел сбежать в Этрурию, чтобы готовиться к походу на Рим. В это время в столице арестовали и подвергли домашнему аресту под надзором ведущих сенаторов пять его главных сторонников: их вина была несомненна, так как инкриминируемые им письма были получены от галльской делегации. Заключённые, среди чьих тюремщиков были Цезарь и Красс, занимали высокое положение, среди них были даже сенаторы. Встал вопрос, как следует с ними поступить.

За арестом последовало известное заседание сената 5 декабря 63 года до н. э., на котором Цезарь принял активное участие в обсуждении будущего обвиняемых. Красс предпочёл остаться в стороне, но Цезарь был выборным претором и не мог последовать его примеру.

Выборный консул Силан, на которого конституцией была наложена неприятная обязанность открыть дебаты, предложил казнить заключённых, а также других четверых участников заговора, которые ещё не были схвачены. Ни один из четырнадцати присутствующих экс-консулов не возразил против этого предложения. Вторым должен был выступить Цезарь. Поддержав смертную казнь, он поддержал бы и сомнительную с юридической точки зрения консервативную меру, основанную на чрезвычайном декрете сената, против применения которого сам Цезарь выступил в деле Рабирия. Он также подвёл бы своего недавнего соратника Каталину, у которого по-прежнему было много сторонников, видевших в нём альтернативу старой гвардии. Кроме того, он стал бы причиной смерти нескольких человек, среди которых был его собственный родственник со стороны жены и кровный родственник Габиния, сторонника Помпея. С другой стороны, защищать мятежников было невозможно. Положение становилось критическим для карьеры Цезаря, и произнесённая им речь, дошедшая до нас в, очевидно, точной записи римского историка Саллюстия, была настоящим шедевром. Резко отмежевавшись от содеянного ответчиками, он также выступил против смертной казни, предложив вместо этого приговорить заговорщиков к пожизненному заключению в итальянских провинциальных городах (муниципиях), а их имущество конфисковать, причём любое предложение об их освобождении в будущем должно было расцениваться как государственная измена. Цезарь продемонстрировал, что он умеет на редкость талантливо вводить своих противников в заблуждение, демонстрируя мягкую корректность. Осудив эмоциональные решения, он выразил сомнение в существовании достаточно критического положения для оправдания чрезвычайных мер, так как виновные, в конце концов, находились в заключении. Так или иначе, столь ужасная и беспрецедентная участь, как смертная казнь, привлекла бы слишком много внимания и выглядела бы актом мщения.

Однако за мудрыми словами Цезаря скрывалась и угроза. Люди, сказал он, способны забыть преступление и помнить наказание, и поэтому сенаторы, принявшие на себя ответственность за лишение своих сограждан жизни, не будут забыты.

«В любом случае, — добавил он, приоткрыв завесу со своих собственных философских воззрений, что он делал нечасто, — Эпикур был прав, когда утверждал, что пожизненное заключение хуже смерти, поскольку по ту сторону могилы нет жизни, а значит, невозможно и страдание».

Цезарь обратился непосредственно к избранному консулу Силану, который первым предложил смертную казнь для заключённых. Жена Силана Сервилия была любовницей Цезаря в течение многих лет, и Силан сделал вид, что его предыдущее выступление было неправильно истолковано: он вообще не собирался ратовать за смертный приговор. Фактически он принял точку зрения Цезаря; многие сенаторы сделали то же самое.

Цицерон как председатель произнёс осторожную и довольно двусмысленную речь, надеясь побудить сенаторов взять на себя коллективную ответственность за смертный приговор. Затем уже гораздо более энергично в поддержку смертного приговора выступил самый молодой член сената, 32-летний Марк Порций Катон Младший, чьё выступление оказалось решающим. Остальные сенаторы постоянно меняли свои решения. Катон был таким же твёрдолобым и пугающе грозным, как и его прадед Катон Старший — цензор, чья стоическая несгибаемость стала легендой. Он был пьяницей, но также строгим, убеждённым в своей правоте, бесстрашным политиком. Катон Младший неуклонно защищал свою аристократическую касту, бичуя неправедно разбогатевших коммерсантов, к которым питал самую искреннюю ненависть. Он также презирал бедняков, причём настолько сильно, что смог поступиться своими принципами и подкупить их. С точки зрения Катона, достаточно консервативной,

Рим должен был оставаться городом-государством в соответствии с древними образцами, и любое участие остальных итальянцев, не являющихся полноправными гражданами Рима, в общественной жизни просто исключалось. Несмотря на то что во многих случаях Катон проявлял близорукий обструкционизм, ему хватало хитрости, чтобы находиться в более поздних событий. Убедительность выступлений также не являлась одним из достоинств Катона, но в ходе этих исторических дебатов именно он сыграл решающую роль, и заговорщики в тот же вечер были казнены. Выходя из сената, Цезаря едва не лишил жизни телохранитель Цицерона, молодой человек, происходивший из всадников, то есть из имущего класса, для которого Катилина представлял реальную опасность. Зато среди бедноты, которой нечего было терять и которую не страшила революция, популярность Цезаря резко выросла после этой попытки смягчить приговор, хотя она и не увенчалась успехом.

Первые дни пребывания Цезаря на должности претора в 62 году до н. э. оказались беспокойными. В самый первый день нового года он начал яростную атаку на Катулла. Этот старейший государственный деятель согласился с Катоном, обвинившим Цезаря в соучастии в заговоре, и теперь Цезарь дал ответный удар. Он заявил, что при восстановлении храма Юпитера на Капитолийском холме, которое было поручено Катуллу за 16 лет до судебного процесса и всё ещё оставалось незавершённым, имели место факты коррупции, а работы задерживались преднамеренно, с преступными целями. В то же самое время Цезарь стремился возбудить конфликт между правым крылом и Помпеем, чьё возвращение домой было теперь неизбежным, и предложил назначить его на место Катулла.

Цицерон также выступил на стороне Метелла Непота, который представлял влиятельный сицилийский клан, а, кроме того, через жену приходился родственником Помпею. Непот начал свою деятельность в качестве народного трибуна с того, что предложил немедленно вернуть в Италию Помпея и находящуюся под его командованием армию с целью восстановления порядка в стране. Эта идея, с её пугающе диктаторской подоплёкой, вероятно, исходила от последователей Помпея, а не от него самого. Красс встал на сторону знати, категорически протестуя против возвращения Помпея. Цезарь, в свою очередь, считал, что никакой опасности оно не представляет, и приветствовал предложение Метелла, надеясь ещё более оторвать Помпея от консервативной партии. Катон, избранный народным трибуном, выступил против возвращения Помпея и чуть было не расстался с жизнью во время одного из самых ужасных за много лет бунтов в Риме. В этих беспорядках сенат обвинил его и Метелла и временно отстранил их от выполнения обязанностей преторов. Кроме того, сенат постановил, что каждый, кто выступит с критикой казни участников заговора Катилины, будет считаться врагом государства. Однако толпы народа, среди которых были сторонники Катилины, выступили за восстановление полномочий Цезаря. Тогда сенат, получивший заверения в том, что он подобающим государственному деятелю образом сможет успокоить толпу, предпочёл согласиться.

Вслед за этим Катон предпринял весьма успешную попытку резко увеличить свою популярность среди римлян. Он убедил сенат санкционировать ежемесячное распределение по 1,25 бушеля пшеницы 320 тысячам римским нуждающимся гражданам по цене, вдвое меньше рыночной. Подобный порядок Существовал и раньше, и раздачи производились в намного большем масштабе, но такая практика была прекращена при Сулле. Начиная с IV века до н. э. средиземноморский мир принял идею о том, что правительства должны гарантировать народу дешёвое продовольствие в достаточном количестве, и Катон не пускал деньги на ветер; хотя, несмотря на все свои высокие принципы, он, очевидно, открывал дорогу ненавистным для него популярам, которые обошли бы его, выдвинув то же самое предложение. Таким образом Катону удалось опередить Цезаря и Помпея, чья популярность становилась для него опасной.

Распределение пшеницы было одобрено, поскольку над Римом нависла тень Катилины, который начал военные действия против государства и всё ещё держался в Апеннинах. Однако вскоре мятежника загнали в угол, и он был убит в битве при Пистории (Пистойе). Победу одержал военачальник Марк Петрей. Гай Антоний Гибрида, соратник Цицерона, активный участник заговора Катилины, отказался от командования, ссылаясь на приступ подагры, от которой он якобы страдал. Как только Катилины не стало, консерваторы, ничего не опасаясь, начали повальную чистку его сторонников в Риме. Несмотря на то что Цезарь, будучи претором, обладал судебным иммунитетом, печально известный информатор по имени Луций Ветгий донёс на него чиновнику, отвечающему за расследование, а тот возбудил судебное дело. Но Цезарь приказал избить Веттия и устроить погром в его доме, а затем заключил его в тюрьму. Кроме того, он арестовал чиновника, возбудившего судебное дело против высшего должностного лица. Затем он обратился к Цицерону за подтверждением того обстоятельства, что он фактически передал должностным лицам информацию о заговорщиках. Цицерон счёл себя обязанным засвидетельствовать, что так оно и было. Причина такой сговорчивости заключалась в следующем: Цицерон занял у Красса большую сумму денег для покупки нового дома, и это свидетельство было частью процентов, которые он был должен выплатить. В то же время в меморандуме, опубликованном только после его смерти, Цицерон выражал уверенность в том, что и Красс и Цезарь были фактически участниками заговора.

В конце года Цезарь был вовлечён в инцидент, который представил политическую, общественную и религиозную жизнь Рима в гротескном свете. Добрая богиня (Bona Dea) была божеством, которому поклонялись исключительно женщины. Ей воздавали почести в декабре, и празднование проходило обычно в доме одного из высших должностных лиц. В тот год пришла очередь дома Цезаря, претора и великого понтифика. Ритуал включал многочисленные специфические процедуры, сохранившиеся с незапамятной старины. Женщинам, к примеру, подавали вино, поскольку, по преданию, отец Доброй богини напоил её допьяна. Правда, слово «вино» не произносилось. Напиток называли молоком, а подавали его в кувшинах, похожих на горшки для мёда. Было так в действительности или не было, но, судя по слухам, женщины в этих случаях пили слишком много, а самым строгим из всех многочисленных табу, связанных с этими обрядами, был запрет на присутствие мужчин. Более того, картины и мозаики с изображениями мужчин или животных-самцов на время празднества занавешивали.