Юная жена

Бэнкс Майя

— Я никогда не уеду отсюда. Не хочу выходить замуж. Мне и здесь хорошо, с вами. Мне же не придется уезжать, да, Грэм?

Грэм с досадой посмотрел на Боуэна.

— Конечно, нет, милая. Ты будешь жить здесь сколько захочешь.

Рори облегченно вздохнула и вскочила на ноги.

— Мне надо идти. Отец Драммонд ждет. Думаю, он дает мне столько заданий, чтобы я меньше беспокоилась из-за тебя и Эвелин.

— Неплохая мысль, — сказал Грэм. — Тебе не о чем тревожиться. Мы с Эвелин скоро оба будем здоровы.

Рори

наклонилась поцеловать Грэма в щеку, еще раз внимательно оглядела Эвелин и выскочила из комнаты.

— Два дня, — сказал Грэм, когда дверь за сестрой захлопнулась.

Брови Тига поползли вверх.

— Два дня на что? — спросил он.

— Два дня я еще жду, а потом отправлю гонца к Тэвису Армстронгу.

Боуэн покачал головой:

— Ты не поправишься к этому сроку.

Грэм пожал плечами.

— Это дело нельзя откладывать. День-два придется ждать ответа от Армстронга, потом еще несколько дней уйдет на подготовку встречи, то есть я буду выздоравливать уже почти две недели. Мы должны докопаться до сути этого дела независимо от того, поправлюсь я окончательно или нет.

Тиг вздохнул, но кивнул в знак согласия.

— Пошлите ко мне отца Драммонда. Я продиктую ему послание. Потом выберите подходящего воина, пусть он под флагом перемирия отправляется к Армстронгам и доставит его.

— Сам поеду, — кратко ответил Боуэн.

— И я с тобой, — вставил Тиг.

— Ни один из вас не поедет. Вы оба нужны в крепости. Первая наша задача — охранять клан и надежно защищать стены. Найдите еще кого-нибудь.

Боуэну приказ не понравился, но спорить он не стал.

В дверь снова постучали — явилась Нора с едой для Грэма.

— Я принесла на двоих, — сказала она, приближаясь с подносом к кровати. — Но если малышка еще спит, не стоит ее будить. Как только она проснется, я что-нибудь принесу.

— Благодарю, — сказал Грэм. — Я так голоден, что поем за двоих.

Нора просияла.

— Это добрый знак, лэрд. Хороший аппетит — признак скорого выздоровления. Вы теперь быстро встанете на ноги.

Эвелин заворочалась. Грэм застыл без движения. Она пошевелилась в первый раз с тех пор, как ее уложили в постель. Не открывая глаз, она перевернулась на живот и отвернулась от Грэма. Покрывало соскользнуло с ее плеча. Грэм быстро прикрыл его, расстроенный приступом острой боли, возникшей от такого простого движения.

Тиг и Боуэн встали, заявив, что зайдут позднее, чтобы еще раз обсудить дело Армстронгов. Боуэн сказал, что пошлет наверх отца Драммонда, когда Грэм поест.

Нора захлопотала вокруг Грэма, устраивая его поудобнее и устанавливая перед ним поднос с едой, потом, с искренним беспокойством посмотрев на Эвелин, уже хотела было уйти, но оглянулась на Грэма, явно желая что-то сказать.

— Говори, — сдерживая раздражение, велел Грэм. Сейчас ему больше всего хотелось остаться наедине с Эвелин и в тишине обдумать возникшую проблему.

— Я уже извинялась перед госпожой, — потупив голову, начала Нора, — но, думаю, надо попросить прощения и у вас, лэрд. Я вела себя непростительно. Найдется ли в вашем сердце милосердие, чтобы простить глупую старую женщину? Мне стыдно, что я поощряла злобу против малышки, у которой такое стойкое доброе сердце.

Грэм улыбнулся. Его позабавило такое описание характера Эвелин, ведь оно было справедливо. Конечно, он очень сердится на Нору и других женщин, но сейчас она все делает, чтобы загладить свою вину.

— Мне не нравится, как ты и другие вели себя по отношению к моей жене, — суровым тоном заявил Грэм. — Вы причинили ей много страданий. Более того, из-за вас она даже хотела вернуться к своим родным.

Нора в расстройстве всплеснула руками.

— Я не хочу ее отпускать, — успокаиваясь, продолжил Грэм. — Она значит для меня очень много и останется здесь навсегда. Так что смотри, чтобы твое доброе отношение к ней сохранилось, более того, объясни другим, что они должны относиться к ней так же, как и ты теперь. Больше я не прощу ни одной нанесенной ей обиды.

Нора кивнула и поклонилась.

— Благодарю, лэрд. Ни вы, ни малышка не будете разочарованы.

Грэм жестом отослал ее прочь, а сам опустил взгляд на спутанные волосы Эвелин и ее умиротворенное лицо. Темные ресницы отбрасывали тень на порозовевшие щеки. Губы были слегка приоткрыты.

Грэм не сдержался и прикоснулся к ней. Дотянулся до щеки и погладил. Убрал золотистые пряди от лица и нежно провел по ним рукой.

— Я люблю тебя, Эвелин, — прошептал он, понимая, что она не может его услышать. — Я знаю, когда-нибудь ты услышишь меня и поймешь, что я тебя люблю так сильно, как мужчина способен любить женщину.

Глава 40

Когда Эвелин проснулась, она долго не могла разобраться, что с ней происходит, пока не поняла, что лежит в постели рядом с Грэмом и что умирает от голода. Рывком она села. Все тело запротестовало против столь резкого движения. Она повернулась к окну, подставив лицо под яркие солнечные лучи. Должно быть, уже полдень.

Повернувшись к Грэму, Эвелин собралась взглянуть на его рану, но увидела, что он не спит, а испытующе смотрит на нее. Она подняла руку к его плечу, но Грэм перехватил ее и поднес к своей груди.

— Ты… — Эвелин закашлялась и попробовала заговорить снова. Горло уже не болело, но слова звучали хрипло и вырывались с трудом. — Ты хорошо себя чувствуешь? — наконец спросила она. — Сильно болит? Позвать Найджела?

Грэм притянул ее к своей груди. Лицо Эвелин почти уткнулось в повязку.

— Сейчас важно, как ты себя чувствуешь, — заявил он. — У тебя что-нибудь болит? Усталость прошла? Может быть, стоит еще отдохнуть?

Эвелин покачала головой.