Юрий Долгорукий
Шрифт:
Что оставалось делать Святославу Ольговичу? Каким образом мог он помочь своему брату, томящемуся в переяславском «порубе»? И каким образом мог он помочь себе самому? Единственным князем, способным бросить вызов Изяславу, был тогда Юрий Суздальский. Он никогда не признал бы прав Изяслава Мстиславича на киевский стол и готов был бороться против всех Мстиславичей сразу. Он единственный обладал таким экономическим и военным потенциалом, который позволял ему вести борьбу за Киев. И Святослав нашел в себе силы обратиться за помощью к недавнему врагу. Той же осенью 1146 года он отправил в Суздаль к князю Юрию Владимировичу такое исполненное слезной мольбы послание: «Братама (двойственное число. — А.К.) Всеволода Бог поял, а Игоря Изяслав
Так события приобрели новый оборот. Юрий нашел союзника, готового признать его права на киевский стол и притом достаточно сильного для того, чтобы реально помочь ему в борьбе за Киев. Больше того, Юрий нашел и моральное оправдание для того, чтобы начать войну против Изяслава. Ибо теперь он мог действовать не просто как еще один претендент на киевский стол (причем имеющий неоспоримое преимущество перед нынешним киевским князем), но как мститель за обиду, нанесенную Изяславом Мстиславичем Игорю Ольговичу.
Часть третья.
ВОЙНЫ ЗА КИЕВ.
1146-1151
ЛЕСНАЯ ЗЕМЛЯ
Что должен был почувствовать Юрий, получив известие о вокняжении в Киеве Изяслава Мстиславича? Наверное, досада и разочарование овладели им. Киев был возвращен в руки Мономашичей — но это случилось помимо него, без всякого его участия. Его собственный племянник, представитель младшего поколения князей «Мономахова племени», сумел обойти его, вперед него воссесть на «златой» киевский стол, взять не принадлежащее ему по праву. Все решила грубая сила — так, во всяком случае, должно было казаться Юрию. Сила, а еще — близость к Киеву, возможность следить из Переяславля за тем, что происходит в стольном городе, и вовремя оказаться в нужном месте… Увы, не он княжил в Переяславле. Ни тогда, когда Всеволод Ольгович свергал его брата Вячеслава, ни тогда, когда Изяслав Мстиславич свергал Всеволодова брата Игоря. В который раз, должно быть, сетовал Юрий на свою участь, на доставшийся ему от отца удел. Из Суздальского «залесья» он никогда не мог поспеть в Киев вовремя, а потому обречен был принимать происходившее там как свершившийся факт, как данность.
Всего двое осталось их из сыновей Мономаха — старший, Вячеслав, и он, Юрий. Но на Вячеслава надежды не было никакой. Он попытался действовать самостоятельно, не сославшись с Юрием, но прислушавшись лишь к советам своих неумных бояр. А в результате — потерпел поражение, выбыл из борьбы раньше срока, оставив Юрия один на один с зарвавшимся Изяславом. И не только он, но и их племянник Владимир, сын любимого им брата Андрея. А ведь и тот мог стать союзником Юрия, и ему Юрий бы выделил долю, получи он в свои руки Киев, о чем у них с Андреем был уговор…
Все складывалось против Юрия; все выходило не так, как ему хотелось. И потому, когда гонец от Святослава Ольговича прибыл в Суздаль, Юрий готов был принять любое предложение, которое помогло бы ему в борьбе за Киев. И Юрий ответил Ольговичу согласием на его мольбу о помощи.
…Несмотря на многолетнюю вражду, этих князей связывали не только узы родства. Троюродные братья, они женились в один день — и оба на половецких княжнах, «Аепиных дщерях». Правда, ко времени описываемых событий оба были женаты уже вторым браком, (Святослав Ольгович вторично женился в Новгороде зимой 1136/37 года, причем свадьба его ознаменовалась скандалом: новгородский епископ Нифонт по неизвестным нам причинам отказался венчать князя сам и не разрешил сделать это новгородским священникам, так что князю пришлось венчаться «своими попы».) Но и после смерти своей первой супруги Святослав сохранил прочные связи с Половецкой землей. Внук хана Оселука, он, как и другие Ольговичи, пользовался неизменной поддержкой степных родственников. Так что, вступая в союз с ним, князь Юрий Владимирович
Летопись дважды сообщает о посольствах Святослава Ольговича в Суздаль. В первый раз, рассказывая о пребывании Святослава в Новгороде-Северском еще до того, как к нему присоединились племянник Владимир, Иван Берладник и половецкие родичи. Во второй — чуть позднее, уже после того, как объединенная рать противников Святослава — братьев Владимира и Изяслава Давыдовичей и Мстислава Изяславича — подступила к его городу. Взять Новгород-Северский, несмотря на приступ, князья не смогли. После жаркого и кровопролитного сражения, в котором пало несколько киевских бояр, они начали разорять окрестности города: «заграбиша Игорева и Святославля ста[да] в лесе… кобыл стадных 3000, а конь 1000, — перечисляет добычу княжеской рати летописец, — пославше же по селом, пожгоша жита и дворы. В то же время послася Святослав к Гюргеви…»
Юрий выразил готовность помочь своему троюродному брату — целовал крест, «яко искати ему Игоря». Однако при этом выговорил несколько условий. Во-первых, Святослав должен был признать его «старейшинство» — то есть целовать ему крест не как «брату», но как «отцу» (и это при том, что годами Святослав был старше Юрия). Во-вторых, сыну Юрия Ивану должны были перейти Курск и Посемье — те самые территории, которые некогда брат Юрия Ярополк передал брату Святослава Всеволоду и в которых после этого княжил сам Святослав. Святослав Ольгович на все условия с готовностью согласился. Он думал лишь о том, как бы выручить брата. А добиться этого без помощи Юрия не представлялось возможным.
Вопрос о киевском княжении, кажется, не поднимался. Здесь между князьями существовала некая недоговоренность. Юрий конечно же не собирался воевать за возвращение Ольговича на киевский престол; Святослав же об этом пока (может быть, только пока?) старался не думать.
В конце ноября или в декабре 1146 года Юрий, собрав свое войско, выступил в поход и направился в Черниговскую землю — на соединение со Святославом. Однако дойти ему удалось только до Козельска — небольшой крепости на реке Жиздре, в пределах Вятичской земли. Его дальнейшему продвижению воспрепятствовал великий князь Изяслав Мстиславич.
Когда Изяславу стало известно о союзе между Юрием и Святославом и о намерении Юрия принять участие в военных действиях, он немедленно отправил своих гонцов «полем» к муромскому и рязанскому князю Ростиславу Ярославичу, веля тому напасть на владения Юрия. Муромские князья имели свои счеты с суздальскими. Ростислав, двоюродный брат Ольговичей и Давыдовичей, стал муромским князем совсем недавно, после смерти в 1145/46 году родного брата Святослава. Он изгнал своих племянников, сыновей Святослава Ярославича, из княжества, а главным городом сделал Рязань, в которой княжил и раньше. На решимость Ростислава принять участие в войне, по всей вероятности, повлияло то, что изгнанные им племянники нашли пристанище у Юрия Долгорукого и Святослава Ольговича (последний, напомним, принял у себя изгнанного из Мурома Владимира Святославича). Победа Юрия и Святослава неизбежно должна была поколебать позиции Ростислава Ярославича в собственном княжестве. А потому он с готовностью подчинился требованию Изяслава Киевского и принялся «стеречи» (выражение летописца) суздальские волости. Узнав об этом, Юрий немедленно повернул обратно: «И пусти Дюр-ги сына своего Иванка к Святославу, а сам узвратися из Козельска»{153}.
Теперь Юрию пришлось мстить Ростиславу за разорение собственной волости. Сам он в поход не выступил, но в январе-феврале следующего, 1147 года послал на Рязань своих сыновей Ростислава и Андрея. Ростислав Ярославич принять бой не решился и бежал в Половецкую землю. Вынужден был покинуть Рязань и его сын Глеб, которого, по сведениям поздних рязанских источников, тогда же «взяли с Рязани на Дрюческ (город Друцк, в Полоцкой земле. — А.К.)»{154}.