Юся и эльф
Шрифт:
…можем.
…она не была в полной мере нежитью, та, другая, Юся, которая могла бы стать счастливою невестой или полностью лишенным воли хранителем рода. Но на беду то ли воля ее оказалась несгибаемой, то ли некромант недостаточно умел, но что получилось, то получилось.
Она… не трогала людей.
Разве что некоторых, решивших, будто пустующий склеп — годное место, чтобы спрятаться. Или спрятать. К телам Юся не прикасалась, ее больше не мучили ни жажда,
Мужчин.
Наглых и уверенных, будто бы простенькие их амулетики способны защитить, а то и подчинить. Встречались и такие идиоты. Что ж, склеп был достаточно велик, чтобы нашелся в нем тихий уголок. На мертвецов я глянула, исключительно интереса ради: все же обретенной силой хранителя с Юси стало бы создать пару-тройку безмолвных слуг, но…
— Никогда не любила тесноты, — сказала она. — А цветы любила… у меня дома хорошо росли. Отец целую оранжерею построил.
— Что с ним… стало?
— Убила. Он пришел прощения просить. Плакался, что, мол, это все Тодик… что он наговорил… только он сам меня учил, что говорить и делать — вещи разные.
Юся вздохнула и коснулась полупрозрачного, стеклянного будто листа игольника. Тот потянулся к мертвым пальчикам, обнял ласково.
А меня передернуло.
И не только меня.
— Моего мужа не трогай, — сказала я, просто предупреждая, потому что второй шип вытащить мы, конечно, попытаемся, но вот вряд ли получится.
— Он тебя предаст. Когда-нибудь. Все предают.
— Возможно.
— И ты не боишься?
Я пожала плечами: было бы чего. Как-нибудь… не знаю, переживу, что ли? У меня, в конце концов, сестра имеется. И отчим, который не так уж плох, вон, каждую неделю письма приходят, правда, больше они на отчеты похожи из мастерской.
А с ними — всякая глупая мелочь, вроде брошек.
Или вот колечек.
Прошлым разом вообще крючки прислал, для ванной комнаты. Премиленькие, в виде морд кошачьих. Эль их сразу и прикрутил, сказав, что и дома любят внимание.
Будет ли мне больно, если эльф вдруг исчезнет? Не знаю, вернется в лес свой или там на границу, осознав, что связывает нас малина и пара вечеров в саду? Будет. Пожалуй, что будет. Но я к боли привычная, переживу. А вот подлости в нем нет.
Эльф все-таки.
Да и в принципе…
Полупрозрачные плети добрались и до меня, легли на ботинки, тонкие усики вцепились в одежду, поползли выше. Малина тоже так ластилась. И я опустила руку, раскрыла ладонь, позволяя растению взять толику тепла.
Разросся он, однако, на мертвецах.
— Ты хорошая, — Юся покачала пальцем, и острые иглы исчезли в листве, будто их и не было. — Другие кричат. Обзываются.
— Это со страху.
— Мне тоже было страшно. И я кричала. Никто не пришел.
— Тогда — нет.
Саркофаг стоял.
Хороший, однако, массивный, почитай родной брат тех, которые наверху остались. Вот только бока его были щедро изукрашены рунами.
— Подойти не могу, — пожаловалась Юся. — И он… тоже… я пробовала…
Обломанные иглы похрустывали под ногами, показывая, что они и вправду пытались, но дело даже не в тяжести камня. Крышку держал не один лишь собственный вес.
Пять серебряных печатей я содрала клинком, благо, ритуальный был и острым, и прочным. А вот что касается остального…
— Если она позволит, — начал было Эль, — я…
— Погоди, — я покачала головой и указала в угол. — Посиди пока. Это… наше дело.
Обряды на крови не то, чтобы запрещены, скорее уж проводят их с высочайшего согласия и под пристальным присмотром старших, которые не допустили бы перерождения. Значит, мальчишка рискнул.
За что и поплатился.
Колечко, небось, не из простых, тоже на силу родовую завязано. Вот и сидит потомок древнего рода в нашем захолустье, Гильдией управляет и давится от злости. Ему бы в столицу, дела вершить, а он тут, что на поводке…
Я провела пальцем по рунному узору.
Хорош.
Высекали его старательно, а по остаточным эманациям чувствую, что крепили кровью мастера. Скольких же он положил, склеп возводя? Право слово, будто не склеп, а сокровищницу.
Или…
— Он здесь ничего не оставлял случайно? — поинтересовалась я, рассекая запястье. Кровь покатилась, заполняя желобки, расползаясь, разрывая древние узы. Благо, за сотни лет без подпитки они сами собой истончились.
— Там. Внутри, — ноздри Юси затрепетали. — Зачем ты…
— Затем, что до тела мы не доберемся, пока крышку не снимем. А то, что писано кровью, только ею снято и может быть.
Старое правило.
Забытое уже.
— Позволишь? — Эль протянул руку.
— Из тебя и так вытекло больше, чем нужно.
Мой бестолковый муженек лишь печально усмехнулся. Это да… эльфы — они живая сила, и крови их надо немного, пары капель хватит, чтобы напоить камень.
— Тебя одной ему будет мало.
Что ж… в этом смысл имелся. Моя кровь уходила в гранит, а тот оставался холоден, не спешил отзываться. Кожа у эльфа оказалась теплой.
И тонкой.
Кровь красной.
А я смотрела, как она мешается с моей. Узор на запястье зудел дико, но портить столь торжественный момент пошлым расчесыванием божественного клейма не хотелось. А еще камень отзывался. Сперва это походило на эхо чужой силы, но эхо ширилось, заполняло не только тело саркофага, но и всю тайную пещеру.