Ютланд, брат Придона
Шрифт:
Мелизенда держалась за него крепко, и даже когда поставил и разжал руки, еще не отпускала, словно боролась с головокружением, потом тряхнула головой и сказала с принужденным смешком:
– Он у тебя вернется с добычей, да?
– Наверное, – ответил он почему-то хрипловатым голосом. – Или так просто побегает… Щенок.
– Он не похож на щенка…
– У него все наоборот, – ответил он. – Сейчас он серьезный, а когда станет взрослым – будет вести себя, как щенок…
Она не поняла, смеется над ней или говорит
– Пока соберешь костер, я разомну ноги!
– Хорошо, – сказал он. – Лучше иди вон в ту сторону, там не так дует.
– Ладно, – согласилась она, и только когда сделала несколько шагов, решила, что соглашается с ним чересчур часто, это он так обнаглеет и совсем на голову сядет, но момент упущен, не возвращаться же, ладно, потом найдет способ утвердить свою самостоятельность и полнейшее превосходство.
Хорт вернулся, держа оленя в челюстях. Чтобы тот не волочился по земле, мешая бегу, этот, по словам пастуха, щеночек к ужасу Мелизенды задирал голову, держа тяжелого оленя на весу, а ужасные длинные зубы полностью погрузились в плоть несчастного животного.
Ютланд принял добычу, поспешно отрезал голову и забросил в кусты, чтобы у впечатлительной капризули поскорее сгладился образ убийства, а когда шкуру сдерешь, то и вообще уже ничего общего с живым и скачущим. Не случайно же самые чуткие и трепетные с аппетитом едят мясо того ягненка, с которым только что играли, вплетали ему в кудрявую шерсть цветные ленточки…
Он осторожно опустил длинный прут с нанизанными ломтиками мяса на вбитые в землю рогульки, а сам снял волчовку, на спине такая прореха, будто кто-то разорвал зубами, но он подумал, снова набросил на плечи.
– Ладно, сойдет… Не для защиты от дивов купил! А от холода малость защищает…
Она спросила ехидно:
– Ты же сказал, что артанин?
– Ну да, – ответил он с настороженностью, – и пока не отказываюсь.
– А я слышала, артане сражаются только обнаженными до пояса!
– Правильно думала, – буркнул он. – Но это в ровной степи. Но не глупо ли высоко в горах, где снег и ледники, идти полуголыми?
– Глупо, – согласилась она. – Так вы ж все дураки?
Он сдвинул плечами.
– А кто не дурак?
– Я, – ответила она уверенно.
– Ну-у-у, – протянул он, – конечно…
– А что, – спросила она живо, – не так? Я маленькая, слабенькая, а ты вот какой сильный… а мне служишь!
Он буркнул:
– Это не потому, что ты умнее.
– А почему?
Он пожал плечами.
– Потому что… красивая.
Она вскрикнула ликующе:
– Как-как? Я не расслышала!
– Глухих к обеду дважды не зовут, – огрызнулся он.
Она сказала обидчиво:
– Ну вот… Трудно было сказать еще раз? Это же так приятно слышать! Ну скажи, хоть сквозь
– Не дождешься, – отрезал он.
Она смотрела, как он, отвернувшись, поворачивает прут, чтобы мясо поджарилось с другой стороны, сейчас повернется, и она снова прижмет его рогатиной к стенке, и хотя нет ни стены, ни рогатины, но он как чувствовал и не поворачивался, не давая заглянуть себе в лицо.
– Ладно, – сказала она победно, – следи, чтобы не подгорело, а я пока нарву цветов.
– Ага, – ответил он, не оборачиваясь. – Смотри не наколись, у тебя там кожа нежная.
Она кивнула, а потом, когда в самом деле собирала цветы, напряженно думала, что он хотел сказать и на что именно намекивал, невежда.
Ютланд закончил поджаривать мясо на обоих прутиках, а когда Мелизенда появилась в поле зрения, сказал недовольно:
– Что так долго? Еще чуть и остыло бы…
– Чуть не считается, – прочирикала она беспечно. – Ну ты как?
Он посмотрел на нее с подозрением.
– Что как?
Она сказала досадливо:
– Ну тогда я как?
Он сдвинул плечами.
– А что?
Она сказала в нетерпении:
– Ты смотришь на меня, так?.. Теперь скажи, как я сейчас?..
– Как и была, – ответил он настороженно. – А что?
– По-твоему, я такая же?
– Ну да…
Она сказала, повышая голос:
– И ничего не заметил?
– Н-нет…
Она чуть ли не прошипела, как большая и очень злая змея:
– Посмотри на мою голову, дубина!.. Там венок! Я его сама сплела из цветов, все пальцы исколола!.. Мог бы сказать что-то насчет волшебной принцессы цветов… это я, значит, понял?
Он посмотрел несколько ошалело.
– Принцесса Вантита… а теперь еще и цветов? Ты не лопнешь?
– Что, – спросила она с подозрением, – что не так?
– Ты и шага босиком не ступишь, – сказал он, – а туда же, принцесса цветов…
– Принцессы не ходят босиком, – заявила она.
– Это простые не ходят, – сказал он. – А волшебные еще как.
– Волшебные летают!
– Ну, так взлети, – предложил он.
Она нахмурилась, капризно надула губы.
– Какой ты грубый… Снова все испортил! Как всегда. Почему ты такой, скажи!
Ютланд буркнул:
– Пока ты спала, я уходил ночью и брал уроки этикета. Везде, где только мог.
– И как? – полюбопытствовала она.
– Как видишь, – ответил он. – Сама любезность. Жрать будешь, морда?.. Пока горячее.
Она вздохнула, села и взяла в обе руки прут с прожаренными ломтиками мяса, держа за противоположные кончики. Руки приходилось смешно растопыривать, будто держит копье за противоположные концы, Ютланд подобрал такие «прутики», как он их называет, чтобы мяса уместилось побольше, и она сейчас чувствовала, что держит нечто среднее между дротиком и боевой пикой.