Южная страсть (Черная маска)
Шрифт:
Ощущение, что наконец она хоть что-то делает правильно, придавало ей силы. Она не отрывала перо от бумаги, пока не написала последнюю строчку. Слеза — и откуда она только взялась? — упала на страницу. Летти быстро взяла промокательную бумагу и прижала ее к прозрачной капле, пока та не высохла. Слово, на которое упала слеза, расплылось. Ну и пусть. Она не может все снова переписывать.
Летти аккуратно сложила листок, взяла другой и опять обмакнула перо в чернильницу. Так она и сидела с-пером в руке над чистым листом. Слова не приходили. Наконец Летти положила перо и убрала бумагу. Будет лучше,
Солнце опустилось, и в комнате сгущались тени. Это был тот самый сумеречный час, когда летняя жара начинает уходить, уступая место прохладе. Через раскрытые окна она слышала звук голосов на веранде — там сидели Рэнни и тетушка Эм, наслаждаясь дуновением вечернего ветерка. Где-то в полях за домом заворковала пара голубей. Звук был жалобным, почти отчаянным.
Летти взяла сложенное письмо, положила его в карман и направилась к двери. Проходя мимо туалетного столика, она машинально бросила взгляд на свое отражение в зеркале и остановилась, пораженная. Бледная, сосредоточенная, со сжатыми губами, она была похожа на свою бабушку на портрете, который висел в гостиной их дома в Бостоне. Нахмурившись, Летти отвернулась и быстро вышла.
Запах жарящейся курицы с чесноком, луком и разными травами висел над задним двором и кухней. Было слышно, как Мама Тэсс стучит кастрюлями, помешивая что-то на плите. Скоро позовут к ужину, ей придется поторопиться.
Небо на западе становилось бледно-лиловым и золотым, в эти же цвета окрасилась блестящая поверхность пруда Динка. От воды шел легкий запах рыбы и гниющих водорослей. Поверхность казалась неподвижной, но это было обманчивое впечатление — по водной глади скользили насекомые, время от времени раздавался шлепок, и по воде расходились круги от хвоста крупной рыбы. Неподвижный силуэт в прибрежных кустах оказался голубой цаплей, застывшей на одной ноге в ожидании ужина.
Везде рядом с жизнью таилась смерть, это неизбежно. Но ни один человек не имел права навлекать смерть на другого человека. Ни один!
Вот и дерево с дуплом. Летти положила письмо и вытащила руку, чувствуя, как сердце сжимает боль. Шип придет сюда и будет стоять на том же месте, где сейчас стоит она. Он достанет письмо, прикоснется к бумаге, которая была в ее руках. Он прочтет то, что там написано, и, может быть, улыбнется.
Летти прислонилась лбом к живой коре. Она знала, что будет трудно, но не ожидала, что так трудно.
Предательство… Он предал ее. Он взял ее тело и душу и так странно изменил их, что она едва узнавала себя. Он разбудил в ней такие первобытные инстинкты, которые глубоко спят у большинства цивилизованных людей. С помощью влажного и жаркого климата этих мест, где жизнь бьет ключом, он превратил ее в какую-то шлюху. Только такая и может любить убийцу. Любить? Нет, это невозможно! Ведь она почти не знала его. Он появлялся и исчезал в сотне разных обликов и каждый раз был совсем не похож на себя, такого, каким был в предыдущую встречу. Но он прикасался к ней, обнимал ее, укрывал от бури… Было в нем нечто такое, что заставляло ее искать новых встреч. Это было выше, чем просто физическое влечение, и Летти знала для этого только одно слово — «любовь».
Ведь если она не любит его, почему его предательство вызывает такую боль? Почему она чувствует, что, выдавая его, разрушает себя?
Летти не могла стоять здесь бесконечно. Становилось темно, ее наверняка уже хватились. Она не хотела, чтобы тетушка Эм и Рэнни обнаружили ее здесь. Они все узнают, разумеется, когда все закончится, но тут ничего не поделаешь. Они тоже подумают, что она их предала… Она очень сожалела об этом, ужасно сожалела, но другого выхода не было. Решение, единственно возможное, было принято. Теперь ей только оставалось пройти через все это если она сможет.
Летти выпрямилась и, подобрав юбки, пошла назад, в Сплендору.
Рэнсом вышел из-за ив у дальнего берега пруда. Он стоял и, прищурившись, смотрел вслед Летти. Когда она скрылась из вида, он направился к дереву с дуплом.
16
Одни сумерки очень похожи на другие: солнце село, свет померк, наступила ночь. Так было на протяжении тысячелетий и будет еще тысячелетия. Единственным отличием этого вечера от всех других за прошедшие недели — ив том числе от вечера накануне, когда Летти оставила записку в дупле, — было то, что ветер дул с юго-запада. Горячий, сухой и порывистый, он шелестел листьями деревьев, пока они не начали стучать, как маленькие бумажные тарелки. Именно этот ветер Летти считала причиной своей головной боли.
Они с тетушкой Эм сидели на веранде после ужина. Летти усиленно делала вид, что читает, а тетушка Эм обметывала наволочку, заменяя кружевную оборку, которая оторвалась во время стирки. Рэнни и Лайонел были на кухне с Мамой Тэсс, которая решила испечь пирожные, подслащенные черной патокой. Она собиралась подать их с молоком, что охлаждалось в ведерке, опущенном в колодец.
— Утром я заезжала в Элм Гроув и разговаривала с Питером. Он, кажется, примирился с тем, что отцом у него будет янки, — заметила тетушка Эм. Томас пообещал ему маленькую тележку и пони. Конечно, нехорошо покупать благосклонность ребенка, но я полагаю, в любви и на войне все средства хороши.
— Боюсь, добиться благосклонности Салли Энн ему будет не так просто, усмехнулась Летти. Тетушка Эм пожала плечами:
— Салли Энн все еще прохладно к нему относится, но по крайней мере разговаривает с ним. Не уверена, что она держит его на расстоянии из-за того, что не испытывает к нему чувств. Скорее всего, причина в ее сатанинской гордости. Представляю, что будет, если после всего сказанного и сделанного она откажет ему! Но он сам в это ввязался. А пока Элм Гроув защищен от сборщика налогов или кого бы то ни было еще, кто задумал бы его захватить. Ужасно смотреть на все с этой точки зрения, но так уж выходит.
— Довольно практичный подход.
— Да, нам приходится быть практичными. — Тетушка Эм завязала узлом нитку и подняла наволочку, чтобы рассмотреть ее. — С Салли Энн я тоже говорила.
Она расстроена. Оказывается, Анжелика, подруга Мари Вуазен, получила предложение, которое я не могу назвать иначе, как непристойным. Какой-то мужчина набрался нахальства и предложил ей поехать с ним в Новый Орлеан и стать его любовницей. — Тетушка Эм тяжело вздохнула. — Но если она захочет быть практичной, то согласится.