Южное направление
Шрифт:
— Значит, станем учить молодежь на примере мародерства? — ядовито усмехнулся Склянский. — Хорошенькую же мы вырастим молодежь, гражданин выпускник учительской семинарии.
Мне отчего-то захотелось встать и двинуть товарища Склянского между глаз. Может, после совещания? А еще лучше, дать поручение своим парням отловить заместителя Троцкого и тихонечко утопить. Что тут поблизости есть? Кажется, Полтва — приток Западного Буга. Я даже представил, как Склянский пускает пузыри.
— Нэ перэдергивайте, товарыш Склянский, — вмешался Сталин. — Ви, как всегда, вмэсто дискуссии переходите на личные оскорблэния. А Владимир Иванович прав. Виновные
[1] Минин — член РВС армии.
Глава 2. Прогулка с товарищем Сталиным
Заседание комиссии закончилось. Как я и думал, большинством голосов было принято решение оставить Буденного в должности командующего армией, децимацию не проводить, расстрелы, уже проведенные будущим маршалом, официально утвердить. Естественно, никакого расформирования шестой дивизии, не говоря уже о казни комсостава.
Склянский немножко пофыркал, помотал башкой, словно обиженный ёжик у которого из пасти вырвали дохлую лягушку, что-то побурчал себе под нос, но уже не вещал. Скорее всего, заместитель Председателя РВС РСФСР осознал, что сотрясать воздух не стоит. Возможно, будь на его месте Троцкий, решение было бы иным, но заместитель — это все-таки не сам Председатель.
Забавно, но из-за чрезмерной секретности нашего совещания — кстати, на этом настоял именно Склянский, в роли секретаря выступал сам товарищ Калинин. Но Михаил Иванович несмотря на свой высокий пост не погнушался составить протокол, четко распределив позиции участников. Разумеется, Эфраим Маркович вписал свое особое мнение, но не уточнил, в чем именно оно заключалось, а потом, сославшись, что ему нужно срочно уехать к командующему фронтом, ушел даже не попрощавшись.
— Фух, даже на душе легче стало, — выдохнул Калинин, потеребив бородку.
— И воздух посвежел, — подал реплику командарм.
От реплики, сопровождавшейся крепким «выхлопом», я едва не закашлялся, но старшие товарищи были покрепче.
— Семен Михайлович, кого на место Апанасенко поставите? — поинтересовался я.
— А хрен его знает, — повел плечами Буденный. — Хотел Оку Городовикова, но его на четвертую дивизию лучше определить.
— А ви, Владимир Иванович, кого предлагаетэ канкрэтна? — с любопытством поинтересовался Сталин.
Вот тебе раз. Язык мой — враг мой. Кого я могу предложить, если здесь первый день? И, вообще, откуда могу знать руководящий состав шестой дивизии, не говоря уже о всей армии? Книги из серии «ЖЗЛ» пока не написаны. Пожав плечами, глубокомысленно изрек:
— Знаю, что молодежь в Первой конной талантливая. Слышал про Хрулева, про Тюленева. А, вот еще… Мерецков у вас есть. Говорят, может со временем стать хорошим начдивом. Ну, да руководству армии и фронта виднее.
Первая конная — это вообще кузница кадров высшего комсостава РККА. Кто не верит, пусть заглянет в какой-нибудь биографический справочник или в Википедию. Можно бы упомянуть Белова и Гречко, Рыбалко и Кулика, но их имена называть не стал. Помнил, что по молодости лет они пока больших высот не достигли. И маршала Жукова тоже не стал вспоминать. Карьера Георгия Константиновича свяжется с Первой конной потом, после гражданской. А где маршал Победы сейчас служит, даже не помню. А допусти я, чтобы Склянский провел расстрелы комсостава шестой дивизии, так много толковых военачальников пошло бы в распыл. Нет уж, нет уж.
— Тюленев у меня лучший комбриг. А Кирюха Мерецков… — призадумался на минутку Буденный. — Он в шестой дивизии помощник начштаба. Парень дельный, разведку наладил, но молод еще, двадцать два года парню, куда ему дивизию?
Я уже пожалел, что затеял разговор. Вообще, кадровые вопросы в компетенции командующего армией. Не уверен, должен ли Егоров и РВС фронта утверждать назначения? А Мерецков, хоть и показал себя талантливым полководцем, и на самом деле не имеет нужного опыта. Тот же Апанасенко хоть и постарше будущего кавалера ордена Победы, но пока до начдива не дорос. Ему бы еще годик в комбригах походить, а еще лучше — в комполка.
— Семен Михайлович, вы сами решите, кого в начдивы поставить, — еще раз сказал я. — Не наспех, а, так сказать, с чувством, с толком и с расстановкой.
— Нэплохо особый отдэл ВЧК работает, нэплохо, — помотал головой Сталин.
— Товарищ Сталин, если бы мы хорошо работали, то ЧП не случилось бы, — самокритично отозвался я. — Если агенты Врангеля и Махно проникли в армию, это наша недоработка. Думаю, об этом надо в протокол записать.
— Уже, — сообщил Калинин. — И вписал еще, чтобы товарищ Буденный выпустил приказ по Конармии с указанием причин мятежа. Хотя… — призадумался будущий Всероссийский староста. — Какой же это мятеж? Мятеж — это выступление против существующей власти. А здесь у нас что?
— А здесь у нас имеются отдельные случаи нарушения воинской дисциплины и социалистической законности, с которыми справилось руководство Первой конной армии, и РВС, — внес я свое предложение.
Народ, оценив «изящную» формулировку, закивал. Кажется, все.
— Так я пойду? — поинтересовался Семен Михайлович, по лицу которого было видно, что он доволен результатами.
— Да, товарищ Аксенов, можно считать заседание закрытым? — поинтересовался Калинин, а дождавшись моего кивка, пояснил: — Я бы вместе с товарищем Буденным проверил, как там товарищ Апанасенко себя чувствует. Все-таки боевой начдив…
Ишь, пойдут они проверять, как там Апанасенко себя чувствует. Видимо, слегка «полечат», да и сами «полечатся». Кажется, Семен Михайлович принимает «лекарство» не первый день. Но вслух я сказал:
— Правильно, Михаил Иванович, нужно проверить, как там начдив. Товарищ Апанасенко, хотя и неопытный товарищ, но как командир подрастет.
— А вы не желаете вместе с нами? — невинно поинтересовался Буденный уже принявший «низкий старт».
— Я потом, позже, — «отмазался» я. — Мне еще нужно свой личный состав проверить. Мы же сегодня прибыли, я с бронепоезда прямо сюда.
Действительно, предписание ехать во Львов я получил в дороге. Пересадил Артузова с его командой, а сам ринулся на Юго-западный фронт, к Егорову.
Когда Буденный в компании с Калининым ушел «лечить» Апанасенку, я только вздохнул.
— Осуждаете? — поинтересовался Сталин. Усмехнувшись, сказал: — Плохо эта, если командарм пьет. Но я Сэмена давно знаю — ум нэ пропьет.
— Товарищ Сталин, а кто я такой, чтобы осуждать командующего армией? — хмыкнул я.
Мне не очень понравилось, что Буденный ушел «догоняться», но еще больше удивил поступок Калинина. Все-таки, где Председатель ВЦИК, а где командарм? Не по рангу бы Калинину с простыми командармами пить. Впрочем, что я о них знаю? Может, Михаил Иванович с Семеном Михайловичем лучшие друзья?