За час до полуночи (пер. Максима Дронова)
Шрифт:
Однако португалец уже ничего не воспринимал – его голова бессильно покоилась на столе. Херрара все еще стоял лицом к стене с поднятыми руками. Берк развернул его и резко двинул кулаком в челюсть. Херрара охнул и осел на пол.
Короткоствольный «банкер» занял свое место внутри войлочной шляпы, которую Берк торжественно водрузил на голову, осмотрев себя в зеркало. Затем обернулся ко мне:
– Главное правило бушмена на охоте, – сказал он, – иди, никогда не беги. Помни об этом, когда будем выходить отсюда.
Мы покинули заведение через черный ход, который обычно использовали клиенты,
Когда мы тронулись, я спросил:
– Куда теперь?
– Старый армейский аэродром в Карубе. Знаешь, где это?
– Я пребываю в этом городишке только две недели. Вовсе не намеревался проработать в «Огнях Лиссабона» всю жизнь. Просто копил деньги на билет до Кейптауна.
– На то есть причины?
– Должен же человек иметь цель в жизни.
Берк со всей серьезностью воспринял данное заявление, кивнув головой.
– Ты неплохо стрелял. Где научился?
Когда я объяснил, он был явно удивлен. В то время я еще не осознавал, как хорошо должен был выглядеть со стороны, потому что действовал как настоящий профессионал, который всегда старается первым выстрелом поразить противника в руку, держащую оружие, зная, что даже умирающий может ответить ему пулей.
Мы уже проезжали пригороды. Здесь отсутствовали уличные фонари, и дорога была окутана темнотой. Через некоторое время Берк спросил, есть ли у меня паспорт.
Я инстинктивно дотронулся до бумажника и кивнул:
– Помимо остальных достоинств.
И тогда, как будто ему это только что пришло в голову, он представился:
– Моя зовут Берк, Шон Берк.
– Стейси Виатт. – Я помедлил. – Куамбра вроде бы называл вас майором?
– Это правда. Как-никак двадцать лет прослужил в десантных войсках британской армии. Ушел в прошлом году. А сейчас помогаю правительству Катанги.
– В Конго? – спросил я.
– Занимаюсь формированием специального подразделения для поддержания порядка. Куамбра должен был найти мне несколько человек. Но выродок даже не попытался. Сейчас на аэродроме меня ждет старенький «Ди-Си-3». Только теперь в нем некому лететь.
– Кроме меня.
Слова сами собой соскочили у меня с языка, я даже не подумал, прежде чем произнести их. С одной стороны, меня снедало тщеславие. Однако все было не так просто. Я обнаружил, что мне не хотелось ударить в грязь лицом после его похвалы. Профессионального психолога, вероятно, не очень затруднил бы анализ моего состояния. Я слишком рано лишился отца, а вместе с ним и родственников по отцовской линии. Стал скитальцем, чтобы забыть события ужасных дней, унесших мою мать и оставивших меня совсем одного в этом мире, с единственным человеком, которому действительно был небезразличен – моим дедом. С единственным, которого боялся любить.
В мои мысли ворвался голос Берка:
– Ты говоришь серьезно?
– Куамбра был первым человеком, в которого я стрелял за свою жизнь, – ответил я. – Хочу, чтобы вы ясно это поняли.
– Четыреста тысяч франков в месяц, – сказал Берк, – включая все остальное.
– Включая
Берк на глазах изменился – от души рассмеялся в темноту, протянул руку и сжал мою кисть.
– Я научу тебя, Стейси, всему, что нужно. Мы прогрызем себе дорогу с одной стороны Конго до другой и выйдем, смеясь, с набитыми золотом карманами.
За горизонтом прогрохотал гром, как удар в огромный барабан, и начался ливень, плотный и теплый. Брезентовая крыша кузова прогибалась под тяжестью потоков воды. В воздухе запахло электричеством. Меня охватило возбуждение. Полагаю, что в тот момент я страстно желал быть таким, как Берк. Ничего не боящимся, ни о чем не заботящимся крутым парнем, способным смотреть судьбе прямо в глаза и склонять ее на свою сторону.
Боже, я был просто счастлив – счастлив в первый раз за много лет, сидя в кузове грузовика, везущего меня сквозь ночь и ливень, которые наполняли мои ноздри ароматами Африки.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«Выродки Берка» – так некоторые газеты называли нас после первого же набега в Катангу. Мы потеряли много людей, однако другие потеряли больше, и газетные истории определенно помогали нам в вербовке. На некоторое время газетчики создали вокруг Берка нечто вроде легенды, совершенно позабыв о нем впоследствии, но уже тогда наша репутация как привилегированного формирования была незыблема. Отыскивать новых людей не составляло никакого труда, и Берк мог спокойно выбирать тех, кто ему нужен.
Это были чудесные времена – лучшие в моей жизни. Тяжелые, но прекрасные. В первый раз я ощущал в себе силу, испытывал свою смелость – как я подозреваю, этим занимались большинство наших людей – и обнаружил, что в минуту опасности был способен идти, а не бежать, что, если вы действительно понимаете в этом толк, было немаловажно.
Берк никогда не успокаивался. Во время короткого затишья он как-то заставил нас тренироваться в прыжках с парашютом из старенького «рапида» на аэродроме в Лумба. Через месяц мы уже применяли этот навык на практике, высадившись на станцию в Кассаи и опередив таким образом отряд симбов – свирепых партизан, обитателей этого района. Мы пробили себе дорогу через две сотни миль недружественных джунглей, освободив по пути восемь монахинь.
За эту маленькую увеселительную прогулку Берк стал полковником, а я получил звание капитана – в то время я должен был всего лишь заканчивать третий курс Гарварда. Жизнь, полная напряжения и опасностей, была страсть как хороша, а деньги действительно текли рекой, как и обещал Берк. Два года спустя те, кто остался в живых, уволились и определенно ни о чем не жалели.
* * *
Вопреки общепринятому мнению, большинство наемников в Конго шли туда по той же причине, по которой молодые люди обычно вступают в Иностранный Легион. Сложности, однако, начинались тогда, когда действительность такой службы представала во всей своей красе. Однажды мне пришлось наблюдать останки местных жителей, разрезанных на куски циркулярной пилой. Я также знал наемников, которые имели привычку закладывать пленных в пустые зарядные ящики и сбрасывать в озеро Киву – но и то только в том случае, когда уставали использовать их в качестве живых мишеней.