За чужую свободу
Шрифт:
Сердце Ирины наполнилось тайным предчувствием чего-то неведомого.
«Я обещала Левону не ехать, – мелькнуло в ее голове. – Ну, что же? Зачем же он бросил меня? Где искать мне поддержки и утешения? Будь что будет! У нас разные дороги… Быть может, его душу наполнит война, а что остается мне?«Она тряхнула головой и решительно произнесла:
– Благодарю вас, Надежда Дмитриевна, я еду.
– Ну, вот и отлично, я так рада, так рада, – оживленно заговорила Напраксина. – Вы увидите, что небесный покой снизойдет
Тысячи вопросов вертелись на языке Ирины, но Напраксина поторопилась предупреждать их.
– Только без вопросов; пожалуйста, пока без вопросов, chere Irene, – сказала она, – вы все узнаете в свое время, скоро, очень скоро…
Несмотря на свое любопытство, Ирине Евстафьевне пришлось покориться.
Карета, запряженная парой кровных орловских рысаков, прямых потомков знаменитой Сметанки, быстро неслась по пустынным улицам столицы.
Напраксина была в каком-то особенном восторженно – мистическом настроении.
– Дорогая Irene, – говорила он, – все люди так несчастны, и я была несчастна и не видела впереди ничего, кроме слез и тоски. Со времени смерти моего мужа, павшего геройскою смертью (вы ведь знаете это), я не знала ни минуты покоя. Я искала утешения в молитве, ходила по церквам, ездила на богомолье, но все это было не то, не то… Мы, наверное, утратили путь к спасению… И вдруг эта встреча с этим необыкновенным человеком… Вы видите, я живу, я наслаждаюсь жизнью, я чувствую связь между миром, между собою и Богом… Да, да, я счастлива теперь. Я знаю, что вы тоже несчастливы.
Ирина сделала протестующий жест.
– Да, да, не спорьте, – настойчиво продолжала Напраксина. – Я вижу, я знаю… Счастливые не бегут к нему…
– Да, – произнесла Ирина, – у меня бывают приступы тоски. Слова старца Никифора меня нередко успокаивали. Но я не несчастна.
Она сказала эти слова, но с мукой в душе подумала, что она несчастна, что ей ничто и никто не может помочь и что она ехала теперь, повинуясь смутной надежде найти исход своей непрестанной тоске.
Она не замечала дороги, по которой они ехали, и взглянув в окно кареты, невольно воскликнула:
– Боже, где же мы едем?
Направо и налево тянулись безлиственные леса. Не было видно признака какого-либо жилья.
– Мы скоро будем, – ответила Напраксина. – Мы соблюдаем в тайне место наших собраний. Это лучше – быть вдали от любопытных глаз.
Ирина ничего не ответила. Над лесом вставала кровавая луна… Непробудная тишина царила вокруг… И грешные мысли наполняли сердце Ирины. Как хорошо в такую ночь, при этой луне, в пустынном лесу мчаться с любимым человеком куда-то далеко, далеко, без конца, в неведомый путь!..
Карета свернула на просеку и остановилась перед забором.
С величайшим удивлением Ирина увидела, что в стороне стояло несколько экипажей.
– Как же вы говорите о тайне, – сказала она, выходя из кареты, – когда здесь столько кучеров?
Напраксина усмехнулась.
– О, они не страшны, – ответила она, – им хорошо внушено, чтобы они не болтали, и притом выбраны самые надежные люди. Страх и собственная выгода делают их молчаливыми. Но в конце концов – мы никого не боимся, – закончила Напраксина, – мы не делаем ничего преступного.
Едва вышли женщины, карета отъехала и встала в ряду прочих у конца забора.
Напраксина уверенно подошла к маленькой калитке и открыла ее. Перед ними была узенькая тропинка среди сугробов снега. Эта тропинка вела к небольшому одноэтажному дому.
– Отчего там так темно? – с волнением спросила Ирина. – Ни в одном окне не видно света.
– Свет внутри, – ответила Напраксина.
Ирине стало жутко, и смутное беспокойство пробудилось в ее душе. Ей хотелось повернуться и уйти. Она уже жалела, что согласилась поехать. Напраксина взяла ее за руку.
– Смелей, смелей, дорогая Irene, – сказала она, словно понимая колебание молодой княгини.
Они вступили на маленькое крыльцо. Напраксина тихо ударила три раза в дверь, после каждого удара негромко, но внятно повторяя:
– Отворите, сестры пришли.
Ирину сперва поразило, как могли слышать за дверью этот негромкий голос, но ее недоумение рассеялось, когда она заметила, что Напраксина говорила в небольшое отверстие, проделанное в двери.
Дверь тотчас открылась, и чей-то голос в темноте произнес:
– Мир вам, возлюбленные сестры.
Крепче сжав руку Ирины, Напраксина двинулась вперед. Видимо, дорога была ей хорошо знакома. Пройдя шагов десять, она открыла дверь направо. Яркий свет ударил в глаза. В комнате никого не было. Княгиня Ирина невольно заметила, что в комнате не было образа. Единственное окно было завешено темной, тяжелой материей. На широких лавках лежали шубы и пальто, мужские и женские.
Напраксина быстро окинула их взглядом и произнесла:
– Сегодня небольшое собрание.
Волнение Ирины было так сильно, что она не могла расстегнуть ворот своей шубки.
Напраксина заметила это и помогла ей.
– Не волнуйтесь, дорогая, – сказала она, – как вы побледнели…
Действительно, лицо Ирины было бледно и тем прекраснее. Ярче горели огромные глаза, резче рисовались гордые дуги черных бровей и краснели полные губы надменного рта.
Напраксина аккуратно в сторонке сложила одежду.
В эту минуту открылась дверь, и на пороге комнаты появилась совсем молоденькая девушка.