За его спиной
Шрифт:
— Ванька! Опять? Отдай!
— Нет уж!
— Ванька! Сколько раз говорила, не смей носить оружие в школу!
— А это не оружие! Это зубочистка! Иваныч так сказал!
— Вот попадется мне этот старый маразматик!
— Эй, не обижай Иваныча!
— И не собираюсь! Просто по седой голове настучу! Может, мозги отыщутся! Ой…
— Ты чего? Чего? Плохо? Плохо, Ань?
— Нет… Ох… Все хорошо… Кольнуло чуть-чуть…
Я открыла глаза, оторопело уставилась в полумрак, на склонившиеся друг к другу фигуры,
Ванька как раз гладил Аню по животу, словно успокаивал пока еще совсем незаметного малыша, а Аня, в свою очередь, гладила самого Ваньку по вихрастой голове одной рукой и торопливо водила другой по кровати, на которой они сидели, явно что-то пряча.
И я даже знала, что именно.
Ту самую зубочистку, которую таскал с собой Ванька.
Я выдохнула, видно, как-то очень громко, села на кровати, тут же пронзительно заскрипевшей всеми своими проржавевшими пружинами.
Ванька и Аня тут же прекратили обниматься и одновременно бросились ко мне.
— Ты как? Ляля? Болит что-то? Тошнит? Голова кружится?
Аня спрашивала спокойным, на диво профессиональным тоном, а в глазах читалась тревога. Ванька просто сел рядом на кровати и обнял.
Я попыталась что-то сказать, но в горле было настолько сухо, что звуки не получились, только невнятный сип.
— Ваня, дай воды, — тут же скомандовала Аня, и Ванька, судя по всему, прекрасно ориентирующийся в помещении, встал, пошел куда-то, вернулся и подал мне бутылку воды.
Я жадно припала к горлышку.
— Медленней, Ляль, — нахмурилась Аня, пытаясь отобрать у меня бутылку, — набери в рот, прополощи… Потом по чуть-чуть глотай. И еще раз.
Я, пересилив инстинктивное желание пить и пить эту чудесную воду, остановилась и сделала так, как требовала Аня.
И через пару минут реально могла уже говорить. И пить не хотела!
— Ну что? — тут же продолжила опрос Аня, — ты как? Голова? Горло? Живот?
— Нет… — прохрипела я, прислушиваясь к своему состоянию и не находя ничего серьезного, — все в порядке… А где я? Где мы?
Последнее, что я помнила, как шла по коридору в направлении выхода. Полностью погруженная в услышанное, задумчивая.
По сторонам не смотрела совершенно.
И мысли в голове бились панические. Понятное дело, что никому об услышанном я рассказать не могла, это была вообще не моя тайна, не мое дело… Но как теперь с этим жить? А если Аня будет себя чувствовать плохо? Если ей потребуется помощь врача, какого-нибудь редкого специалиста, которого у нас в городе нет? Деньги? Она же ни за что Хазарову не скажет! Упрямая и гордая…
Я вышла на крыльцо, не главное, а внутреннее, залитое светом, подняла лицо к небу, выдыхая и уговаривая себя никак не лезть в ситуацию, что моя хата с края, что я вообще ничем не помогу, только наврежу… И смаргивала подступившие к глазам слезы. Мне почему-то было ужасно жаль
Когда рядом неожиданно оказались трое здоровенных мужчин, заслонивших мне солнце, я сначала не поняла ничего, просто нахмурилась и попыталась отойти в сторону, подальше. Но на мое лицо накинули вонючую тряпку, где-то за пределами быстро меркнущего сознания послышался знакомый тревожный голос… И солнце погасло…
— Мы? Фиг знает, где… — сказал Ванька хмуро, заработав неодобрительный взгляд Ани, — что? Я не сматерился вообще никак!
— Я помню только, как вышла на крыльцо, и кто-то рядом оказался… — поделилась я воспоминаниями, — и все… Ничего больше…
— Тебя хотели похитить… — начала Аня, и Ванька тут же ее перебил:
— Не хотели, а похитили! И нас заодно…
— А вас-то?..
— То есть, тебя есть, за что? — уточнил тут же Ванька, и я напомнила себе, чей он сын. Прямо за слова, за самую их суть хватается, молодец…
— Есть, — не стала я скрывать, — я… Получается, что я — свидетельница убийства…
Ванька присвистнул, Аня ткнула его в бок.
— Ну, а чего опять? Я не матерюсь…
— Мы увидели, что тебя окружили и потащили в машину, — мягко пояснила Аня, — и кинулись спасать… А они не стали разбираться, и нас тоже забрали… Вместе с тобой. Мы недавно в себя пришли, может, полчаса назад… Ничего не знаем, никто не заходил даже, вопросов никаких не задавал…
— Ага, — поддакнул Ванька, — воды тоже не дали. И еды. Ладно, у меня в сумке была…
— Сумку не отобрали? — спросила я.
— Неа, она же школьная, на плечах висел рюкзак. Не проверили даже… Придурки… — добавил Ванька, опять схлопотав укоризненный Анин взгляд.
— Ладно, чего делать будем? — Ванька не мог долго сидеть на одном месте, деятельная натура требовала движения, — я тут полазил, когда в туалет в угол ходил… Там окно… Узкое такое, вы не пролезете… А вот я — вполне…
— Оно закрыто плотно, я тоже проверяла… — сказала Аня.
— Я открою зубочисткой…
— Ваня! Это опасно! Куда ты пойдешь? Телефоны-то они все же забрали! Мы даже не знаем, сколько времени прошло, где мы…
— Ну вот и выясню…
— Нет, я думаю, надо ждать помощи… Твой отец наверняка уже на уши поднял всех…
— Ань… — Ванька повернулся к ней, посмотрел таким знакомым , истинно хазаровским взглядом, что мне не по себе стало даже, — вот потому и надо торопиться…
— Не понимаю…
— Они брали меня… — вмешалась я, в отличие от Ани, все сразу же просчитывая, — они знают, кто я… Но они не знают, кто вы… У тебя же документов нет? — повернулась я к Ваньке.