За городской стеной
Шрифт:
У вест-индских ребятишек он вызывал живейший интерес, они затеяли игру в крикет в нескольких шагая от него и нарочно запускали мяч в его сторону, а затем отряжали за ним смельчака, который, пригнувшись, шмыгал мимо него, хватал мяч и, с трудом переводя дух, живой и невредимый возвращался к своим.
Два фунта тринадцать шиллингов и семь пенсов в кармане; ничем не болен.
Он внимательно оглядел все двери. Высматривая такую, на которой было бы подозрительно много звонков. Звонков было много на всех дверях без исключения.
Тогда он занялся изучением занавесок. Может, нарядный тюль на окнах является опознавательным знаком? В этом случае он, безусловно, находился в квартале красных фонарей.
Он уже начинал радоваться провалу своего предприятия, наверное, не меньше, чем порадовался бы успеху, но тут на крылечке появилась ладненькая особа небольшого роста в пальто бутылочно-зеленого цвета; она заперла дверь, проверила замок, пригладила волосы, обдернула пальто, обвела взглядом улицу, закурила сигарету, затем не спеша спустилась с крыльца и пошла в сторону гаража Эдвина. Она поймала взгляд Ричарда и, сомнений быть не могло… закинула крючочек — пожалуй, самое правильное выражение, — но он не проглотил приманку: был слишком углублен в свои мысли, чтобы достаточно быстро среагировать. Он последовал за ней, завороженный покачиванием ее бутылочно-зеленых бедер, подавленный мыслью, что за то, чтобы она сняла это одеяние, придется заплатить определенную сумму. Несмотря на маленький рост, сложена она была хорошо — все выпуклости и вогнутости были как вычерчены. К тому же она производила впечатление женщины чистоплотной, и это тоже следовало учитывать, хотя почему, собственно, всегда было для него загадкой.
Дойдя до последнего дома в ряду, она остановилась и повернулась к нему с только что притушенным окурком в пальцах.
— Огонька у вас не найдется? Что вы люди делали без сигарет.
— Огонька, Огонька? Да, да, пожалуйста!
Светящийся стерженек зажигалки вспыхнул ярким пламенем, которое она потянула в себя через расплющенный почерневший кончик.
— Хотели бы развлечься? — спросила она.
— Да. — Ричард рассмеялся. — Да. Немного развлечься… Сколько?
— Зависит от того, что вы захотите. Два фунта десять как минимум.
Спросить, что входит в «минимум»?
— Ладно!
— Может, хотите сперва меня вином угостить?
Интересно, примет ли она чек, подумал он.
— При условии, что нам не придется идти через весь город.
— Надо спуститься с горки, и там сразу же есть славный бар.
— Что ж, сходим туда.
Она взяла его под руку, и они пошли.
— Я увидела, что вы стоите там и высматриваете, — сказала она. — Только что приехали?
— Да.
— Вы что, один?
— Да.
— Дайте-ка я сама угадаю. — Она помолчала. — Вы коммивояжер, верно?
— Как вы угадали?
— У меня глаз наметан. А где ваша машина?
— На ремонте.
— Ричард!
Он обернулся. Перед входом в гараж Эдвина, рядом с Эдвином, стояла Эгнис. Черная тень от домиков на противоположной стороне дотягивалась как раз до ее ног.
— Ричард… — Голос ее звучал как-то странно — будто и не повышен, но в то же время не лишен решительности. — Ричард, можно вас на минутку?
— Извините, — сказал он женщине.
— Я с вами.
— Не надо. Я… ну ладно.
Они подошли к гаражу.
— Привет, Эдвин, — сказала женщина. — Ну как, не надумал еще?
— Заткнись ты! — Вид у Эдвина был лихорадочный, он с трудом владел собой. Одежда на нем была та же, что и вчера, только сейчас она была не только замаслена, но и сплошь заляпана грязью. На лице тоже были засохшие брызги грязи.
— Ты что это, пирожки из глины лепил? — спросила она.
— С кем ходите — постыдились бы! — крикнул Эдвин, обращаясь к Ричарду, который не сводил глаз с Эгнис. Она изо всех сил старалась прогнать со своего лица всякое выражение, и в результате этих стараний кости словно отступили внутрь и оставшиеся без подпорок мягкие щеки и подбородок обвисли, холодные и безжизненные.
— Извините, Ричард, — сказала Эгнис. — Боюсь, что мне придется попросить вас проводить меня домой.
— Ну конечно. Что случилось?
— Вам-то что? — выкрикнул Эдвин и вдруг расплакался.
Лицо его скривилось от рыданий, он закрылся локтем, поднял плечи; не только горе выражал его вид, но и предельную усталость и страх. Эгнис придвинулась к нему и обняла за плечи. Ричард и женщина во все глаза смотрели на него.
— У него мать умерла, — тихо сказала Эгнис.
— Ой! Бедный Эдвин. — Женщина была искренне потрясена. — Ой, Эдвин, прости, что я тебя дразнила. Прости меня, Эдвин! — Она сделала шаг к нему, словно надеясь, что так ее соболезнования прозвучат теплее.
— Как это случилось? — спросила она у Эгнис, отпугнутая нескрываемой неприязнью Эдвина.
Эгнис покачала головой.
— Она оступилась, — сказал Эдвин, так же быстро овладевая своим отчаянием, как прежде поддался ему. — Вчера вечером, — он пристально посмотрел на Ричарда, — вчера вечером, после того как мы расстались с вами. Я посадил ее в машину и повез домой. Мне пришлось остановить машину возле причалов. Пришлось. По ее улице не проедешь. А когда она вылезла, она начала… говорить, ну и там… Я тоже вылез, хотел довести ее — сами знаете, в каком виде она была, вы ж ее привели. Но она меня даже близко к себе не подпустила; и вдруг оступилась. Я не мог найти лестницы, чтобы спуститься вниз. У причальной стенки не было воды, там можно пройти пешком. Она свалилась лицом в грязь. Доктор сказал, что она, наверное, захлебнулась грязью.
— О господи! — прошептала женщина. — Вот бедняга!
— Я приехала узнать, не нужна ли моя помощь, — сказала Эгнис — сейчас впервые стало заметно, что она совсем растерялась, увидев Ричарда в обществе этой женщины. — А теперь мне надо домой. У Эдвина еще много дел.
— Я же сказал, что отвезу вас, миссис Бити.
— Нет, Эдвин. Ричард проводит меня.
— Может, я могу чем помочь? — спросила женщина Эдвина. Тот не ответил.
Ричард почувствовал, как ком ужаса подкатывает ему к горлу. Какими глазами посмотрел на него Эдвин, описывая смерть! Будто отпихивал от себя подозрения, которые просто не должны были возникать. И лицо Эгнис, словно бы и спокойное, но до того стертое после двойного потрясения — ни кровинки в нем. Ком распирал ему горло. Старуха, уткнувшаяся лицом в грязь. Он успел отскочить в сторону, прежде чем его вырвало.