За границами легенд

Свительская Елена Юрьевна

Сумерки наступали. И дорогу к своим покоям я уже потеряла.

Сидела и ревела.

И вдруг светлячки начали собираться со всего леса. Они почему-то не уснули зимой. И рядком расселись на земле да на редкой траве возле меня. Рядком…

Голову подняла и замерла растерянно.

Они сидели друг за дружкой, слагаясь в длинную светящуюся нить, уходящую куда-то сквозь лес в темноту. Будто насекомые звали меня за собой. Куда-то туда. В пустоту.

Растерянно поднялась. Двое светлячков закружились у моего лица, а пятеро — у моей правой руки. Но вот, к сердцу перелетели. А потом, собравшись вместе, полетели куда-то туда, вдоль светящейся нити. Это… мир меня зовёт? Или Лес? Но, когда беда грозила Акару, кто-то из этих двоих меня охотно к нему провёл. Кому-то и них я могу верить.

И я устремилась туда. Шла, шла… и вроде лес был мой, свой, привычный…

И вдруг лес как будто стал другой, чужой, совсем другие ощущения были от него.

А потом вдруг показался дом. Небольшой. И как будто знакомый.

Рванулась к крыльцу. И едва успела ногу отдёрнуть, впрочем, отчасти уже наступив на ежа, спавшего у крыльца. Ёжик подскочил, резво рванулся в кусты близ стены. Это… Колючка?!

— Ой, прости! — вскрикнула я.

Но несчастный зверь уже затих в кустах, сливаясь с темнотой.

И… до чего же больно! Ступила к крыльцу, на ногу ту наступив, и застонала. Пока стояла, опираясь о перила, тяжело дыша, в доме зашебуршались. Нэл взволнованный выскочил, на левой руке которого горел магический огонь, а в правой — был нож. Для трав, маленький, тонкий. Меня увидев, друг растерянно застыл. Сейчас он без рубашки был, а грудь и плечо перевязаны. Так и знала!

— Ты! — возмущённо указала на него рукой, ступила к нему.

И взвыла, так как опять наступила на исколотую ногу.

Нэл сжал руку, убирая огонь. Нож воткнул в перила. Спустился, меня на руки подхватил. Занёс в дом. Посадил на кровать — так-то с мебелью у него до сих пор было не густо. Сел на табуретку у стола небольшого, заваленного травами и мисками — готовил себе какое-то лекарство — взволнованно спросил:

— Что с тобой, Зарёна?

— А с тобой что? — возмущённо указала на его перевязку.

На столе у него в блюдце горел магический свет, яркий, освещавший комнату. Так что я разглядела на ткани и засохшую кровь, и зелёные разводы от трав, которыми он прежде лечился. Видимо, явился раненный, как-то обработал раны свои, перевязал, рубашку чистую накинул — и ко мне явился, то ли просто доброй ночи пожелать, то ли чтоб под таким предлогом лишний раз взглянуть на меня.

— Да так, — он смущённо улыбнулся, — Поранился. Немного. Тебя не хотел волновать. Прости, что не сказал.

Я было опять вскочила, чтоб возмутиться. Опять на ту же ногу, пострадавшую от Колючки. Взвыла.

Нэл вскочил вовремя, успел меня подхватить. Держал крепко, так что можно было опираться другой ногой на пол, пока здоровой, и на него.

— Давай ты просто посидишь? — спросил он устало, спустя какое-то время, — А то я сейчас не в настроении много скакать за тобой.

— Может, мне тебе помочь?

— Сиди уж, — он опять меня на кровать усадил.

Почти ругается уже. Сдержанный терпеливый Нэл. Кажется, сильно ранен. Сильно устал. Эх, а я…

Но, впрочем, услышав про моё столкновение с ежом, точнее, наступление на ежа, окончившееся печально для обеих сторон, вздохнул, встал и ушёл в темноту. Там как-то на слух нашёл Колючку — это оказалась она, точнее, он — и, ласково уболтав, в дом занёс, осмотреть. Проклятая животина оказалась ещё целее, чем я.

Нэл первым делом мою ногу смазал мазью, осторожно, едва касаясь моей кожи, потом перевязал чистой полосой от ткани. У него, как я с неудовольствием заметила, ткани для перевязки в шкафу осталось так же много, как и прежде. Это чем же тогда почётная должность посла отличается от презренной работы разведчика?!

Он хотел меня переместить в мою спальню. Но я, отчаянно цепляясь, то за его руку, то за кровать — ёж мрачно смотрел на меня из-под стола, осуждая за всё на свете — просила меня оставить.

— А то вдруг ты тут один загнёшься?..

— Но тут всего одна кровать, — мужчина указал на то узкое безобразие, на котором я сидела.

И которого я его уже раз столкнула, проснувшись и обнаружив Нэла рядом.

Один-то он обходился с малым количеством мебели и удобств в своей берлоге.

Вздохнула тяжко. Я ещё хорошо помнила весь тот ужас, в который обернулась наша вторая совместная ночь. Но его раненного оставлять было ещё страшней. А то вдруг он храбрится, а сам уже тяжело ранен?

В общем, вздохнув ещё пару раз, я напросилась остаться. В конце концов, этот мужчина вроде меня любит и вроде добрый. Не станет же он меня совсем уж противно насиловать!

Так он, повязку сняв — я приподнялась, чтоб убедиться, что рана не слишком глубока — и обработав мазями из трав, рубашку запасную простую натянув, спать лёг. Я было порывалась ему салат нарезать. Но Нэл, жуя веточку сухую веточку зверобоя, отказался, едва приподнялась со своим предложением. Хотя и поблагодарил, улыбку мне даря довольную. Лёг — я забилась к стене.

Кровать была узкая, одеяло короче, чем в моей спальне. Так что мы были почти нос к носу. Точнее, спина к спине. Лежали так молча. Он дышал спокойно и вроде уснул.

— Да успокойся ты! — проворчал вдруг, пальцем меня в плечо ткнул. Но, впрочем, не больно. Из вредности так, — Не буду я тебя трогать.

— Я сплю! — проворчала.

— Я твоё дыханье слышу. Неровное. Напуганное.

Он сел — и одеяло сползло с него и отчасти с меня, пуская ко мне прохладный воздух поздней осени. Хотя я и окрепла в Эльфийском лесу, стала заколённее, но всё же было холодно. И возмущённо одеяло рванула на себя, замотавшись.

На ладони Нэла зажёгся магический огонь.

— Я тебя в твои покои отнесу, — сказал остроухий серьёзно.

— А вдруг ты всё-таки сильно ранен?

— Но вроде же не загнулся? — мужчина усмехнулся, руки в стороны разведя.

— А вдруг снова отравленное лезвие было?

Друг голову отчаянно обхватил — и магический огонь на его волосы перетёк. Я непроизвольно рванулась лупить по огню, чтобы потушить. Ой, нет, по нему. По голове Нэла раненного.

— Он безопасный, — эльф руку отвёл от головы подальше, а другой заслоняя голову от меня.