За границами легенд
Шрифт:
Как-то… как-то слишком много у него привычек, похожих на привычки моего брата! При том, что он пришёл извне. И из смешанных семей. Вон даже полностью родословную не знает. Но… Лэр же ушёл! Насовсем. Тело его сожгли на моих глазах, магией, чтобы сразу сгорело, всё, а пепел землёй засыпали. Сама сажала цветы многолетние над последними крупицами наследника. Этот паренёк не мог быть Лэром. Тем более, столько времени прошло с того жуткого дня, когда брат ушёл за Грань. Он не мог быть им, но… он почему-то был на него очень похож. Почему?!
Незнакомец, задумавшись, палец с бабочкой поднёс к плечу. Правому. И та доверчиво пересела туда. И осталась там, даже когда он задвигал рукой, осторожно прикасаясь к струнам.
И ещё мастером каэрыма назвался… даже если и не мастер… Видимо, любит именно на этом инструменте играть. И Лэр изо всех инструментов выделял каэрым. Этот самый, сделанный ему отцом, когда он «был настолько маленький, что не мог его сам поднять», а только «рядом сидел и бренчал, не зная, как играть». Да и… я же сама каэрым спрятала. Подальше от детей. Чтоб не сломали. В один из сундуков, где его когда-то наследник хранил. Прикрыла вязанной скатертью. Сверху вазу поставила. Но он всё равно инструмент нашёл. Почему?.. Ладно бы был сын или внук брата, но… но у того же не было детей. Вроде?..
Полукровка вроде играл иначе. Но потом увлёкся. Задумался. Кажется, пальцы уже не контролировал. И… и невольно на другую мелодию перешёл. Одну из любимых мелодий Лэра. Которую принц под этим дубом часто играл.
Да и…
Посмотрела наверх. И вздрогнула. Обнаружила новую ветку, маленькую. Два листика на ней. И ещё несколько листов, раскрывшихся на других. Прямо на глазах выросли. Ну, не так. Но очень-очень быстро. Дуб оживал прямо на глазах. Дуб живым был только… только рядом с Лэром. Отец признался потом, что сам его посадил в тот день, когда родился мой брат. Но… это же не Лэр!
Вгляделась в паренька пристально. Как он играет, уже какой-то мечтательный, чуть глаза прищурив. И… и королева так на него смотрит… Напугано. Нён знала привычки Лэра ещё лучше, чем я. И она тоже была очень растеряна, пока смотрела на этого полукровку.
Вдруг мне вредная идея в голову пришла.
Напела, стараясь влиться голосом в звучание музыки:
Мы — звенья одной цепи.
Мы — нити одного узора.
На шали мира все наши пути
Вплетены в созвучие вечного хора.
Рука музыканта вздрогнула. Потомок древних магов на меня посмотрел напуганно:
— Вроде звучит? — сказала робко.
— Вроде, — отозвался он глухо.
И играть продолжил. Но ещё несколько мгновеной сбивался и фальшивил, нервничая. Потом, впрочем, быстро увлёкся. Снова.
— Интересно, что бы это значило? — напела я, созвучно с музыкой, — Мы — звенья одной цепи, мы — нити одного узора…
— Единство семьи, — отозвался парнишка задумчиво, сам в тон музыки.
— А почему звенья-то? — напела.
— Если нет одного в семье, то она как цепь разорванная. Ни к чему непригодная. Единство рода — очень важно, потому что… — тут он очнулся от очарования музыки, вглянул на меня напугано.
— Лэр… — тихо позвала я.
— Я не Лэр! — он выдохнул это как-то слишком резко.
— Лэр за Гранью, — проворчал король.
— Лэр за Гранью, — кивнул парнишка и, смутившись под нашими взглядами, налипшими вдруг заинтересованно на его лицо, словно осы на мёд, проворчал, — Вы же сами так сказали.
— А всё-таки ты врёшь!
— Я не вру! — но в глаза он мне долго не смотрел, уткнулся взглядом в инструмент, — И вообще… разве из-за Грани возвращаются? Тем более, много лет спустя?
— Разве что… — меня вдруг осенило, — Разве что можно было бы вернуться, взяв новое тело. Заново, что ли, родиться. Но чтоб какая-то часть себя осталась прежней.
Музыкант как-то резко дёрнул струну. Та лопнула.
— Как жаль, что больше музыки не будет! — огорчённо выдохнула королева.
— Ничего, я и на одиннадцати доиграю, — парнишка беззаботно ей улыбнулся.
Нён побелела, судорожно сжимая руку супруга, сидевшего с ней рядом. Тот нервно куснул верхнюю губу. Возникла долгая напряжённая тишина.
— Лэр… — голос Хэла дрогнул, — Говорил точно так же!
— Мало ли что я говорил!
Мы выпучились на него ещё более напряжённо.
— То есть, он! — проворчал полукровка, — Говорил и говорил! Чего вы вечно к словам моим цепляетесь?! — он сердито отодвинул каэрым, на бабочку посмотрел на своём плече, — Пойдём, мир!
Тут побелел уже и сам король.
— Л-лэр?! — выдохнул он сдавленным голосом.
— Мало ли, что Лэр ваш говорил! — парнишка вскочил, но бабочка на его плече всё ещё сидела, — Чокнутые вы все тут какие-то! — и быстро от нас пошёл.
Потом, правда, вздохнул. Рванулся к своей сумке, забытой возле инструмента, но поодаль от нас.
Хэл вскочил, схватил его под локоть, в глаза ему заглянул с мольбой:
— Лэр, ты почему нам врёшь? Ведь это же ты! Я что, сына своего не узнаю?!
— Так вы сами сказали: нету Лэра, — проворчал таинственный незнакомец, сердито зыркнув из-под криво обрезанной чёлки на него, — Из-за Грани не возвращаются. Это всем известно.
— Н-но… ты же как-то вернулся? И твои привычки, фразы твои любимые остались при тебе.
— А ведь… — Нэл растерянно поднялся, — Ведь в Жёлтом краю считают, что из-за Грани можно вернуться. Но только уже с новым телом. Родившись заново. Сохраняя свою душу и, может, какую-то часть от себя прежнего.
Мой муж шумно выдохнул и вдруг процетировал, что-то наподобие поэзии Жёлтого края или хм, их певучей прозы:
Когда я смотрю на деревья, я всё больше верю в круговорот в жизни.