За границами легенд

Свительская Елена Юрьевна

Я не ответила сразу, разглядывая его и обдумывая, чтоб ему сказать.

Вздохнув, он опустился на редкую траву около меня. Задумчиво посмотрел на меня. Светло-карие глаза в обрамлении густых чёрных ресниц, длинный прямой нос, тонкие губы и тонкие, но густые брови красивой формы, тёмно-коричневые волосы… До меня запоздало дошло, что он напоминает мне отца. И…

И я запоздало поняла, что это измученное существо — это тот красавец, которого я случайно увидела в трактире Связьгорода! И мне стало жутко, что с ним сотворили жизнь и тот проклятый дракон.

— Лэр, но я люблю, когда меня зовут Эр, — представился брат.

Как-то запоздало я вообще узнаю об имени моего единственного брата! И… и, раз он тут ходит, значит, он очнулся! Он живой!

Улыбнувшись ему, протянула руку — он не виноват, что у него отец такой дурной — и представилась:

— Зарёна.

Думала, он поцелует мне руку, как это делали все встречные остроухие мужчины при любом удобном и неудобном случае, особенно, холостые, о чём они или их родственники неизменно, как бы между прочим, уточняли. Но брат, тепло улыбнувшись, пожал мне руку, как это делали люди. Точнее, мужчины, приветствующие мужчин. Жест вежливости, распространённый в Белом и Синем краях. Хотя, вроде, поговаривали, что он к нам пришёл из Синего края. И… и как мужчине руку пожал, приветственно! Как равному! И… и всё-таки он мне улыбался. Как будто даже тепло, по-настоящему тепло. Не так, как отец. По крайней мере, мне хотелось верить в это.

Мы долгое время молчали, смотря на поверхность озера. Капал дождь…

— Наверное, отец тебя уже замучил этикетом? — лёгкая улыбка тронула губы брата.

— Достал! — вздыхаю и улыбаюсь в ответ.

Ведь он действительно ни в чём не виноват. Сам поди натерпелся, волнуясь за маму, когда отец опять где-то шлялся по ночам или постоянно юлил и врал. И… и кажется, что кто-то из родственников всё-таки принял меня?.. Когда я уже и перестала надеяться, что такое возможно, быть кем-то принятой, из эльфов!

Посмотрела на воду, потом — на него. Родственник, словно почувствовав мой взгляд, обернулся. Он смотрел прямо в глаза, открыто. Не нацеплял на лицо вежливость, сдержанность или дружелюбие где надо и ни надо было.

Вообще, никогда не думала, что буду когда-нибудь сидеть и болтать со своим собственным братом, тем более, таким красивым, да ещё и эльфом! Точнее, он был красивым. Но болезнь украла почти всю его красоту, свежесть молодости. Бугорков от бинтов под тонкой тканью проглядывает слишком много…

Испуганно посмотрела на него.

А если… если ему станет ещё хуже? Что он вот тут ходит, хотя ещё толком не оправился от ран?

— Лэр… — тихо протянула я.

Это было странно, звать по имени своего брата…

— Что? — он улыбнулся, и в его улыбающемся лице промелькнула тень от былой его красоты.

И вообще… Хотя у него глаза и брови были как у отца, да и нос, и губы… при всём при этом, у брата был какой-то живой взгляд, тёплый. Совсем другой, чем у отца!

— Эр, тебе хуже не станет? Что ты тут бродишь? Ты ж ещё толком не оправился!

— Тебя волнует моя шкура? — улыбка стала шире. В светло-карих глазах зажглась радость.

— Разумеется! Ты же мой брат!

Он какое-то время смотрел на меня как-то странно, потом вдруг робко спросил:

— А можно… я тебя обниму? Сестра…

И я почему-то сразу согласилась.

Это странное чувство, когда ты сидишь в объятиях брата. Брата, которого прежде не знала… брата, которого прежде у тебя не было… иметь которого перестала мечтать уже давным-давно, ещё в детстве…

"Эльфийские порядки" 7.2

— Ты тёплая… — сказал Лэр задумчиво. Вдруг уткнулся лицом в мои волосы, — И духами совсем не пахнешь.

— Ну, разве что потом… Ой, тебе, наверное, это мешает?

— Нет, — отозвался он тихо, — Мне просто хочется посидеть рядом с моей сестрой. У меня никогда не было ни братьев, ни сестёр. Даже среди дальних родственников все были уже слишком взрослые, когда я родился и рос.

Мы какое-то время молчали. Каждый думал о чём-то своём. Но брат объятий не разжимал. Да и я боялась лишний раз двинуться, чтобы не потревожить его раны. Должно быть, они ужасные и глубокие, раз он несколько недель провёл на Грани.

— А здорово, что Матарн меня так ранил, — вдруг сказал принц.

— Ты спятил, что ли?!

Он чуть отстранился, посмотрел на моё лицо, чуть наклонив голову. Потом поморщился. Стал держать голову ровно. Но добавил, будто не было никакой боли:

— Просто если б Матарн не нанёс мне таких увечий, советники вряд ли бы предложили отцу искать его возможных внебрачных детей. И так бы мы никогда не встретились.

— Но мы же уже один раз встречались! В Связьгороде. В Черноречье. Страна такая в Белом краю близ вас. Ты… меня не помнишь?

— Помню, — брат улыбнулся, — Ты мне тогда ещё понравилась. Такая живая и искренняя. Такая дерзкая.

Задрожала, вдруг вспомнив тот день и его слова.

— Ты… ты тогда сказал, что хотел бы, чтобы наши жизненные пути переплелись! Чтобы мы сидели рядом и говорили о какой-нибудь ерунде. Сказал, что жизнь бы отдал, чтобы только обрести возможность сблизиться со мной.

— А у тебя слух, как у эльфийки! — он засмеялся. Правда, сразу же поморщился, смял рубашку на груди.

Взволнованно предложила:

— Давай тебя до твоей комнаты провожу?

— Нееет! Помилуй! — отчаянно протянул молодой мужчина, — Они ж меня оттуда не выпустят. А это тяжко: несколько недель лежать в постели, на спине, смотреть в потолок. Или на зарёванное лицо матери, невыспавшейся, похудевшей, больной… Да и по Лесу я соскучился… — он задумчиво погладил землю, — И ты по мне, наверное, скучал, Лес?

Откуда-то вспорхнул воробей. Сел ему на плечо. Что-то прочирикал.

— Спасибо, что не забыл про меня, старина! — улыбнулся Эр.