За границами легенд
Шрифт:
Эх, и кому ж таки припёрло рассыпать пылью этот старый дворец?! Стоял б себе и стоял… Ведь стоял же он там не один век и, может статься, и не одно тысячелетие — и хоть бы хны. А кто-то пришёл — и в один миг всё порушил, всё это эльфийское сокровище. Или в один час. Тоже ж мастер, умудрился развалить всё так быстро, все эти жутко сложные и жутко красивые древние эльфийские старания. И с чего бы?.. Ох, уж этот Григорий! Точнее, Кан. Если именно Кан… У, до чего у них там всё запутанно!
Пропрыгали будто сытые жабы ещё три дня…
На пятый день, очнувшись, я увидела сидящую на краю моей постели королеву.
Точнее, я не сразу поняла, что это она, завороженная переплетением её длинных светлых волос и цветов разных форм, струившимся по её плечам и груди, затянутой в тугое платье, белое, расшитое по подолу и по краям узких рукавов, серебряными крупными цветами. Мне казалось, что я всё ещё сплю и вижу сон. Вижу женщину неземной красоты.
"Первая песня Леса" 8.3
— Прошу прощения, если я тебя разбудила, Зарёна.
Уже от её голоса я узнала в ней мать брата и жену короля. И ещё растерялась, с чего вдруг она перешла на «ты».
— Я пришла попросить, чтобы ты навещала Лэра почаще, — женщина сразу перешла к сути своего визита, — С тобой он много улыбался и играл весьма увлеченно, старательно. Видно, что играл для тебя. А без тебя он много грустит.
— Э… — она вроде начала говорить прямо, и я осмелилась ответить ей тем же, — А разве вы не против, чтобы мы с братом общались?
Она улыбнулась. Уже не вежливо, а насмешливо. Видно, что в этой улыбке уже зазвучали её настоящие чувства или эмоции.
— Если уж ты не против говорить кратко и прямо, скажу: я не испытываю какой-либо симпатии к тебе. Во-первых, мне не нравится, что муж притащил в дом дочку своей любовницы, да ещё и человеческой женщины. Во-вторых, мне печально думать, что трон может перейти не моему сыну, а тебе. Ты мне, в общем-то, никто.
Вспылила:
— Да плевать мне на ваш трон! Я хочу, чтобы брат мой остался живой! Как вы вообще могли подумать, что я желаю избавиться от него?!
Долгий серьёзный взгляд, которым она вцепилась в моё лицо. Я испугалась, что вспышка гнева мне с рук не сойдёт. Но…
— Я рада, что жизнь Лэра тебя заботит, — вдруг сказала мать брата, тепло мне улыбнувшись, — Я боялась, что ты купишься на наряды и украшения. Рада, что ты не такая. Прости, что сомневалась в тебе.
— Э… ничего. Наверное, я бы тоже на вашем месте злилась на девчонку, которую муж завёл неизвестно от кого, да ещё и в дом притащил, мог отдать ей всё, накопленное женою и им.
И с грустью подумала, что, может, когда-нибудь я тоже буду как она. Король хотел меня женить ради детей, на выбранном им остроухом. Словом, отдать замуж без любви. Но мать Лэра была необыкновенно хороша: и внешне, и в подборе всех тонких деталей нарядов, и ещё много в чём, а я… Вряд ли навязанному мне эльфийскому мужу будет интересно долго сидеть возле меня. Разве что будет являться по ночам, чтобы наделать детей. Да и… Вот взять же того же Сина: у него уже была женщина, а он пытался подмазаться ко мне! И отец, возможно, знающий о наличии у того любовницы, может, даже, не одной, подпускать его ко мне или даже отдавать меня за него замуж не возражал! И та… Та почему-то смиренно молчала. Почему?..
— Благодарю, что ты не рассчитываешь на что-то большее, на какую-нибудь теплоту от меня, — прибавила королева, — Теперь я ещё более уверена, что не зря к тебе пришла. Рано пришла, чтобы меня никто не увидел. Прости, я могла тебя разбудить.
— Да ничего! — вздохнула, — Вам, наверное, нелегко было прийти ко мне, чтобы о чём-то просить.
Ляпнула — и испугалась, рот испуганно руками закрыла.
— Но я видела, что моему мальчику с тобой хорошо, — она улыбнулась, как-то иначе, чем раньше, уже словно бы дружелюбно, — Странно, что вы так просто подружились. Но если он доволен, то и я радуюсь, глядя на него. Поэтому прошу тебя навещать его почаще. Хорошо?
— Я бы сама его навещала почаще! Лэр мне очень нравится! Только я боялась, что вам не понравится, если вы будете часто заставать меня у него.
— Кажется, я поняла, почему у людей не принято всё время витиевато говорить, — сказала она, задумчиво глядя на дальнее окно, на подоконнике которого сидела, дрожа небесно-голубыми крыльями, бабочка. Как будто та же самая, что и в тот день, — Так проще, когда говоришь сразу о своих чувствах и мыслях. Хотя и непривычно… — женщина повернулась, твёрдо посмотрела на меня, — Кстати, при других обращайся ко мне на «вы». Так принято. И я разрешаю обращаться ко мне на «ты» лишь когда мы окажемся наедине.
— Хорошо.
Она королева. И она даже наступила на свою гордость и ревность, чтобы позвать меня к сыну. Ради его смеха и счастливой улыбки. Разве могла я ответить ей что-либо ещё?
— У тебя там остались братья и сёстры? Или друзья, с которыми ты бы хотела иногда встречаться? Я могла бы тебе в этом помочь иногда, под видом, будто увела тебя изучать цветы или составлять духи.
Вздохнула.
— Я единственный ребёнок у моей мамы. И друзей особых у меня там нет.
— Это печально, — кажется, это уже было сказано просто из вежливости, — Что ж, не буду тебя больше задерживать.
Королева поднялась и отошла от моей постели на три шага. Потом обернулась. Долго и задумчиво смотрела на меня. Потом всё же сказала:
— Опасайся Сина из рода Туманного серебра и семьи Полуночной мелодии.
А всё-таки, эльфы остаются эльфами! У них были короткие имена, но такие поэтичные фамилии! Но…
— Он… плохой человек? То есть, эльф?
— Он хорош, — королева нахмурилась, — Син имеет хороший вкус, талантлив. Если сравнивать его именно с эльфами. Ещё он искусный стратег и достойный посол. Мой муж ему симпатизирует. Не удивлюсь, если он голову тебе дурманить именно Сина подослал.