За гранью вечности
Шрифт:
Ещё всего секунда. Он сейчас слишком близко, чтобы думать о завтрашнем дне. Несколько секунд в тишине мелькал его ядовитый блуждающий взгляд, а вздох проиграл целую мелодию.
Ресницы медленно опустились, и губы Эви сладко накрыли его. Мощное тело асмодианина обмякло и он, перестав чувствовать напряжение, резко придвинул девушку к себе, а его руки стали медленно, но с упором поглаживать её спину. Дыхание слилось в одно, а губы уже не хотели отпускать.
Что это? Тихий рык? Да, она слышала, как из его груди исходит низкое агрессивное рычание, словно перед
Асмодианину не хватает дыхания, словно его грудь сжимают в тиски. Эта боль. Сладкая боль. Она кружит голову, затуманивает рассудок. Он знает, что сейчас произойдёт, но не в силах это предотвратить. Да и зачем? Его губы ведут страстный танец, он готов проглотить прекрасную элийку всю, всю без остатка, чтобы она целую вечность жила в нём, заполнив все дыры в его душе разом. Вот чего не хватало Даэву! Вот из-за чего он готов был умереть навсегда! Он это понял, понял сейчас.
По телу Даэва бежит лёгкий озноб, он в мимолётном напряжении сладко прикусывает её губу, выпуская наружу пламя. Пламя, что поджигает его глаза. Пламя, что заставляет воздух за спиной завибрировать и закружиться в вихре, постепенно превращаясь в жёсткие чёрные перья. Всего секунда, и крылья за спиной – уже продолжение его тела. Нет, их тела.
Одно нежное движение, и крылья сладко обнимают девушку, укутывают её в мягкий кокон, что ещё сильнее прижимает её к асмодианину. Она зарывается руками в его волосах, в порыве страсти сжимает в кулаке прядь, что отражается нежным оскалом на его лице. Даэв медленно двигает перьями из стороны в сторону, гладя ими её спину, руки. Они словно нашёптывают ей: «Тебе не уйти… Ты останешься здесь…» А она и не против… Он уже не готов стоять на месте. Он хочет улететь. Улететь с ней.
Но что это? Глаза бессмертного резко открываются, а зрачки, расширенные до предела, сжимаются в маленькую точку. Он прерывает поцелуй и поворачивает голову в сторону.
«Опасность… – заёрзало в его душе. – Ну почему сейчас?»
Даэв раскрывает кокон из крыльев и бросает пульсирующий взгляд на врага.
Эви не понимает, что вдруг произошло. Она поворачивает голову вслед за асмодианином и её лицо искажается от внутренней боли. Это, несомненно, самое худшее, что только могло произойти…
В десяти метрах, крепко сжимая коня за узду, стоит молодой юноша. Нет, в его взгляде не ярость. В нём – буря вперемежку с недоумением и обидой. Этот дикий коктейль прожигает Эви насквозь. Она не может смотреть на него и отводит взгляд.
Дариус отпускает животное и начинает идти к ним. Почему-то чувства в его глазах исчезают, оставляя в них только смертное безразличие. Равнодушие ко всему. Словно он потерял всё и ему больше незачем жить.
Шаг юноши ускоряется. Девушка прижимается крепче к Даэву и умоляюще смотрит в его глаза. Асмодианин быстро берёт Эви на руки и, оттолкнувшись, взмывает вверх. Дариус начинает бежать, даже прыгает за беглецами, но Даэв уже высоко. Юноша кричит вслед улетающей чёрной
Он сжимает кулаки до хруста и бьёт ими в землю. На глазах, вновь запылавших от ярости, появляются серебряные слёзы. Мышцы лица дёргаются, он пытается придумать хотя бы одно разумное объяснение случившемуся, но не может.
– Я же готов… на край света… – мычит он.
Тем временем первая слеза падает на травинку. За ней – вторая.
– Как она могла?.. С ним… С этим выродком… Обещания?.. Чего они стоят?.. Ненавижу… Ненавижу!
Из домика, вырезанного в дереве, за всем наблюдает старик. Он молча смотрит в круглое окошко и думает о чём-то. Вдруг мудрец что-то тихо бормочет:
– А тебя, юноша… ждёт зло… – и покачивает головой. – Тебе его уже не сдержать… Слишком поздно… Ткач Судеб постарался на славу…
Френос отходит от окна и садится в плетёное кресло-качалку.
– Новый узелок складывается… – говорит он, пялясь в дверь. – А чем больше узелков, тем короче нить…
***
Когда Даэв был уже под облаками, Эви тихонько захныкала.
– Я предательница… Мне нет прощения… – говорила она, уткнувшись носом в плечо Териану.
Мужчина знал, что должен был успокоить девушку, но в голову не лезла ни одна мысль. Увидев под собой склон Туманной горы, он тихо пробормотал:
– Почти прилетели…
Асмодианин сложил крылья и стал снижаться. Он не знал, куда лететь, поэтому выбрал первое попавшееся место, где можно безопасно приземлиться.
Даэв опустился на землю на небольшой поляне и осмотрелся. Вокруг было много деревьев, но все они были опутаны толстыми лианами – прямо до самых верхушек. Почва была ядовито-жёлтого цвета, сквозь листву пробивался такого же оттенка свет. Всё здесь казалось искусственным: и деревья, и земля, и даже солнечные лучи. Териан не чувствовал ветра – его просто не было, оттого ни один листочек не шуршал. Была абсолютная тишина.
Вдруг кто-то громко застрекотал. По звуку, насекомое должно быть просто огромным, но никого не было видно. Асмодианин не спешил опускать девушку на землю. Он сделал шаг, потом ещё один, и на третий его нога стала проваливаться, а из почвы стала разливаться жёлтая вода.
– Болото… – догадался Даэв.
Но как искать в этих необитаемых краях то, что потеряно? Териан решил последовать за чутьём, что вело его куда-то вдаль.
Передвигаться по земле он не стал. Вместо этого он снова взлетел и рванул за своим шестым чувством, неведомым образом указывающим ему путь.
Сверху пейзаж был ничуть не лучше: деревья, обмотанные толстыми лианами, жёлтая земля, подсвечивающиеся в неестественных лучах грязные водоёмы – вот где были разруха и запустение. Не верилось, что эти земли – тоже часть Фоэты, часть «края солнца».
Вдруг чутьё повело Даэва вниз. Словно поток Эфира, по которому плыл асмодианин, резко сменил направление. Мужчина последовал за ним и приземлился на маленьком круглом пригорке. Здесь почва была твёрдой, и Териан, наконец, поставил девушку на землю, а сам сбросил крылья.