За гранью
Шрифт:
– Давай скорей! – сказала Маша и потащила за собой Петру.
В тот же миг Михаил перемахнул через загородку, повис на решетке, затем спрыгнул и пролетел по воздуху последние два метра. Упав, он кубарем прокатился по полу и мгновенно вскочил на ноги. Двое его спутников, немного помедлив, тоже последовали его примеру.
Маша и Петра бежали по вырезанному в скале узкому проходу туда, где находился подземный перрон.
– Давай, Петра, скорей! А то не успеем.
– Я бегу… изо всех… сил… – пропыхтела Петра.
Они очутились на ближайшем безлюдном перроне, на котором были только несколько одиночных пассажиров, ожидающих местного поезда. Из ближнего туннеля доносился грохот подъезжающего состава.
– Ну где же этот треклятый поезд? – воскликнула Петра.
Маша в отчаянии оглядывалась. Бежать было некуда.
И
– Что будем делать? – спросила Петра, медленно отступая с Машей по перрону.
– Не знаю.
– Я туда не вернусь, Маша, ни за что…
– Помогите! – закричала Маша так громко, что от ее голоса у всех должно было зазвенеть в ушах. Кое-кто из ожидающих вяло обернулся на крик. Она крикнула снова, но никто не обратил на девушек серьезного внимания. Михаил продолжал идти ровным шагом, на ходу он постукивал ручищами одна о другую, так что раздавались громкие хлопки.
– Ну что, шлюхи? Допрыгались?
Из темноты вырвался мчащийся к перрону поезд. Петра посмотрела на Машу, улыбнулась:
– Увидимся, Маша!
Торопливо поцеловав Машу в губы, Петра обернулась к остановившемуся Михаилу.
– Хочешь забрать свои деньги? – крикнула она и выхватила из кармана конверт. Вытащив содержимое, она швырнула деньги в лицо Михаилу. Он заслонился рукой. – На! Получай!
Михаил попробовал поймать несколько бумажек на лету.
В следующий миг Петра прыгнула с перрона навстречу грохочущему поезду. С громким стуком она врезалась в переднее стекло, ее тело отбросило на пути перед локомотивом. Взвизгнули тормоза, и поезд остановился. Перед ним закружились в вихре купюры, которые Петра прятала на животе.
Михаил схватил Машу.
– Пусти меня! – закричала она, пытаясь вырваться.
Но Михаил держал ее крепкой хваткой и потащил за собой. Никто из потрясенных пассажиров, присутствовавших при этом на перроне, не обращал на них внимания.
Маша стала лягаться, и Михаил вытащил нож. Маша почувствовала кожей острие, проникшее сквозь одежду и прижатое справа под ребра.
– Если бы мне не было сказано доставить тебя обратно, я бы прикончил тебя прямо сейчас.
– Скажи Аркану: пускай поцелует в задницу своего пуделя.
Тут подоспели приспешники Михаила и помогли ему утащить Машу с перрона.
– Кто сказал, что тебя ждет Аркан? – прошипел Михаил, убирая нож. – Тебе не повезло. Полицейские только что выпустили Славроса.
Маша испуганно посмотрела ему в лицо.
39
Маленький «Боинг-737» с восьмьюдесятью тремя пассажирами, преимущественно скандинавскими бизнесменами, взмыл в небо навстречу густо нависшим над Эресунном дождевым тучам. Томас потянулся к окну и как раз успел увидеть Эресуннский мост, прежде чем тот скрылся под покровом густых облаков. Вскоре подошла стюардесса, и он поспешил заказать двойную порцию водки и попросил девушку не скупиться на лед. Сидящий рядом пассажир, пожилой господин в двубортном пиджаке, покосившись на Томаса, спросил с сильным шведским акцентом:
– Бизнес или развлекаться?
– Простите?
– По работе или отдыхать? – попробовал сосед высказаться по-датски, непомерно растягивая гласные.
– Ни то ни другое, – кратко ответил Томас и отвернулся к окну. Сосед оставил его в покое.
Когда стюардесса принесла заказанную водку, Томас вынул газетные вырезки Эдуардо и вооружился путеводителем. Несколько статей принадлежало перу самого Эдуардо, но в остальном это была солидная подборка материалов о проституции в Швеции, опубликованных за последние несколько лет. В большинстве статей описывалась широко развитая торговля людьми, которая, несмотря на все меры полицейского и законодательного характера, в последние годы приобретала невиданный размах. Томас быстро пролистал подборку. Имя шведского комиссара уголовной полиции, который выступил в печати в связи с крупной облавой, произведенной в сети соляриев, было ему знакомо. По-видимому, под прикрытием раскиданных по всему Стокгольму соляриев в городе на самом деле действовали «массажные салоны». У комиссара было хорошо запоминающееся имя – Карл Люгер. Томас познакомился с ним несколько лет назад в Лондоне на международном семинаре Скотленд-Ярда. На Томаса он произвел самое хорошее впечатление. Карл то и дело
Томас протянул проходившей мимо стюардессе пустую рюмку и дал понять, что хотел бы повторить.
40
Кулак, точно кувалда, ударил Машу в диафрагму, так что она чуть не задохнулась. Не успела она перевести дыхание, как последовал новый удар, за ним еще один, и еще. Казалось, каждый удар вышибает из нее весь воздух, не давая вздохнуть; она чувствовала, что вот-вот умрет. Маша повалилась на пол. В глазах мелькали смутные силуэты собравшихся в комнате девушек. Постепенно дыхание вернулось. Во рту ощущался вкус крови. У нее было такое чувство, что левый глаз весь заплыл. В черной куртке, со стиснутыми кулаками над ней высился Славрос. Костяшки на руках у него были измазаны ее кровью. Она отползла от него к самой дальней стене и села там, привалившись к ней спиной.
Славрос обратился к Михаилу и двум его подручным, которых он посылал за беглянками:
– Сколько времени прошло с тех пор, как меня выпустили? Ну, сколько?
Михаил нервно передернул плечами:
– Один день.
– Неправда! – заорал Славрос и так ударил его в грудь, что Михаил отлетел на несколько шагов. – Четыре с половиной часа!
– Я знаю. Хорошо, что ты опять на свободе, – залепетал Михаил.
– Знаешь ты, что полицейские допрашивали меня в течение недели, мне не давали спать, в соседних камерах справа и слева они поместили психопатов. Двух педиков, которые изводили меня по ночам своим нытьем. Ты понимаешь, что это делает с человеком? Понимаешь, Михаил?
– Понимаю… – ответил Михаил, понурив голову.
– Это хуже, чем ты думаешь, уверяю тебя. И что же я нахожу, выйдя на свободу? Свору идиотов! Сборище дилетантов, по вине которых две шлюхи умыкнули выручку моего друга господина Аркана.
Он повернулся к Аркану, который, единственный из всех, сидел на стуле. Аркану было лет шестьдесят, у него было рябое лицо, узкая верхняя губа почти целиком скрывалась под черными как смоль, неряшливо покрашенными усами. На покрытых п'oлами дубленки коленях у него лежал коричневый карликовый пудель.